Почему наступают плохие дни? Почему мы падаем и как помочь нам восстановиться, если такое возможно? Идея упадка вызывает у историков такое же очарование, как любовь у поэтов-романтиков. Люди, которые хотят представить Китай монстром, вынуждены также объяснять, почему США приходят в упадок. По иронии судьбы, они не могут сделать это убедительно, пишет Сян Ланьсинь, профессор Женевского института международных отношений и развития.
Центральный посыл внешнеполитической команды Байдена состоит в том, что Китай пытается бросить вызов статус-кво, который определяет первенство США в мировой системе. Китай рассматривается как растущая держава, недовольная существующим международным порядком. Короче говоря, мы якобы вступаем во второе десятилетие современного аналога начала XX века, когда демократическая Англия боролась с растущей, экономически мощной, но авторитарной Германией.
Но эта аналогия – с «Китаем кайзера Вильгельма» – ошибочна, поскольку есть сомнения в том, кто именно в 2021 защищает статус-кво. Ирония заключается в том, что в тот самый момент, когда Китай принял решение полностью интегрироваться в международную систему, Соединённые Штаты, похоже, начали процесс изменения системы. Они отказываются от правил, установленных ими же самими в конце Второй мировой войны, особенно от либерального международного экономического порядка, основанного на механизме свободной торговли и рыночной конкуренции. После более чем сорока лет реформ и открытости Китай стоит на пороге того, чтобы стать ведущим игроком существующей международной экономической системе. Однако пока Китай впервые за свою долгую и изолированную историю стремится стать «нормальным государством», сам критерий «нормальности» меняется. В то время как Китай придерживается принципа многосторонности в своих международных отношениях, Америка проповедует односторонность – она это делала при администрации Трампа и продолжает с приходом Байдена.
Таким образом, сегодня ведущей ревизионистской державой являются США, а не Китай, потому что вашингтонский истеблишмент от обеих политических партий оказался в ловушке очередного цикла паники: болезненного страха перед упадком США.
Популярность упадочничества возникла в 1918 году благодаря бестселлеру немецкого историка Освальда Шпенглера «Закат Западного мира» , давшему упадку красивое название. С точки зрения многих в Вашингтоне, Шпенглер оказался весьма дальновидным в своём пессимизме и пытался справиться с упадком либерализма перед лицом распространения тоталитаризма. Но этого недостаточно. Нынешние вашингтонские деятели также заимствуют шпенглеровскую версию современного расизма, чтобы оправдать свою враждебность по отношению к Китаю. Идея «жёлтой опасности» пригодилась администрации Трампа. Проповедуя её, трампизм одновременно разжигал ожесточённую расовую войну в Соединённых Штатах и за рубежом. Это не случайное совпадение. Политика Трампа в отношении Китая была откровенно расистской, а такие выражения президента, как «коронавирус кунг-флю» , только подогревали ненависть к Азии. Политика Байдена в отношении Китая более тонкая, но тоже апеллирует к «жёлтой опасности». Поскольку политическая элита в Вашингтоне в ужасе от разрушающегося мирового порядка, основанного на «однополярных фантазиях», неудивительно, что она, возможно, подсознательно, ищет вдохновение у Шпенглера, гуру расистской школы упадка. Комбинация упадочничества и «жёлтой опасности» даёт сегодня идеальный инструмент для риторических нападок на Китай.
Пророк заката Запада, Шпенглер более века назад поставил ужасный вопрос для западных людей: если упадок Запада вызван его собственными действиями, то есть междоусобными войнами, тогда в нём некого винить. Но если подъём небелых народов приводит к упадку Запада, как должен с ними поступать белый мир? Либо устранить их, либо просто замедлить развитие их обществ. Худшее решение, по мнению Шпенглера, это «интегрировать» их. Сторонники идеологии «Америка прежде всего» заявили об этом громко и ясно. Нацистская Германия предпочла уничтожить целую этническую группу, в то время как США предпочитают вернуться к идее экономической отсталости и военного удушения самой передовой небелой страны – Китая. Неслучайно Шпенглер также представил удобное обоснование для технологического «разъединения» с Китаем. Он яростно выступал против технического прогресса в целом из опасения, что небелые люди воспользуются им, чтобы разрушить западную цивилизацию. Что ещё более важно, кампания нападок на Китай окутана ореолом морализма.
Несмотря на то, что последние внешнеполитические шаги Соединённых Штатов не отличались особым морализаторством, немногие в Вашингтоне готовы признать, что США как самопровозглашённый моральный лидер сталкиваются с серьёзным кризисом и существующая глобальная система, долгое время пребывавшая под мягким гегемонистским контролем США, нуждается в коренной реформе. Если нынешняя напряжённость между США и Китаем сохранится, мы, сами того не сознавая, вернёмся в 1914 год.
