11 марта на площадке клуба «Валдай» в Москве состоялась дискуссия на тему «5 лет COVID-19: как пандемия изменила нашу жизнь?» Модератор дискуссии Иван Тимофеев подчеркнул, что пандемияCOVID-19 привела к ряду серьёзных политических и социальных изменений, показав значимость национального государства и государственных институтов как субъекта международных отношений и продемонстрировав, что только государство концентрацией своих ресурсов может решать проблемы и что у государства есть инструменты контроля, которые до пандемии находились в спящем режиме, но были применены на её фоне. «Наследие COVID-19 заслуживает междисциплинарного изучения и рефлексии», – убеждён он.
«Пандемия принесла с собой неопределённость и много новых понятий: “локдаун”, “карантин”, “социальное дистанцирование”, – заявил глава представительства ВОЗ в России Батыр Бердыклычев. – Она затронула все аспекты нашей жизни и функционирования общества». Он отметил, что пандемия показала неготовность большинства стран мира, включая богатые и передовые, к чрезвычайной ситуации такого рода. Официальная смертность от COVID-19 в мире составила более 7 миллионов случаев, оценочная – в разы больше. Важным достижением можно считать экстренную разработку сразу нескольких вакцин от COVID-19 – обычно разработка одной вакцины может занимать до десяти лет. Однако этот успех не отменяет проблему нехватки вакцин и неравенства в их распределении, а также в распределении диагностических средств, средств индивидуальной защиты и так далее. Богатые страны накапливали запасы, а бедные оставались ни с чем. Это поставило на повестку дня остающиеся актуальными до сих пор вопросы о производственном и технологическом суверенитете и породило на Глобальном Юге большое недоверие к странам Запада. «Основной урок пандемии: никто не будет в безопасности, пока все не будут безопасности», – отметил Бердыклычев.
Генеральный директор ВЦИОМ Валерий Фёдоров поставил вопрос о том, что пришло в нашу жизнь с пандемией и не ушло после её завершения. Ключевым последствием пандемии он считает осознание сложности, противоречивости и проблемности современного мира. Кроме того, COVID-19 продемонстрировал, что адаптационные способности наших обществ по-прежнему велики и что при этом каркасом современной социальной жизни остаётся национальное государство. С этим связано ещё одно последствие – понимание здоровья нации как приоритета национальной политики. Стало очевидно, что расходы на здравоохранение, зачастую считавшиеся экономистами чрезмерными, недостаточны. «Здоровье превратилось в приоритет на всех уровнях. То есть тратят больше, будут тратить ещё больше – и общество это поддерживает», – утверждает Фёдоров. Также в число таких последствий он включил заботу людей о своём ментальном здоровье и благополучии, превращение цифровизации в новую норму экономики, потребления, работы, жизни, распространение непрерывного и дистанционного образования и рост потребления как способа борьбы со стрессом.
Вице-президент по исследованиям и стратегии израильского филиала Университета международного бизнеса и экономики Гун Цзюн указал, что некоторые политические силы пытаются политизировать пандемию даже спустя несколько лет после её завершения. Это показывает, что общемировые природные катастрофы могут использоваться в политических играх – и, в частности, Вашингтон, готов так поступать. Аналитик также отметил, что COVID-19 заставил правительства многих стран задуматься о проблеме устойчивости цепочек поставок в контексте экономической безопасности и экономического суверенитета. Например, Китай был вынужден заметно диверсифицировать цепочки поставок. Говоря о восстановлении мировой экономики после пандемии, Гун Цзюн подчеркнул, что, судя по историческому опыту, период роста после вызванного COVID-19 спада должен продлиться несколько лет, прежде чем мы увидим новую рецессию. При этом темпы восстановления выглядят по-разному для богатых и бедных государств (последние восстанавливаются хуже) – и Китай по этому параметру намного ближе к лагерю развитых стран.
По мнению руководителя департамента мировой экономики, заведующего Лабораторией экономики изменения климата НИУ ВШЭ Игоря Макарова, пандемия нарушила естественную цикличность мировых общественных и экономических процессов. Ей предшествовал длительный период непрерывного роста ВВП основных мировых экономик. На этом фоне экономисты ожидали в начале 2020-х годов кризис, способный избавить экономическую систему от накопившихся противоречий. Однако роль кризиса сыграл COVID-19, который вместо того, чтобы разрешить противоречия, только их усилил. Ярким примером выглядит проблема неравенства. Обычно кризисы сокращают неравенство, но пандемия, напротив, увеличила его. Фондовые рынки стремительно росли, а люди теряли работу, доходы от труда падали. COVID-19 также способствовал росту поляризации в политической и социально-экономической сферах. В области глобального управления пандемия ознаменовалась провалом: каждая страна справлялась самостоятельно. В вопросе достижения целей устойчивого развития потеряно три года. Доверие к мировому порядку, основанному на международных институтах, серьёзно подорвано, усилилась деглобализация. «Пандемия не привела к колоссальным катастрофическим последствиям в мировой экономике в моменте. Но те противоречия, которые усугубились в период пандемии, до сих пор с нами. Она поменяла траекторию развития человечества», – полагает Макаров.
Генеральный директор Института экономических исследований в области инноваций при Техническом университете Цване (ЮАР) Расиган Махарадж рассказал, как глобальная пандемия COVID-19 повлияла на Южную Африку.По официальным данным, она унесла жизни более 100 тысяч человек в стране. Правительство оперативно отреагировало на угрозу, вводило карантины, провело вакцинационную кампанию. При этом локдауны сильно ударили по благосостоянию южноафриканцев, многие из них потеряли работу. Гражданское общество заговорило в полный голос, возражая против некоторых из принимаемых властями мер. Всё это породило сохраняющиеся до сих пор политические сложности. По его мнению, уроки COVID-19 особенно значимы на фоне опасности возникновения новых пандемий, связанных в том числе с изменением климата. Важно осознавать роль государства в противостоянии угрозам такого рода. Кроме того, по словам Махараджа, опыт «вакцинного апартеида» в отношении мирового большинства подчёркивает необходимость скорейшей реформы международных институтов, включая ВОЗ и ВТО.
Научный сотрудник факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова Кирилл Телин считает ковид не столько вестником радикальных перемен, сколько выразителем того титанического напряжения, которое накопилось в силу других причин, в том числе экономических. До этого несколько десятилетий мы жили в мире, где множество людей не устраивал сценарий глобализации – перенос производств, деиндустриализация, отсутствие определённости и стабильности. Они испытывали ностальгию, и им было дискомфортно в ускорившемся мире. Напротив, изрядная часть молодёжи находилась в состоянии беспокойного «томления», предвкушения неопределённого будущего. Пандемия обрушила и ностальгию, и предвкушение, «поставив мир на паузу» – и накопленное напряжение получило выход. Телин также указал на вызванный пандемией кризис доверия к государственной власти в разных странах и, с другой стороны, на склонность государств во многих случаях к эмоциональной реакции на вызовы вместо рациональной.
