Сорок лет назад к власти в СССР пришёл новый генеральный секретарь – Михаил Горбачёв. Поначалу осторожные шаги во внешней политике сменились «новым внешнеполитическим мышлением» – стремительной сменой курса и приоритетов на международной арене. Правление Горбачева положило конец холодной войне, вместе с которой вскоре ушёл в прошлое и Советский Союз. Станет ли Трамп новым Горбачёвым? Как далеко он способен зайти? И насколько может измениться Америка в результате его президентства? Об этом пишет Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба.
Внешняя политика США во второй срок президентства Дональда Трампа богата неожиданными поворотами. Инициатива по нормализации отношений с Россией, публичная порка президента Украины, критика европейских союзников за изъяны демократии, торговые войны, посягательства на Гренландию, троллинг Канады как «51-го штата», разгон иконических институтов американской мягкой силы, включая USAID, «Радио Свобода» , «Голос Америки» . Похожие радикальные новеллы в недавней истории можно найти на другой стороне Атлантики.
Дональд Трамп и Михаил Горбачёв на первый взгляд сильно отличаются друг от друга. Один – выходец из состоятельной семьи, другой – самородок из низов. Один – жёсткий и напористый, другой – доброжелательный и дипломатичный. Один – плейбой и любитель роскоши, другой – однолюб, не наживший миллиардов даже в смутное время перемен. Один – прошедший горнило рыночной, а затем электоральной конкуренции, другой – мастер подковёрной номенклатурной борьбы. Один – продукт цифрового постмодерна, другой – лидер модернистского плана с его верой в рациональную перестройку государства и мирового порядка. Один – поборник национального эгоизма и приоритета национальных интересов, другой – сторонник общечеловеческих ценностей.
Тем не менее двух лидеров, помимо тяги к крутым переменам во внешней и внутренней политике, объединяет примечательная черта. Для обоих значимым мотивом смены внешнеполитического курса стала попытка «санации пассивов» – избавления от откровенно устаревших (на их взгляд), избыточных и притом дорогостоящих обязательств и процессов. Горбачёв ставил перед собой амбициозную задачу вывода экономики и общества из застоя предшествовавших лет. Брежневская стабильность до сих пор воспринимается с ностальгией, но именно в период правления Брежнева расцвет коррупции, торможение экономического роста, снижение эффективности экономики, окукливание политической элиты, алкоголизация общества получили заметное развитие. На бюджете лежали колоссальные военные расходы. СССР затрачивал немалые ресурсы на поддержку союзников по Организации Варшавского договора и социалистических государств в разных точках планеты, на сохранение паритета с США и НАТО в ракетно-ядерной сфере и обычных вооружений. Одновременно на Востоке приходилось сдерживать Китай, который с конца 1960-х годов находился с СССР в состоянии де-факто холодной войны и активно вёл политику нормализации отношений с США и Западом в целом. Довершением стала военная кампания в Афганистане. Подобное бремя было бы вполне оправданно, если бы оно пропорционально способствовало увеличению безопасности СССР, а также дальнейшим успехам социалистического проекта за рубежом. На деле гонка вооружений давала всё менее ощутимые политические результаты, лояльность союзников стоила всё дороже, а местами и вовсе переходила в циничное использование Советского Союза нахлебниками в разных частях света.
Впрочем, уже скоро новый курс начал давать сбои. Несмотря на очевидные плюсы от сокращения гонки вооружений и снятия напряжённости в отношениях с Западом, Москва подчас шла на неоправданные уступки. Здесь и не до конца обоснованная ликвидация некоторых классов ракет, и безоговорочная поддержка объединения Германии без заметных уступок с противоположной стороны, и отсутствие ясных гарантий дальнейшего нерасширения НАТО на Восток. Хотя понятно, что получить такие гарантии было сложно. С конца 1980-х годов в Восточной Европе начался каскад «бархатных революций», в ходе которых социалистические режимы рушились один за другим. В отличие от 1968 года СССР уже не хотел и не мог позволить себе военного вмешательства по чехословацкому сценарию. Становилось всё очевиднее, что Советский Союз утрачивает контроль над союзниками, а значит – теряет возможности диктовать условия дальнейшего сосуществования с НАТО.
Ещё более серьёзной проблемой обернулась ситуация в самом СССР. Давно назревшие экономические реформы, изменения в государственном аппарате и гласность спровоцировали практически не контролируемый властями процесс. Легитимность властей и идеологии падала. В советских республиках нарастал национализм. Попытки остановить дезинтеграцию СССР с использованием силовых полумер лишь ускорили распад. «Санация пассивов» и попытка масштабных изменений во внешней и внутренней политике обернулись полным крахом государства и социалистического проекта.
Команда Трампа также начала с разумных чисток непрофильных активов. Противостояние с Россией загнало США в ловушку двойного сдерживания. На Украину, как в чёрную дыру, уходят десятки, если не сотни миллиардов долларов прямых и косвенных расходов. Притом, что фундаментальной угрозы Россия для Америки не представляет. Россия – капиталистическая страна, которая была довольно тесно интегрирована в глобальную экономику. Отстаивание интересов безопасности в ближнем зарубежье – нормальная реакция крупной державы, свойственная и самим США: достаточно вспомнить реакцию Вашингтона на появление советских ракет на Кубе. Российский консервативный поворот также не представляет большой проблемы. Отстаивание традиционных ценностей, как и любой консервативный курс, носят оборонительный и локальный характер, в отличие от социализма, который обладал огромным потенциалом для идейной экспансии и в своё время воспринимался в США как смертельная мировоззренческая угроза. А если Россия не является фундаментальным врагом, то какой смысл в избыточных затратах? Важную роль в изменении политики на российском направлении и в старте упомянутых «чисток» сыграло и то, что за три года специальной военной операции Западу не удалось добиться поражения России. Да, страна понесла немалые потери и не смогла добиться быстрого разгрома Украины. Но обрушить российскую экономику и политическую систему, на что рассчитывал Запад, тоже не вышло. Более того, Москва стала активно взаимодействовать с противниками США. В таких условиях попытка компромиссов с Россией стала вполне рациональной стратегией для Вашингтона.
Отношения с Россией заставили обратить внимание и на более существенный вопрос – имеет ли смысл сохранение наследия холодной войны? Да, она закончилась однополярным моментом для США, когда американцы добились тотального доминирования в вопросах безопасности и экономики. Но способна ли унаследованная с тех времен система принципов и институтов сохранить американское лидерство? Попытка дожать Россию в логике победителей холодной войны, игнорирование её интересов привели к противоположным результатам. Из предсказуемого и выгодного партнёра Москва превратилась в опасного противника. Кроме России на горизонте появились и другие мощные, быстро растущие центры силы. И даже региональные и относительно небольшие державы, в частности КНДР, превратились для США в не решаемую военным путём проблему.
Может ли постигнуть США участь Советского Союза времён Горбачёва? Пока вряд ли. В отличие от Советского Союза США всё же обладают большим запасом прочности. И дело не только в размере страны и её экономики. В конце концов, СССР тоже поражал своими масштабами. Речь о более гибкой системе институтов, способных амортизировать возможные кризисы.
