Новая собака – старые трюки, или Конец гегемонии Запада

Саммит «Большой семёрки», который состоялся в конце лета во французском Биарицце, дал наблюдателям немало поводов как посмеяться, так и задуматься. Посмеяться, потому что дискуссии на саммите и вокруг него стали наглядной демонстрацией общей растерянности победителей в прошлой холодной войне перед вызовами, стоящими перед ними и человечеством, возглавлять которое «семёрка» стремилась ещё совсем недавно. Сейчас её лидеры спорят между собой либо о тактических двусторонних вещах, либо просто не могут прийти к общему знаменателю относительно того, что же является наиболее важным для них и мира. И смех за пределами «семёрки» ни в коем случае не является злорадством, пишет программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Тимофей Бордачёв

Причина такой реакции, конвенциональным выражением которой стали сдержанные оценки относительной неадекватности «семёрки» современному миру, – это понимание того, насколько Запад опаздывает с адекватной оценкой стремительно меняющегося мира, и того, что остальные должны за это опоздание платить. Никто ведь изначально не был против «мудрой гегемонии» США и их союзников после того, как ключи от власти в глобальном масштабе свалились им руки вслед за исчезновением альтернативы в виде СССР. Просто сами страны Запада не смогли с этой ролью справиться, что очень печально для международной стабильности и развития.

Одновременно дискуссии на «семёрке» – это и серьёзный повод задуматься. Здесь главный вопрос – насколько другие крупные державы готовы взять на себя ответственность за мировое развитие и безопасность. И речь не идёт о пресловутом тезисе об «ответственных участниках», под которым США и их союзники в Европе пытались переложить на новых лидеров часть материальной ответственности за глобальное управление, не отказываясь, впрочем, от того, чтобы сохранить основные рычаги реальной власти в своих руках. На такой вариант никто – ни Китай, ни Россия с Индией – пойти не готовы и готовы не будут. Вопрос в другом – насколько стратегическая культура этих новых ведущих государств приспособлена для решения глобальных задач. И насколько они сами готовы эти задачи решать демократическим и ответственным образом.

Саммит в Биаррице: типичный Трамп и упущенные возможности
Чарльз Капчан
Встреча «Большой семёрки» в Биаррице не увенчалась ни успехом, ни провалом. Её вообще никак нельзя квалифицировать. Похоже, такой исход устраивал Эммануэля Макрона. Нивелируя ожидания и не заставляя лидеров скатываться к спорам, президент Франции избежал того, чего все боялись: очередного саммита, знаменующего горький разрыв между Соединёнными Штатами и их традиционными союзниками. Дональд Трамп не отступил от своего подхода «Америка превыше всего», встряхнувшего большую часть мира, но, по крайней мере, не оскорблял своих коллег и не устраивал истерик, пишет Клиффорд Капчан, научный директор отдела России и Евразии консалтинговой компании Eurasia Group.
Мнения участников

Каждая из новых держав, что тут скрывать, имеет сложную историю жизни и развития в мире, где военно-политически, экономически и морально доминировал Запад. Они привыкли измерять свои достижения и сложности по тому, как они соотносятся с теми стандартами, которые устанавливает Запад.

Такие державы, как, например, Россия, вообще уникальны в этом отношении. Будучи военной сверхдержавой, одной из двух наряду с США, Россия привыкла жить в условиях выбора между Западом и Востоком. Этот выбор и сейчас глубоко укоренён в российском внешнеполитическом мышлении и поэтому Москву так легко спровоцировать на обсуждение тем, которые можно интерпретировать в качестве желания с Западом соединиться. Как, например, неоднократно прозвучавший в контексте саммита G7 вопрос о гипотетическом возвращении России в «Большую семёрку».

Каждая из них, особенно великие державы Азии, сформировали свою стратегическую культуру, в которой национальное, как правило, доминирует над глобальным. Мир вообще страдает от того, что уже полтора десятилетия проблемы становятся глобальными, а пути их решения – национальными. С приходом в высшую лигу мировой политики Китая или Индии предлагаемые решения становятся ещё более национально ориентированными, глубоко основанными на уникальной культуре этих двух гигантов. То, сможет ли эта культура в своём практическом выражении адаптироваться к требованиям и ожиданиям всего человечества, – большой вопрос. В случае если сможет – нас ждёт более демократическое и яркое будущее. В случае если нет – стоит ожидать возвращения доминирования Запада в вопросах определения глобальной повестки. Правда, Запада гораздо более эгоистичного и менее ориентированного на привычное всем «общественное благо в глобальном масштабе. Точнее даже иначе – располагающего недостаточными ресурсами для того, чтобы проводить комфортную для всех политику. Выражением внешнеполитического поведения «нового Запада» и является внешняя политика США при президенте Дональде Трампе. И если она и вызывает ворчание его европейских союзников, то только потому, что они сами ещё не успели выработать собственную версию нового поведения.

