19 июня в клубе «Валдай» состоялась экспертная дискуссия о тенденциях в сфере военно-политического союзничества, в ходе которой прошла презентация Валдайской записки «Союзники России и геополитический фронтир в Евразии».
Дискуссия шла вокруг вопроса о том, насколько эффективно политика России на обширном пограничье (фронтире) с другими центрами силы обеспечивает её геополитические интересы. Авторы записки считают, что в первые десятилетия XXI века Россия успешно осваивает новую для себя геополитическую нишу. Она не пытается включить в свой состав или в жёсткую сферу влияния лимитрофные территории и склонна принять как данность их идентификационную текучесть. А система союзов, создаваемых Россией, не предполагает долговременной политической и военной вовлечённости за пределами её границ, допуская лишь точечное присутствие в наиболее важных для неё регионах.
Андрей Сушенцов, программный директор клуба «Валдай» и один из авторов доклада, отметил, что для западного геополитического фронтира России характерна высокая неопределённость и напряжённость. У относящихся к нему стран есть два пути: нагнетать эту напряжённость, представляя своё положение более «угрожающим», чем оно есть на самом деле, или сглаживать её. Первый путь избран прибалтийскими государствами, которые внесли решающий вклад в секьюритизацию балтийской повестки дня в последние годы.
По словам Сушенцова, это резко контрастирует с ситуацией на российско-китайском пограничье. «Между Россией и Китаем геополитического фронтира нет, они не конкурируют за Монголию или Киргизию», – отметил он. Причина такой ситуации, по его словам, в том, что Москва и Пекин строят свои отношения на принципах равенства, уважения суверенитета, невмешательства во внутренние дела и учёта интересов друг друга.
С этой точкой зрения согласен Василий Кашин, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. По его мнению, идеальный образ будущего российской внешней политики – это то, чего Москва могла бы достигнуть в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Если Россия выйдет на мирный договор с Японией, то в Азии она станет полной противоположностью тому, что представляет в Европе. Этот идеал было бы хорошо распространить на все направления российской внешней политики, что на практике вряд ли возможно. Основной вопрос в проблемных регионах – может ли Россия стабилизировать свои отношения с оппонентами или они будут развиваться по логике борьбы, считает Кашин.
Согласно авторам записки, сеть союзов, в которую включена Россия, уместно рассматривать с точки зрения её адекватности глобальным трендам трансформации самого института международного военно-политического союзничества. Военно-политические альянсы в мире всё чаще создаются как проекты под решение конкретных задач. Пользуясь словами Дональда Рамсфелда, «не коалиция определяет миссию, а миссия определяет коалицию». Структура российских союзов, по мнению Сушенцова, адекватна требованиям международной среды. Так, ОДКБ – менее обязывающая организация, чем НАТО, в ней нет жёсткости и идеологизированности, а её структура дополняется двусторонними союзами России с государствами-членами. Россия и её союзники более подготовлены к неопределённости вызовов и угроз, считает программный директор клуба «Валдай».
Соавтор записки Николай Силаев, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО МИД России, подчеркнул в своём выступлении, что коалиции ad hoc – это устойчивая тенденция, воспроизводящая другие тенденции современного мира. Россия, считает Силаев, стремится поддерживать в каждом регионе такой баланс сил между региональными игроками, который соответствовал бы текущим целям её политики.
Алексей Дзермант, старший научный сотрудник Института философии НАН Белоруссии, участвовавший в дискуссии по видеомосту, выразил озабоченность по поводу подхода, не предполагающего вступления России в постоянные союзы. Он указал на то, что в условиях жёсткого нагнетания риторики со стороны НАТО военно-политический союз России и Белоруссии – единственный шанс сдержать эскалацию. Между тем, как отмечают авторы записки, российское военное строительство последних лет показывает, что регион, включающий в себя Калининградскую область, Белоруссию, страны Прибалтики и Польшу, российское руководство не рассматривает как наиболее уязвимый, поэтому традиционная для Минска политика извлечения политических и иных преимуществ из противостояния между Россией и Западом на постсоветском пространстве, периодически даёт сбои.
Один из вопросов, заданных в ходе дискуссии, касался того, могут ли у России возникать не ситуационные союзники, а те, с кем мы разделяем экзистенциальную угрозу. В качестве такого потенциального союзника был назван Иран. Василий Кашин отметил, что попытки сближения с Ираном поставят под угрозу отношения с Израилем, которые ценны России, а также могут вызвать озабоченность в Таджикистане, отношения которого с Тегераном в последнее время характеризуются определённой напряжённостью.
Особый интерес аудитории вызвали концептуальные основы политики России на Ближнем Востоке. Говоря об отличии между современной Россией и СССР в подходах к выстраиванию союзов, Николай Силаев указал на то, что у последнего на Ближнем Востоке были чёткие союзники и чёткие враги, чего нельзя сказать о России. Как известно, Россия поддерживает тесные отношения с ведущими игроками региона, не вступая в обязывающие союзы. Даже дружественные российско-сирийские отношения, имеющие многолетнюю историю, не предполагают юридических обязательств друг перед другом, предписывающих им вступать в войну в случае агрессии третьей стороны в отношении союзника. Возможность удерживать региональный баланс важнее постоянных союзов, подытожил Силаев.
