Клуб «Валдай»

Растущее население и деградация мощностей в Центральной Азии обостряют проблему дефицита энергии. Сыграет ли ставка на АЭС с учётом новых санкций в отношении руководства госкорпорации «Росатом», смогут ли страны региона воспользоваться шансом перенаправления газовых потоков и почему отложен переход к единому рынку нефти, нефтепродуктов и газа в ЕАЭС? Об этом пишет Олжас Байдильдинов, член общественного совета Министерства энергетики Республики Казахстан.

Перед властями стран Центральной Азии (ЦА)стоит ряд важных вопросов, касающихся энергетики. Для комплексных стратегически выверенных решений, очевидно, требуется вынести энергетическую проблематику на наднациональный уровень, поскольку Россия по-прежнему выполняет функцию большого подстраховочного «пауэрбанка» в сфере поставок нефти, нефтепродуктов, газа и электроэнергии.

При этом контуры единого энергопространства остаются неясными из-за нежелания стран ЦА входить в интеграционные объединения (или активно в них участвовать), а также из-за тесного взаимодействия с внешними инвесторами. Казахстан связан с американскими и европейскими нефтегазовыми компаниями, Туркмения и Узбекистан – с китайскими, а тут ещё и планы по прокладке энергокабеля по дну Каспийского моря между Азербайджаном, Казахстаном и Узбекистаном для интеграции энергосистем и поставок зелёной энергии.

Газовый бумеранг

На довольно коротком с исторической точки зрения отрезке времени мы увидели фундаментальные изменения в газовой сфере ЦА:

• После событий апреля 2009 года между компаниями «Газпром» и «Туркменгаз» китайский госконцерн China National Petroleum Corporation последовательно перенастроил газовые потоки, которые раньше направлялись центральноазиатскими странами в российском направлении, профинансировав строительство четырёх веток газопровода «Центральная Азия – Китай» протяжённостью свыше 6400 километров, вложив средства в разработку месторождения, а также предоставив странам региона многомиллиардные кредиты. С момента запуска первой ветки в 2009 году в КНР в общей сложности (с учётом данных 2024 года) было поставлено порядка 500 миллиардов кубометров газа.

• Газопровод САЦ («Средняя Азия – Центр») в октябре 2023 года начал работу в реверсном режиме. Если бы пять-десять лет назад кто-нибудь сказал мне, что газопровод, первая нитка которого была построена в СССР в 1960-х годах, возобновит свою работу, но не из Центральной Азии в Россию, а наоборот, я бы не поверил. Но такова наша реальность – всё может меняться, причём довольно быстро.

7 октября 2023 года Владимир Путин, Касым-Жомарт Токаев и Шавкат Мирзиёев дали старт поставкам российского газа в реверсном направлении по магистральному газопроводу САЦ. При этом по пятнадцатилетнему контракту с конца 2025 года«Газпром» увеличит поставки по газопроводу с 3,3 до 11 миллиардов кубометров в год.

Отмечу, что для «Газпрома», поставлявшего до начала антироссийской санкционной истерии по 180–200миллиардов кубометров газа в год в европейском направлении, объёмы поставок в ЦА не решают вопросы выпадающих объёмов, да и цены на этот экспорт примерно в 2 раза ниже европейских, однако выгода для РФ и ЦА очевидна.

И для Узбекистана, и для Казахстана импорт стал важен после начавшегося дефицита природного газа. К примеру, в периоды зимнего роста потребления, Казахстан приостанавливает экспорт газа в Китай, чему в КНР, мягко говоря, не рады.

Можно сказать, что природный газ в регионе Центральной Азии подобно бумерангу начал двигаться в обратном направлении. При этом для стран ЦА возникает риторический вопрос: если российский газ окажется дороже их поставок в Китай, то зачем нужно было подписывать такие контракты?

В целом убежать от «Газпрома» не получилось. Поставки в Китай оказали положительный эффект для экономик стран ЦА, однако возросшее потребление и отсутствие новых проектов в добывающей сфере потребовали вновь обратиться к российскому госконцерну. Да и повестка перехода к углеродной нейтральности требует постепенного отказа от угля и нефтепродуктов в пользу более экологически чистых видов энергии.

Бесценное чёрное золото

Сфера нефти и нефтепродуктов более предсказуема и вряд ли в обозримом будущем поменяется: Россия поставляет углеводороды всем странам ЦА, при том что только Казахстан из центральноазиатских стран обладает существенными запасами нефти, хотя большей частью добываемого сырья не владеет.

В 2024 году добыча нефти и газоконденсата в Республике Казахстан составила 87,8 миллиона тонн, из которых две трети добывается на Тенгизе, Кашагане и Карачаганаке. Крупнейшие месторождения (их называют «китами») разрабатываются американскими и европейскими компаниями на условиях соглашений о разделе продукции и стабилизированного контракта (по «Тенгизшевройл»). На внутреннюю переработку из оставшихся «некитовых» объёмов добычи направляется 18 миллионов тонн (по субсидируемым ценам в 20–25 долларов за баррель). Около 12 миллионов тонн экспортируется частными компаниями в основном в европейском направлении, что позволяет в некоторой степени балансировать экономику внутренних поставок.

При этом объёмов переработки не хватает для растущей экономики Казахстана, и Россия поставляет около 1 миллиона тонн различных нефтепродуктов (бензин, дизельное и авиатопливо, битум/гудрон, а в ближайшие годы, вероятнее всего, будет поставлять и сжиженный газ). Очевидно, что без поставок российского топлива не удалось бы удовлетворить потребности ни в Казахстане, ни в других странах ЦА.