А в том, что это предстоит, остаётся всё меньше сомнений. Ослабевший после многочисленных ошибок и глупостей 1990-х – 2000-х годов Запад уже делал попытки перейти в контрнаступление. Но они были спорадическими, связанными с попытками использовать старые и отработанные инструменты. И что самое важное – влекли за собой «стадию отрицания» тех проблем, с которыми столкнулись ведущие страны мира внутри и на международной арене. Сейчас ситуация меняется. На смену стадии отрицания проблем приходит стадия их признания и – как ответ – новый вызов, который Запад бросает остальным.

Поэтому не менее значимыми, чем сам саммит в Биарицце, стали заявления его хозяина, президента Франции Эммануэля Макрона, сделанные через несколько дней после завершения встречи. Макрон, который после крайне успешного для него, и Франции, распределения кандидатов на ключевые должности в Европейском союзе, чувствует себя полноправным хозяином Европы, на этот раз выступил в качестве дипломатического посланника Запада остальному миру. Его главным посланием стали слова о завершении гегемонии Запада в мировых делах, необходимости осознать это и действовать в новых обстоятельствах. В каком-то смысле Макрону удалось выразить то, о чём думают многие, и сформулировать это в виде конкретных указаний к действиям. Что же из этого следует?

Европа отечеств и новый евросклероз
Тимофей Бордачёв
Современная Европа стремительно разрушает созданный ею самой образ политического объединения, где важнейшие вопросы решаются не через тайные сделки, а путём открытых демократических процедур. Спору нет, никто не ожидал от лидеров стран Евросоюза, приступивших после майских выборов в Европарламент к отбору кандидатов на высшие должностные позиции ЕС того, что они будут руководствоваться не личными или национальными предпочтениями, а интересами сообщества. Но то, что для Меркель, Макрона и остальных вопросы персональных амбиций будут в итоге настолько преобладающими, оказалось сюрпризом даже для самых циничных наблюдателей, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Мнения участников

Во-первых, должно присутствовать понимание того, что старый мир, существовавший в рамках формулы «Запад и все остальные», уходит как политическая и экономическая реальность, но совершенно не исчезает в качестве культурного феномена. Все страны мира становятся гораздо более гибкими в выстраивании системы своих внешнеполитических связей, Запад не готов более сначала вырабатывать внятную позицию внутри себя, а затем навязывать её всем остальным. Более того, для его лидера – США – практические отношения с традиционными союзниками уже не настолько важны, чтобы жертвовать ради них собственными национальными интересами. Однако в силу исторических обстоятельств непреодолимой силы, страны Запада по-прежнему остаются наиболее целостным сегментом международного сообщества. Эта внутренняя целостность обеспечивает если не практическое единство США и их союзников в Европе на каждодневной основе, то их духовное единство взглядов на остальной мир и его место в собственных планах выживания и развития.

Во-вторых, признание завершения собственной гегемонии не равнозначно отказу от борьбы за такую гегемонию. Уже в ходе саммита «семёрки» французский президент продемонстрировал сохранение традиционного подхода на примере отношений с Бразилией. При этом европейская держава, представители которой обычно призывают нас не смешивать международное сотрудничество и узкие внешнеполитические интересы, решительно заявила о готовности заблокировать торговое соглашение между Евросоюзом и МЕРКОСУР в том случае, если одна из стран-участниц этого объединения – Бразилия – не изменит своё поведение по вопросу борьбы с лесными пожарами в Амазонии. Таким образом, «новая собака, старые трюки» – формально говоря о завершении гегемонии Запада, президент Франции с лёгкостью идёт на меры, полностью вписывающиеся в инструментарий такой гегемонии. И, наконец, публичное признание нового международного контекста со стороны лидера одной из ведущих стран Запада – хороший повод для Китая, России, Индии, Бразилии и других критически посмотреть на свою собственную внешнеполитическую риторику и мышление.

Один из источников могущества Запада – это вера остальных в это могущество. То, насколько быстро новые страны-лидеры смогут эту веру в себе преодолеть, имеет самое практическое значение для успеха их внешней политики. И, соответственно, возможностей демократизации мира, в котором мы живём.

Бархатные перчатки западной гегемонии
Ричард Саква
Генри Киссинджер утверждает, что жизнеспособность любого международного порядка зависит от того, насколько он уравновешивает законность и власть. Причём и то, и другое подвержено эволюции и изменению. Впрочем, «когда такое равновесие нарушается, то ограничители исчезают и открывается простор для появления самых непомерных притязаний и деятельности самых неукротимых игроков; воцаряется хаос, который длится до тех пор, пока не установится новый порядок».
Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.