Низкая монетизация экономики «убивает» отложенный спрос внутри страны, а субсидирование процентных ставок потребует существенно больших денежных вливаний, нежели озвученный 1 триллион рублей, который фактически будет оседать в банковской системе вместо эффективного использования в целях проектного финансирования и проведения ускоренного импортозамещения в критически важных секторах экономики, полагает Екатерина Арапова, ведущий научный сотрудник, директор Центра экспертизы санкционной политики Института международных исследований МГИМО МИД России.
С началом специальной операции на Украине Россия столкнулась с беспрецедентным по масштабам, глубине и интенсивности санкционным давлением со стороны западной коалиции стран. И хотя санкции больно ударяют не только по российским отраслям экономики, но и по компаниям и банкам стран-инициаторов, становится всё более очевидно, что цена, которую Запад (в том числе Европа) готов заплатить ради достижения заявленных политических целей, достаточно высока. В результате торговой, финансовой и технологической блокады российские предприятия утрачивают значительную часть возможностей кредитования текущей деятельности, испытывают нехватку запасов широкого спектра оборотных средств (комплектующих, сырья, материалов), сталкиваются с нарушением логистических цепочек, повышением стоимости транспортировки и страхования грузов.
В этих условиях российское правительство анонсировало внедрение симулирующего пакета реформ на общую сумму более 1 триллиона рублей, опорными конструкциями которого выступают (1) поддержка малого и среднего бизнеса, (2) системообразующих отраслей и предприятий (в первую очередь, отрасли информационных технологий, сельского хозяйства, производства продуктов питания, промышленности, торговли, строительства, туризма, медицины и проч.), а также (3) усиление социальных гарантий и налоговых послаблений для населения. Основные инструменты государственной поддержки – программы льготного кредитования бизнеса, субсидирование процентных ставок, предоставление кредитных и налоговых каникул, упрощение административных процедур и так далее.Одновременно власти ужесточают правила валютных операций для компаний и граждан, а также накладывают ограничения на инвестиции иностранцев.
Важно понимать, что принимаемые меры во многом отражают привычный инерционный тренд экстренного реагирования на западный санкционный пакет на фоне недостаточности решений и объёмов финансовой поддержки, направленных на стратегическую долгосрочную перестройку российской экономики.
В текущих условиях в первую очередь необходима унификация системы налогового стимулирования для малых, средних и крупных предприятий. Привилегированное положение малого и среднего бизнеса до недавнего времени было логичным и обоснованным как с точки зрения нацеленности на демонополизацию экономики, так и с учётом прежнего санкционного курса в отношении России. Если раньше малые и средние предприятия по большей части выпадали из поля зрения инициаторов введения антироссийских санкций, в условиях нынешних масштабных секторальных санкций, коллапса грузоперевозок и сбоев в поставках оборотных средств на первый план выходит необходимость полного переоснащения экономики, реорганизации внутренних цепочек добавленной стоимости, достижение максимальной синергии во взаимодействии малого и среднего бизнеса с крупным промышленным производством и обеспечение легкости налогового перехода в статус крупных предприятий для наиболее успешных и быстрорастущих малых и средних компаний. Существующий же скачок налогообложения при превращении среднего бизнеса в крупный, фактический разрыв экономики на эндээсный (НДС) и безэндээсный сегодня сдерживает развитие успешных компаний, повышение их эффективности за счёт эффекта масштаба, а соответственно, и их потенциал к импортозамещению.
Второй приоритет состоит в достижении максимальной синергии в диалоге машиностроителей и металлургов. Безусловно, запрет ЕС на закупки из России продукции чёрной металлургии, расширение корпоративных санкций и приостановка контрактов на закупки цветных металлов (например, контракта Boeing с ВСМПО-Ависма на поставки титана) и риски дальнейших ограничений экспортных поставок как со стороны стран Запада, так и в рамках контрсанкций со стороны России (который, к слову сказать, уже закладывается в стоимость алюминия, никеля, палладия, меди и проч.) наносит ущерб российской металлургической отрасли. Однако обусловленная нынешней геополитической ситуацией вынужденная переориентация металлургов на внутренний рынок – это по сути то, за что долгие годы ратовали российские машиностроители, призывая правительство к введению экспортных квот для преодоления узкоотраслевых интересов и чрезмерной экспортной ориентированности крупных металлургических компаний, расширения номенклатуры и повышения качества продукции в интересах российской промышленности. Главная опасность на сегодняшний день состоит в «перекладывании» металлургами убытков от ограничения экспортных доходов на внутреннего потребителя и завышение внутренних цен для российских машиностроителей (что в условиях достаточно высокой монополизации металлургической отрасли последние уже начали ощущать на себе). В этих условиях главным объектом внимания правительства и Федеральной антимонопольной службы должно стать детальное изучение принципов ценообразования на отечественные металлы и обоснованность повышения цен, особенно с учётом достаточно низкой импортозависимости металлургической отрасли (по разным оценкам от 10 до 20 процентов в себестоимости).
Меры экстренного реагирования для смягчения острой фазы кризиса должны состоять в снижении и предоставлении отсрочки как по налоговым выплатам, так и по оплате страховых взносов по пенсионному, социальному и медицинскому страхованию. В рамках взятого правительством курса на субсидирование процентной ставки по кредитам в моменте необходимо приоритизировать предоставление льготных и беспроцентных кредитов на пополнение оборотных средств, создание сезонных запасов сырья в ближайшие два года и проработку механизмов полной или частичной компенсации транспортных затрат, обеспечивающий наибольший разгон инфляции издержек.