С учётом роста потребления в Казахстане планируется расширение мощности Шымкентского НПЗ (совместное предприятие нацкомпании «КазМунайГаз» и китайской CNPC) с 6 до 12 миллионов тонн в год с объёмом инвестиций в 5 миллиардов долларов, однако для реализации проекта потребуются дополнительные свободные объёмы сырой нефти, которых в Казахстане нет. В связи с чем планировалось «убедить» крупные иностранные консорциумы начать поставки на внутренний рынок, что, безусловно, не соответствует их интересам – ни геополитическим, ни экономическим.

Перенос планов по созданию единого рынка нефти, нефтепродуктов и газа с 1 января 2025 года на два года связан с рядом факторов: неготовностью Казахстана к выравниванию внутренних цен на топливо со странами ЕАЭС (сейчас на 20–50 процентов дешевле), санкционными ограничениями в отношении российских бирж, на которых должны были торговаться энергоресурсы, а также непроработанностью интеграционных документов стран-участниц в топливной сфере.

Отмечу, что одной из ключевых целей создания единого рынка было прозрачное ценообразование на биржевых площадках. В настоящее время и экспорт, и даже внутренние поставки, к сожалению, формируются на основе котировок зарубежных ценовых агентств Argus и Platts. Запуск и полноценное функционирование биржевых торгов ЕАЭС на площадке АО «Санкт-Петербургская международная товарно-сырьевая биржа» могли бы стать реальным механизмом формирования цен как внутри региона, так и на внешних рынках. Следует признать, что запущенный механизм односторонних санкций и боязнь стран региона попасть под вторичные санкции могут отложить введение единого рынка и биржевых торгов на более отдалённую перспективу.

Сила энергии

Ситуация в электроэнергетике региона выглядит непросто. Казахстан сталкивается с возрастающим дефицитом. В материале «Скажем спасибо России за наше СВЕТлое настоящее» я приводил данные о том, что в декабре 2024 года общая генерация в РК составляла 15,6 ГВт. При этом импортировано было свыше 1,4 ГВт. Таким образом, импорт превышал 9 процентов от объёма генерации.

По официальному прогнозу Министерства энергетики Казахстана, к 2030 году страну ожидает дефицит мощностей в объёме свыше 6 ГВт (генерация составит 22 ГВт, а потребность – свыше 27,2 ГВт), при этом весь регион ЦА столкнётся с дефицитом в 9 ГВт. Это мощность примерно четырёх атомных станций с двумя российскими реакторами ВВЭР-1200.

Отмечу, что упование на перетоки из РФ может не спасти в пиковые периоды роста потребления, поскольку пропускная способность/мощность линий электропередач с севера на юг уже не способна обеспечивать возрастающие объёмы. Отсюда легко спрогнозировать рост числа масштабных сбоев и блэкаутов, по аналогии с 2022 годом, когда сбой затронул энергосистему сразу трёх стран: Казахстана, Узбекистана и Киргизии.

Основной упор в вопросе преодоления дефицита в Казахстане делают на сектор ВИЭ, в основном на масштабные гигаваттные проекты в солнечной и ветровой энергетике с зарубежными партнёрами (Европа, Ближний Восток, Китай), затягивая вопрос со строительством атомной станции. Хотя всем уже понятно, что необходимо параллельное строительство как минимум трёх АЭС – на юге, северо-востоке и западе страны. На мой взгляд, введённые недавно персональные санкции против руководства госкорпорации «Росатом» могут послужить причиной для выбора Казахстаном иных поставщиков технологий (не этого ли ждали в стране?).

На фоне грядущих проблем в энергетике в регионе возникают уникальные идеи. Как, например, строительство ЛЭП для импорта электроэнергии из Китая (через горы?). При этом авторы, видимо, не понимают энергокартину в целом – есть ли смысл продавать газ, а затем за тысячи километров покупать электроэнергию? Или проект прокладки подводного энергокабеля по дну Каспийского моря между Азербайджаном, Казахстаном и Узбекистаном, о чём 1 мая 2024 года в Ташкенте был подписан трёхсторонний меморандум.

Подытоживая первый материал о ситуации в топливно-энергетическом комплексе ЦА, хотелось бы выделить основные тезисы и предложения:

• Страны Центральной Азии в сфере ТЭК продолжают надеяться на Россию как на большой внешний «пауэрбанк», который всегда сможет сбалансировать потребление и дефицит топливно-энергетических ресурсов.

• Переход к полноценному функционированию единых рынков нефти, нефтепродуктов, газа и электроэнергии должен быть завершён к 2027 году, что требует интенсификации интеграционных процессов в странах ЕАЭС.

• Усложняющиеся условия сотрудничества и даже банковских платежей ставят вопрос о наделении полномочиями/создании банка для расчётов в ЕАЭС и Центральной Азии, причём связка в виде биржевых торгов и банка именно в энергетической сфере может стать инструментом для формирования собственных цеховых котировок и расчётов.

• Санкционнная истерия и угроза попадания под вторичные санкции могут привести к снижению импорта топливно-энергетических ресурсов из РФ в ЦА, что создаст трудности для дальнейшего экономического роста региона (по аналогии со странами ЕС).

• В настоящее время различные национальные стратегии развития отраслей стран региона и ЕАЭС строятся без учёта стратегий соседних стран, в том числе и в энергосистеме.

• Население центральноазиатских стран продолжает расти и по прогнозам вырастет с текущих 81 миллиона до 100 миллионов человек к 2050 году, что на фоне истощения углеводородных ресурсов потребует увеличения импорта топлива и энергии из России.