Европа отечеств и новый евросклероз

Современная Европа стремительно разрушает созданный ею самой образ политического объединения, где важнейшие вопросы решаются не через тайные сделки, а путём открытых демократических процедур. Спору нет, никто не ожидал от лидеров стран Евросоюза, приступивших после майских выборов в Европарламент к отбору кандидатов на высшие должностные позиции ЕС того, что они будут руководствоваться не личными или национальными предпочтениями, а интересами сообщества. Но то, что для Меркель, Макрона и остальных вопросы персональных амбиций будут в итоге настолько преобладающими, оказалось сюрпризом даже для самых циничных наблюдателей, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Результатом оказался новый состав высших руководителей ЕС, состоящий из политиков второго и третьего эшелона, известных скорее своей близостью к ведущим национальными лидерам или талантами шоуменов, нежели реальными достижениями и глубокими идеями. Иного, собственно, вряд ли можно было ожидать. Современная Европа Европейского союза – это достаточно ригидная политическая система, особенно по меркам нашего времени. При этом мировая политика показывает востребованность более ярких личностей в качестве ведущих глобальных лидеров. Достаточно назвать имена Владимира Путина, Дональда Трампа, Си Цзиньпина или Нарендры Моди. Европейские лидеры олицетворяют собой ту стадию отрицания, в которой находится сама Европа в отношении реальных требований мировой политической и экономической среды. И кроме того – результаты состоявшегося переговорного процесса сохраняют позиции ведущих политических игроков на континенте именно за национальными лидерами. Это в обозримой перспективе будет иметь ограничивающий эффект для развития институтов европейской интеграции.

Живой символ отрицания реальности европейцами – это бессменный канцлер Германии Ангела Меркель, которая даже после майской встряски придерживается стратегии, суть которой в том, что проблемы можно решать, просто игнорируя их существование.

При этом общее снижение, по сравнению с национальными лидерами, значения и политической роли руководителей институтов ЕС позволяет подходить к выбору кандидатов для этих позиций на основе национальных предпочтений и торга, а не профессиональных качеств. Забывая при этом, что поражения этих выдвиженцев становятся неизбежно поражениями тех тяжеловесов, которые им покровительствуют. Так, провальные попытки достаточно неяркого партийного бюрократа из Баварии Манфреда Вебера занять ключевую в ЕС должность главы Европейской комиссии уже нанесли удар по репутации Ангелы Меркель. Результатом той последовательности, которую федеральный канцлер проявила в вопросе трудоустройства изначально «главного кандидата» от Европейской народной партии (консерваторов), стало выдвижение на должность председателя Еврокомиссии министра обороны Германии Урсулы фон дер Ляйен – фигуры достаточно малоизвестной на международной и европейской арене.

В целом лидеры стран Европейского союза, как и обычно, оказались перед дилеммой – между национальными и общеевропейскими интересами. При этом действовали они в условиях жёсткого давления изнутри, вызванного теми электоральными последствиями, с которыми столкнулись ведущие державы Евросоюза на фоне его многочисленных системных кризисов в последние годы. Какими бы важными, с символической и практической точек зрения, ни оказались последние выборы в Европарламент, наибольшее значение для судьбы всего европейского проекта всё равно имеет ситуация на национальном уровне.

Неудивительно, поэтому, что стратегически межправительственный подход при назначении главных европейских бюрократов окончательно возобладал над общесоюзным. Результатом стала пакетная сделка между группой западноевропейских участников Евросоюза, при котором ключевые посты разделили между собой Франция и Германия, а оставшиеся были заняты удобными для лидеров «локомотива» персоналиями. Таким образом получает окончательное оформление система лидерства ведущих государств ЕС, сложившаяся в период борьбы с кризисом зоны Евро в 2009–2015 годах. Более того, она укрепляется. Если на протяжении последних лет относительная слабость лидерства общеевропейских институтов была связана с тем, что их возглавляли представители государств второго эшелона (Люксембург, Польша и Италия), то сейчас Германия и Франция поставили во главе Комиссии, Совета и Европейского центрального банка своих непосредственных представителей. При этом представителей из числа политиков условного «первого эшелона», масштабы зависимости которых от национальных лидеров не подлежат сомнению.