Перебои с поставками оборотных средств, повышение стоимости перевозок и страхования грузов на фоне резкой девальвации российского рубля и рекордного обвала фонового рынка грозит волной банкротств в корпоративном секторе, за которым по спирали могут последовать банкротства банков и иных финансовых организаций.
Крайне важным шагом стало введение шестимесячного моратория на банкротства предприятий, способное оказать поддержку реальному сектору.При этом ранее принятые ЦБ действия по поддержке коммерческих банков – расширение лимитов по предоставлению ликвидности, отмена штрафов за нарушения валютной позиции, поддержка в плане оценки кредитоспособности проблемных банков и учёта валютных активов – способны частично поддержать банки, столкнувшиеся с проблемой возврата задолженностей.
Именно возможные массовые банкротства компаний и финансовых структур лежат в основе наиболее пессимистичных сценариев развития российской экономики в 2022 году, «оцифрованных» и количественно оценённых эффектов антироссийских санкций, циркулирующих в СМИ и академических исследованиях (как российских, так и зарубежных экспертов).
И всё это, напомним, в условиях действующего запрета на продажу нерезидентами российских активов и ограничение «коротких продаж», пресекающих спекулятивные операции. В условиях хоть и отсроченной, но всё-таки неизбежной разморозки средств нерезидентов в российском фондовом рынке может потребоваться дополнительная безинфляционная кредитная эмиссия и прямой выкуп государственных облигаций и скупка плохих активов.
В свою очередь, основой долгосрочной стратегической переориентации российской экономики, развития импортозамещения, новой индустриализации и повышения её адаптивного ресурса в условиях санкционного давления должна стать реализация масштабной программы проектного финансирования в критических, наиболее импортозависимых отраслях. Поддержка отрасли информационных технологий, сельского хозяйства, производства продуктов питания, строительства,торговли, медицины уже является опорной конструкцией симулирующего пакета реформ, реализуемых правительством.
Прежде всего, речь идёт о проработке инфраструктурных и технологических возможностей создания заводов по производству разработанных в России процессоров «Байкал» и «Эльбрус», оказавшихся под ударом после поддержки санкционного режима тайваньским производителем полупроводников Taiwan Semiconductor Manufacturing Company (TSMC), на базе которого было организовано производство российских процессоров. Речь о форсированном наращивании производства самолётов ТУ-204(214), ИЛ-96, ИЛ-114 с их автоматическим выкупом государственными банками, а также финансовой поддержке крупных лизингодателей – таких, как Государственная транспортная лизинговая компания (ГТЛК), и компаний, занимающихся страхованием грузов.
Масштабы адресной поддержки необходимо наращивать, уделяя особое внимание не только расширению действующих производственных линий, но и внедрению в промышленное производство новых отечественных разработок, которые до недавнего времени не могли конкурировать с импортными аналогами. Это касается и медицины (медицинское оборудование, высокотехнологичное протезирование), и железнодорожных технологий, и сельхозтехники, и современных достижений в области станкостроения и промышленного оборудования. Особое внимание необходимо уделить вопросу защиты прав интеллектуальной собственности и оперативного патентования отечественных разработок (новых технологий и промышленных образцов).
И всё это должно сопровождаться смягчением денежно-кредитной политики и резким снижением ключевой ставки минимум вдвое в течение ближайшего месяца. В 2015 году на снижение ставки с рекордных на тот момент 17 процентов до 11 процентов потребовалось девять месяцев. В нынешних условиях российская экономика этим временем не располагает. И если для этого необходим пересмотр закона «О Центральном банке РФ…» и наделение монетарного регулятора не только функцией таргетирования инфляции, управления валютным курсом и обеспечения стабильности финансового рынка, но и ответственностью за проведение экономической политики и стимулирование экономического роста. Значит, необходимо решать вопрос и в законодательной плоскости тоже.
Расширение фискальных стимулов бессмысленно без одновременного проведения политики денежно-кредитного смягчения. Удержание на 20-процентном уровне ключевой ставки вкупе с ужесточением валютного контроля и требованием о продаже 80 процентов валютной выручки в моменте позволило предотвратить финансовую панику, ограничить масштабы валютных спекуляций и сохранить средства населения внутри банковской системы. Однако на средне- и долгосрочном горизонте поддержание столь высокой ставки губительно для экономики. Рынок уже получил сигнал к тому, что внутренняя система передачи финансовых сообщений способна работать бесперебойно, а национальная платёжная система обрабатывает весь внутрироссийский трафик по картам, денежные средства (несмотря на имевшие место панические всплески) в значительной степени удалось локализовать на банковских счетах с помощью обеспечения высоких процентов по краткосрочным вкладам. Теперь самое время подумать об оживлении внутреннего инвестирования в производство.
Низкая монетизация экономики «убивает» отложенный спрос внутри страны, а субсидирование процентных ставок потребует существенно больших денежных вливаний, нежели озвученный 1 триллион рублей, который фактически будет оседать в банковской системе вместо эффективного использования в целях проектного финансирования и проведения ускоренного импортозамещения в критически важных секторах экономики. В текущих условиях сбоев в поставках, роста издержек, связанных с девальвацией курса, рисков невозврата ранее уплаченных авансов зарубежным поставщикам и сложностей взыскания дебиторской задолженности«посильная» ставка по кредитам, которую российский бизнес способен оплачивать,оценивается разными отраслями от 1 до 5 процентов максимум. Соответственно, чем больше будет разрыв между ставками по кредитам коммерческих банков и процентом, позволяющим бизнесу держаться на плаву, тем большее бремя ляжет на российский бюджет, снижая потенциальные объёмы социальных программ и проектного финансирования.
