Чтобы выиграть выборы, пребывающий в отчаянии президент Дональд Трамп готов даже стать президентом военного времени, так как свой шанс стать одним из лидеров мировой борьбы с пандемией он уже упустил. «Предвыборный сюрприз» в виде ограниченного военного столкновения с Китаем выглядит вполне вероятным. Позволит ли Китаю его евразийская стратегия стать ведущей державой, избежав при этом проблем безопасности и ловушек, которые сопровождали другие глобальные сдвиги в мировой истории? Об этом пишет Сян Ланьсинь, профессор Женевского института международных отношений и развития.
До недавнего времени Пекин считал большой евразийский регион безопасным каналом для вступления Китая в глобальную конкуренцию с Соединёнными Штатами. Улучшение отношений с другими развивающимися державами – центральный элемент его долгосрочных целей.
Китай активно участвует в «евразийском процессе», стремясь к специфическим формам функциональной многополярности в регионе, способным снизить напряжённость с США и в то же время укрепить отношения с Россией. Это амбициозный проект, учитывая, что глобального сотрудничества Вашингтона и Москвы не было на протяжении десятилетий, несмотря на окончание холодной войны. Но сможет ли недавно обретённое Китаем «евразийское присутствие» быть устойчивым, когда отношения США и Китая становятся намного хуже, чем отношения между Москвой и Вашингтоном? Другими словами, позволит ли Китаю его евразийская стратегия стать ведущей державой, избежав при этом проблем безопасности и ловушек, которые сопровождали другие глобальные сдвиги в мировой истории?
Более того, нарциссы склонны превращать даже банальное соперничество в конфронтацию. Сегодня мы наблюдаем в Вашингтоне странную картину: главный дипломат ведёт себя как пропагандист геббельсовского типа, а президент США выглядит настолько по-шутовски, что Муссолини по сравнению с ним лишь бледная тень. Но позиция вашингтонских «ястребов» весьма шаткая. Их два ключевых аргумента – что Запад должен был пресечь на ранней стадии экономический рост Китая, который вывел сотни миллионов из крайней нищеты, и что подъём Китая принёс пользу только Китаю, – ошибочны как с моральной, так и с фактической точки зрения.
Наконец, налицо стратегическое высокомерие. В Вашингтоне есть деятели, которые полагают, что демократические ценности возобладают и в этой холодной войне, как в прошлый раз.
Эта точка зрения не принимает во внимание значение легитимности в китайской политике, которая на протяжении тысячелетий действовала исходя из собственной логики. Стратегия холодной войны, заключающаяся в непризнании легитимности Коммунистической партии, не сможет сработать, если с этим не согласится большинство китайцев.
Американский вызов носит глобальный характер, и одной из основных мишеней США является евразийская стратегия Китая, облачённая в форму инициативы «Пояс и путь». В целом основные вызовы, с которыми Китай сталкивается в Большой Евразии, помимо американо-китайских разногласий, возникают в ситуациях, когда чёткий выбор осложняется трудными дилеммами. Например, попытки поддерживать хорошие отношения с Россией означают необходимость идти наперекор политическим программам большинства западных стран, особенно Соединённых Штатов. Проблема заключается в том, что интернационализация деятельности китайских компаний и производства требует действительно диверсифицированной, глобализованной и основанной на знаниях экономики, что несовместимо с политической автаркией и единоличным правлением во многих странах, принимающих программу «Пояс и путь».
Другая дилемма – это риск разморозить дремлющие конфликты. Экономические отношения Китая со странами Восточной Европы и Центральной Азии, пусть и положительно воспринимаемые местными режимами, могут осложнить исторические споры, такие как постсоветский «замороженный конфликт» в Приднестровье или проблема Ваханского коридора, который был спорной территорией во время «большой игры» в XIX веке. В случае использования в рамках инициативы «Пояс и путь» он может стать важным транзитным звеном из Китая в Пакистан. Но при этом существует опасность того, что другие региональные игроки, такие как Индия или даже Россия, могут вернуться к идее игры с нулевой суммой.
Сможет ли Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) продолжать хорошо функционировать в условиях новой холодной войны и помочь Китаю избежать традиционных дилемм безопасности в Евразии? Первоначальной миссией ШОС была борьба с «тремя проблемами» – терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. С тех пор организация расширила сферу своего сотрудничества в области безопасности, но всё ещё далека от того, чтобы стать серьёзным «сообществом безопасности», поскольку у неё нет обязывающих соглашений о коллективной безопасности и она не перешла прочно в сферу превентивной дипломатии и разрешения споров.
Более того, Китай должен переосмыслить геополитические последствия инициативы «Пояс и путь», которая представляет собой глобальную стратегию развития, впервые предложенную Китаем в 2013 году. В США она в основном отвергалась как неосуществимая, но затем администрация Дональда Трампа подняла её статус, объявив угрозой доктрине «Америка прежде всего». Неудивительно, что предполагаемые геополитические амбиции Китая встревожили не только американцев и европейцев, но и некоторых игроков в Евразии, включая Россию. В западных СМИ ключевые китайские концепции «Пояса и пути» часто преподносятся как пропагандистская маскировка зловещих целей: например, концепция «взаимосвязанности» (hu lian hu thin), которую китайцы фактически заимствовали из Европы, превращается в нечто аналогичное современной версии колониализма.
Пекин должен быть готов к упадку взаимодействия с Вашингтоном и нестабильности последующих отношений. Ему следует подумать о возвращении к первоначальному призыву Дэн Сяопина обуздать свои глобальные амбиции и о том, чтоб пересмотреть инициативу «Пояс и путь». Глобальная пандемия на самом деле является для Пекина хорошим и морально оправданным аргументом в пользу того, чтобы начать радикальное стратегическое отступление в отношении территориальных споров и Тайваня, при этом значительно сократив обязательства по «Поясу и пути».