Другой важнейший результат переговорного процесса последних недель – это институционально-политическое поражение так называемой «новой Европы», представители которой не получили ни одного из высоких постов Евросоюза. Напомним, что в прошлом «пакете» восточноевропейцам досталась должность – ни много ни мало –председателя Совета ЕС. Которую занял бывший польский премьер Дональд Туск, старательно изображавший в последние недели собственную большую роль в определении кандидатов на руководящие посты. В институциональном раскладе 2019 года должность председателя Совета занял премьер-министр Бельгии Шарль Мишель, который не может похвастаться серьёзными электоральными успехами на родине, но достаточно удобен для Франции и её президента. С точки зрения институционального баланса ЕС, такое председательство Совета, видимо, будет концентрироваться на преимущественно функциях и задачах секретариата, не предъявляя запроса на политическое лидерство.

Да и в целом результаты завершившегося торга заставляют поставить под сомнение само понятие институционального баланса в его традиционном понимании. Очевидное снижение степени политической автономии лиц, занявших высшие посты Евросоюза, на ближайшую перспективу, радикально смещает центр тяжести всей системы принятия решений в Евросоюзе в сторону Европейского совета. По сути – конференции глав государств и правительств, происходящей за закрытыми дверями и без вовлечения таких институтов ЕС, как Комиссия или Парламент в качестве сравнительно самостоятельных игроков. При этом вопросы политических взглядов, как показали окончательные решения, отходят на второй план по сравнению с индивидуальными предпочтениями. Несмотря на то, что значительная часть дебатов за последние недели разворачивалась именно в контексте того, какие партии будут представлены в руководящих органах ЕС, в результате лидеры поддержали выдвижение условно «не своих» – с точки зрения партийности кандидатов, которые подходили им в личностном плане.

Спасительная хаотичность: Запад и мир летом 2019 года
Тимофей Бордачёв
Постепенное завершение политического сезона не предвещает спокойной осени и даже конца лета. И в большинстве случаев источником нестабильности становится условный Запад: группа стран – победителей в холодной войне, внутреннее единство и международная ответственность которых подвергаются большим испытаниям. Более того, именно США и их европейские друзья и союзники выглядят в глазах остального человечества как универсальные спойлеры, не способные навести порядок в собственном доме и распространяющие хаос повсеместно, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Мнения участников

С чисто формальной точки зрения, состоявшаяся «сделка» была связана с необходимостью для лидеров стран ЕС согласовать кандидатуры на ведущие должности до начала активной работы нового состава Европарламента. Таким образом, принятые решения – это торжество политической целесообразности над интересами углубления интеграции и усиления её институтов. В первую очередь – Европейской комиссии и Европейского парламента. В итоге нам обеспечены на перспективу ближайших пяти лет слабые институты ЕС, возглавляемые стареющими, за исключением «династического» Шарля Мишеля, политиками, полностью зависимыми от национальных лидеров.

Такое положение дел привлекает внимание по меньшей мере к двум фундаментальным проблемам, с которыми сталкивается современная Европа. Первая – это зависимость дееспособности ЕС от персональных качеств руководителей ведущих государств союза. Проблема фундаментальнее – это отсутствие оформившегося запроса на сильную Европу со стороны населения и деловых кругов, а также исчерпание механизмов оформления такого запроса.

Напомним, что исторический прорыв европейской интеграции в 1980–1990-е годы был подготовлен именно масштабной волной требований, которые выдвигались европейскими компаниями и организациями гражданского общества. Сами по себе политические элиты стран ЕС вряд ли пошли бы на добровольное ограничение своих полномочий в пользу Брюсселя и сделали это только под давлением снизу. Результаты – это такие прорывные документы, как Единый европейский акт 1986 года и Маастрихтский договор 1992 года. Сейчас признаков такого давления не наблюдается – европейцы либо удовлетворены своим положением, либо ищут решения на национальном уровне. Как подсказывает исторический опыт, такие решения необязательно поспособствуют европейскому единству (скорее – наоборот). А, стало быть, их деструктивные последствия могут принять такие масштабы, что в эрозии европейской интеграции уже невозможно будет обвинять подрывную деятельность внешних сил, будь то «злонамеренный» президент Трамп или всегда виноватая в европейских бедах Россия.

Выборы в Европарламент: пейзаж после битвы
Жак Сапир
На выборах в Европейский парламент, прошедших во Франции 26 мая, главными были темы, волновавшие французов. Впрочем, аналогичным образом развивались события и в других странах. И это первый урок, который преподаёт Европа, где отсутствует общая политическая система, а политическая воля европейских народов по-прежнему формируется в рамках национальных государств. И тем не менее итоги этих выборов содержат намёки на то, каких перемен следует ожидать в дальнейшем, считает Жак Сапир, профессор экономики Парижской Высшей школы социальных наук (EHESS) и МГУ им. М.В. Ломоносова.
Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.