Переговоры Владимира Путина и Дональда Трампа ознаменовали движение в сторону разрешения украинского конфликта. Результаты пока неочевидны. Откат назад может произойти в любой момент – слишком велик набор накопившихся проблем. Тяжёлое наследие дефектов европейской системы безопасности будет оказывать влияние на перспективы нормализации ещё долгое время. Однако окно возможностей для достижения мира пока открыто, пишет Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба.
Мотивация использовать такие возможности в свою очередь может определяться характером промежуточных итогов конфликта, которые Россия получила к настоящему времени, и теми перспективами, которые встают перед сторонами переговоров в случае продолжения военных действий.
Среди ключевых итогов явно выделяется сам факт готовности России применять силу для отстаивания своих интересов в Европе. На протяжении тридцати лет после окончания холодной войны силовой потенциал для защиты Россией своих позиций мало кем воспринимался всерьёз. Специальная военная операция стала настоящим разрывом шаблона. Она показала, что отношения с Западом по вопросам безопасности завязались в такой узел, развязка которого, по крайней мере с российской точки зрения, не оставляла других возможностей. Стало очевидно, что применение силы и масштабный конфликт в Европе – реально существующая возможность, а значит, требования и озабоченности Москвы нельзя просто так замотать общими фразами и заверениями. Ради отстаивания своих принципиальных интересов в области безопасности Россия готова идти на большие потери и риски. Дальнейшего отступления, даже при условии сохранения лица, не будет.
В области дипломатии существенным итогом стало отсутствие каких-либо заметных коалиций против России с участием незападных стран. Консолидация самого Запада на антироссийской основе не привела к включению в подобную коалицию других игроков. Китай, Индия, Бразилия, ЮАР и другие страны дистанцировались от политики санкций. Хотя бизнес в этих странах опасается вторичных санкций США и не всегда готов работать с Россией, правительства данных стран уклонились от антироссийских ограничительных мер. Торговля со многими странами мирового большинства выросла в разы. Они не стали занимать и пророссийскую позицию. Единый антизападный фронт также не сформировался. Однако вопросы о диверсификации мировых финансов, торговли и политических институтов на мировой арене стали восприниматься гораздо серьёзнее. В конечном итоге устойчивость самой западной коалиции стала давать сбои.
Другим важным итогом стала сама возможность вести масштабный конфликт с достаточно крупным противником, получающим масштабную западную помощь в виде вооружений, разведки и финансирования. Отечественная оборонная промышленность сумела обеспечить высокий темп и размах боевых действий, достаточно быстро адаптироваться к новым вызовам революции в военном деле, в том числе в области производства и применения беспилотных систем. Одновременно Москва смогла сохранить, по сути, экспедиционный характер военных действий, избегая масштабной мобилизации, опираясь на добровольцев и контрактников. Способность вести крупную и долговременную военную операцию силами профессиональной, а не призывной армии – важнейший промежуточный итог.
Здесь же следует отметить устойчивость российской экономики в условиях противостояния с коллективным Западом. Высокий уровень интеграции России в глобальную экономику, центральное место в которой занимают именно западные цепочки поставок, финансовые институты и правила игры, создавал серьёзные риски на случай масштабных западных санкций. Подобные санкции последовали сразу после начала СВО, а затем постоянно наращивались. В отношении России задействованы практически все инструменты политики санкций, включая блокирующие финансовые санкции, экспортный контроль, запреты на импорт и многое другое.
Российские партнёры из числа дружественных стран столкнулись с реальным риском вторичных санкций. Тем не менее Россия сумела избежать сколько-нибудь заметного финансового или экономического кризиса. Очевидно, что экономика понесла потери и ущерб. Его ощутили на себе и граждане страны. Но перестройка хозяйства, рынков сбыта и источников импорта произошла по историческим меркам феноменально быстро.
Помимо экономики высокую устойчивость продемонстрировала и политическая система. Надежды противников России на скорую «смену режима» и раскол элит не оправдались. Её не смогли дестабилизировать ни идейные противники, ни наиболее радикальные сторонники. Она пошла на неизбежные в военных условиях ужесточения существующего порядка, но избежала скатывания в тоталитарный вариант с избыточным и демотивирующим контролем. Устойчивость к экстремальным условиям показало и общество. Первоначальная растерянность быстро сменилась адаптацией. Высокая человеческая цена военных действий, экономические вызовы (в том числе инфляция), выход из привычных условий последних тридцати лет к каким-либо дезинтеграционным процессам не привели. В обществе сохраняется разное отношение к конфликту, но критической линией размежевания оно всё же не стало.
Непосредственный военный результат – истощение военного потенциала Украины даже с учётом масштабных западных поставок, сковывание возможных контрударов противника, контроль ряда стратегически важных пунктов. Судя по всему, Москва воспринимает перспективу дальнейших боевых действий как реальный сценарий, для реализации которого в случае необходимости есть материальные возможности.
При этом военная и политическая отдача от затягивания конфликта может быть ограниченной.
