Клуб «Валдай»

Политика России в отношении соседей определяется взаимодействием трёх факторов: традиционного силового компонента, наличия единого геополитического пространства и общего исторического опыта. Природа международной политики предполагает, что ключевым обстоятельством является соотношение сил, но в рассматриваемом случае не менее важную роль играют особенности географической среды и связи, возникшие за несколько столетий.

Необратимость освобождает. Предопределённость настораживает только вначале. По мере осознания и принятия она может стать даже комфортной: не надо ломать голову по поводу стратегии, можно сосредоточиться на обустройстве тактики. Безальтернативность приносит облегчение. Особенно если считать, что предлагаемый единственный путь одновременно и единственно верный. Возвращение выбора, появление новых сложных развилок становится встряской. Окончание проторённой колеи пугает. Зато даёт шанс выбрать другое направление вместо того, которое, возможно, вело в тупик.

Как будет выглядеть мировое устройство в новом технологическом цикле? Какие факторы будут иметь решающее значение для определения мощи страны и как адаптируются под новые условия традиционные характеристики государства? Кто и каким образом будет устанавливать правила поведения в новую цифровую эпоху? Сегодня миру необходимо найти ответы на эти вопросы, поскольку от них будет зависеть стабильность мировой системы в следующие десятилетия.

Сейчас в Евразии нет государства, которое могло и стремилось бы установить на этом пространстве единый порядок под своим управлением. А это значит, что нужно договариваться, учитывая всё более очевидную выгоду наземной торговли между Азией, Центральной Азией, Россией и Европой.

Пандемия сделала частично реальной гипотетическую ситуацию, воспроизводимую в мечтах мигрантофобов о хорошей жизни: «Насколько было бы лучше, если бы мигранты уехали туда, откуда они приехали». И, хотя уехали к себе на родину не все мигранты, а только их часть, принимающие страны смогли прочувствовать, каково это – обходиться без них.

Единство не является ни необходимым, ни желательным условием реформирования мирового порядка в эпоху углубляющейся глобальной неопределённости. Напротив, больше всего нам нужны неформальные партнёрские отношения между не-единомышленниками, выходящие за рамки традиционного бинарного мышления.

Платформы, которые будут представлять собой реконструированное здание мировой экономики, должны включать общую цифровую платформу, платформу взаимодействия, основанную на сотрудничестве между континентальными институтами развития, а также платформу для развития человеческого капитала и инноваций. Эти платформы могут усиливать друг друга за счёт эффектов экосистемного типа. Чтобы повысить свой экономический динамизм, мировой экономике необходимо расширить действие «сетевых эффектов» в соответствии с появлением корпоративных цифровых платформ и экосистем.

Насколько необратимо противостояние Вашингтона и Пекина? Как далеко оно может зайти? Каково восприятие ситуации и стратегии на стороне США – в чём причины столь активного перехода в режим холодной войны? Каковы аналогичные восприятия и стратегии в КНР? Каким образом Пекин может ответить на атаку Вашингтона?

Является ли горячо обсуждаемое многообразие технологических платформ неизбежной альтернативой целостному цифровому миру? Применимы ли стратегии догоняющего развития в сфере ИКТ? Следует ли суверенным государствам пытаться построить внутри национальных границ «интернет в миниатюре»? Способно ли государственно-частное партнёрство ускорить развитие национальной технологической платформы в Российской Федерации?

С точки зрения институциональной теории международных отношений Европейский союз и группа БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) – это формально родственные по своей природе межгосударственные объединения. Но фактически – они антагонисты.