Клуб «Валдай»

Конфликт России с Западом носит циклический характер. Мы наблюдали его на разных витках истории и в разных измерениях. Многие британские и французские генералы, а также некоторые политические лица в частных разговорах и в публикациях называют нынешний кризис реинкарнацией Крымской войны. В их понимании тогда это позволило ограничить влияние России в Европе на двадцать лет. Впрочем, циклы отношений России и Запада содержат и периоды мирного сосуществования, пишет Андрей Сущенцов, программный директор Валдайского клуба.

Отсутствие диалога между Соединёнными Штатами и Россией не позволяет ставить вопрос об урегулировании нашего противостояния дипломатическими способами. Наши страны обмениваются ударами на поле боя, хотя США для этого используют опосредованный инструмент – Украину.

Результативность действий России по достижению целей специальной военной операции приводит в замешательство и выводит из равновесия наших оппонентов. Террор, к которому всё чаще прибегает Украина – это оружие слабого, демонстрация того, что и западные кураторы Украины, и само правительство в Киеве разуверились в своей способности воспрепятствовать России.

Запад тоже получает болезненные удары. В ходе развития украинского кризиса постоянно публикуются некрологи высокопоставленных западных военных, которые погибают при неясных обстоятельствах. В силу того, что наше противостояние с Западом на Украине опосредованно, всё ещё не носит прямого характера, между нами нет состояния войны и мы поддерживаем дипломатические отношения. Эта форма опосредованного противостояния удобна многим, но она не исключает решения наших задач и в том числе затрагивает тех западных специалистов, которые дислоцированы на театре военных действий. Для военного, политического и стратегического истеблишмента западных стран эти потери очень чувствительны.

Соперничество России с Соединёнными Штатами переживёт украинский кризис. Это структурное долгосрочное соперничество, которое мы будем наблюдать как минимум в первой половине XXI века.

Однако не стоит ждать быстрой развязки самого кризиса на Украине – в силу того, что правительство в Киеве не действует в интересах государства, а предлагает себя как инструмент западной стратегии в отношении нашей страны. Киев рассматривает себя как составную часть большого консорциума враждебных России государств и представляет себя наёмным отрядом, готовым ради интересов Запада жертвовать собой, терпеть издержки, чтобы решить общие задачи. Никакая из этих задач не является конструктивной для Украины, не способствует её экономическому процветанию и росту, сохранению и приумножению её населения. Они полностью обнуляют её перспективы развития в какой бы то ни было сфере, создают стратегический тупик для развития этой территории как самостоятельного государства.

Видимо, этими обстоятельствами и вызвано то, что тон дискуссии в Киеве поменялся: ставится вопрос о переговорах, на встречах с иностранными лидерами звучат более рациональные тезисы. Не исключено, что эта линия вызвана необходимостью избежать выхода ситуации из-под контроля и капитуляции Украины. Сейчас Киеву приходится поддерживать две армии: одна из них вовлечена в ведение боевых действий, a вторая сохраняет жёсткий режим надзора на территории страны и на западной границе. Потеря контроля над ситуацией, предстоящая холодная зима, дезорганизованные системы отопления, электрификации по всей стране и ощущение нарастающего кризиса заставляют правительство в Киеве осознавать, что Соединённые Штаты могут принять решение, которое окажется далеко не в русле интересов Украины. Ещё в начале 2023 года в докладе Rand Corporation американские аналитики указывали на момент, когда интересы США могут разойтись с украинскими, и я допускаю, что в Киеве, наконец, прочли этот документ.

Конфликт России с Западом носит циклический характер. Мы наблюдали его на разных витках истории и в разных измерениях. Многие британские и французские генералы, а также некоторые политические лица в частных разговорах и в публикациях называют нынешний кризис реинкарнацией Крымской войны. В их понимании тогда это позволило ограничить влияние России в Европе на двадцать лет, навязать ей неудобные условия мира и способствовать оттеснению «русского фактора», доминировавшего в первой половине XIX века в Европе. Россия победила Наполеона, оставила французскую столицу, не потребовав значительной контрибуции, около десятилетия поддерживала порядок на континенте и была гарантом статус-кво, председателем Священного союза – организации, которая способствовала сохранению монархических режимов и предотвращала революции.

Наши отношения с Западом не лишены и важной психологической компоненты: для Запада Россия воплощает образ «значимого другого», на которого он проецирует всё плохое в себе. В результате формируется карикатурная, не имеющая ничего общего с реальностью картина, что хорошо понимают трезвые люди на Западе. Этот образ ищет некой развязки в виде победы, на которую многие всё ещё рассчитывают. Мы видим, что новый состав руководителей Европейской комиссии – это «сборная нападения», а не переговоров, которая инвестирует в очередной четырёх-пятилетний цикл продолжения этого кризиса.

У стран Западной Европы также нет значительного импульса к тому, чтобы искать примирения с Россией. Во-первых, они всё ещё надеются, что победа может быть отложена, но достижима. Во-вторых, используют эту возможность для консолидации Европы на антироссийских основаниях. Противостояние с Россией, попытка нанесения ей поражения, наказание за претензии на автономные, самостоятельные от Запада интересы перекликаются с событиями 150-летней давности. Впрочем, наши циклы отношений содержат как периоды войн, конфликтов и кризисов, так и периоды мирного сосуществования.