Санкции против патриарха Кирилла переводят конфликт России и Запада в плоскость религиозных ценностей. Враждебная мера против религиозного лидера неизбежно подольёт масла в огонь, расширит измерения конфликта, переведёт его из чисто секулярной области, ещё и в область религиозных чувств. Возможные последствия внесения Патриарха Московского и Всея Руси в санкционные списки анализирует Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба.
Казначейство Великобритании опубликовало очередной список российских лиц, в отношении которых введены блокирующие финансовые санкции. Наряду с одиннадцатью другими россиянами, в список Казначейства внесён Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. Использование ограничительных мер против патриарха Кирилла – новый этап эскалации в отношениях России и Запада. Санкции могут повлиять на зарубежную деятельность Московского патриархата. Однако куда важнее политические следствия. Желая того или нет, Лондон добавляет в сложное уравнение текущих проблем религиозную составляющую. На первый взгляд технический и относительно мелкий политический шаг может иметь непропорционально серьёзные последствия. Санкции против патриарха Кирилла ничего не дадут для достижения заявляемых целей британских санкций – противодействовать «российской агрессии» в отношении Украины. Поддержка российской власти со стороны церкви станет лишь ещё более решительной. Зато они породят дополнительные новые риски, контролировать которые будет крайне сложно, если вообще возможно. Условный британский чиновник, проявляя рвение в «наказании» российского религиозного лидера, оказывает медвежью услугу собственной стране и всему остальному западному сообществу. Религия – крайне чувствительная тема, способная разогнать любой конфликт до неуправляемых скоростей.
Начнём с возможных материальных следствий санкций для патриарха Кирилла и Русской православной церкви. Блокирующие финансовые санкции означают, что лицам в британской юрисдикции запрещены любые финансовые транзакции с заблокированными лицами. Их активы замораживаются. То есть формально они остаются в собственности заблокированного лица, но использовать их практически невозможно. Один из ключевых вопросов – повлияют ли такие ограничения в отношении патриарха Кирилла на собственность РПЦ в Великобритании, а также на её деятельность? На первый взгляд ответ отрицательный. В списки заблокированных лиц не попал Московский патриархат как институт. Нет в их числе и каких-либо юридических лиц, подчинённых Московскому патриархату.
Однако проблемы у них возникнуть все же могут в связи с понятием собственности и контроля. Часть 4 Общего руководства финансовых санкций Великобритании от декабря 2020 года уточняет, что блокирующие санкции распространяются на любую организацию, которая прямо или косвенно находится во владении или под контролем лица, попавшего под блокирующие санкции. Здесь имеются в виду прежде всего отношения собственности. Британский регулятор применяет «правило 50 процентов», когда критерием контроля является владение долей в 50 и более процентов подконтрольного лица. Такое правило вполне применимо для компаний и корпораций, но не для церкви. Патриарх Кирилл возглавляет Русскую православную церковь, но не может считаться ее «собственником». Вместе с тем в руководстве содержатся и другие критерии контроля. Например, таким критерием может быть «ожидание того, что лицо может обладать возможностями осуществлять деятельность организации в соответствии со своими требованиями». Его расшифровка опять же более пригодна для бизнеса. Так, например, в понятие таких возможностей входит назначение совета директоров или ключевых менеджеров, контроль банковских счетов организации или её экономических ресурсов. Но его применение в отношении иных юридических лиц, в том числе подчинённых патриарху Кириллу или связанных с ним, не исключено. То есть возникает элемент правовой неопределённости.
Основная сложность здесь может появиться в связи с так называемым избыточным комплаенсом зарубежных контрагентов РПЦ. Сегодня сложилась практика, когда угроза применения административных и даже уголовных мер в отношении нарушителей режима санкций, а также неопределённость некоторых норм заставляет зарубежных контрагентов избыточно выполнять законодательство. Иными словами, проще перевыполнить и отказать в транзакции, чем осуществить её с риском последующих проблем с регулятором. Особенно избыточный комплаенс характерен для банков, которые наиболее уязвимы в силу большого числа транзакций и напуганы опытом многомиллионных (а подчас и миллиардных) штрафов за нарушение требований санкционных регуляторов.
Более того, британские санкции могут повлиять и на избыточный комплаенс банков и контрагентов в иных юрисдикциях. Процедура мониторинга контрагента через базы данных подсанкционных лиц неизбежно будет выдавать им связь любого института Московского патриархата с патриархом Кириллом. Опять же с процедурной точки зрения это будет означать как минимум задержку транзакции независимо от того, идёт ли речь о британской юрисдикции или нет. Подобные задержки сегодня идут в силу самой связи сделки с Россией, даже если в ней нет лиц под санкциями. Появление таких лиц повышает риски срыва транзакции.
Вместе с тем, в сравнении с материальной стороной вопроса, куда как более важными представляются политические последствия. Санкции против патриарха Кирилла переводят конфликт России и Запада в плоскость религиозных ценностей. Можно сколько угодно рассуждать, что это не санкции против российского народа, что санкции против патриарха Кирилла вводятся якобы за поддержку российских властей в их политике по украинскому вопросу, что ничего иного власти Великобритании не имеют в виду, что это чисто юридический вопрос, а не повод для ценностного конфликта и т. д. Сюда же добавятся аналитические записки русофобов о том, как РПЦ используется в качестве инструмента «мягкой силы» на постсоветском пространстве и за его пределами. Проблема, однако, в том, что мы живём не только в мире бюрократических схем и технократической политики.
При этом санкции против Патриарха Кирилла ни на йоту не приближают британские власти к реализации заявленных целей санкционной политики. Формально они должны «изменить поведение» лица под санкциями. То есть в бюрократической схеме после введения санкций патриарх Кирилл должен отказаться от поддержки российских властей по украинскому вопросу. Или, по крайней мере, санкции должны «повысить цену» такой поддержки. Что будет на самом деле? Поддержка российских властей со стороны церкви лишь возрастёт. РПЦ, вероятно, столкнётся с тем или иным материальным ущербом от санкций в отношении патриарха Кирилла, но он также лишь усилит энергию консолидации Церкви и государства. Иными словами, санкции дадут обратный от ожидаемого эффект и окажутся «медвежьей услугой».
Что может сделать российская сторона в ответ? Наверняка возникнет соблазн «зеркальных и симметричных» действий вроде внесения уже в наши списки британских религиозных деятелей. Такое действие с нашей стороны лишь усилит британский шаг, покажет, что мы мыслим такими же категориями. И если в других сферах ответные меры могут быть оправданы, то в тонком мире религиозных вопросов целесообразна осторожность и осмотрительность. Линейные схемы здесь навредят. Прощение и смирение могут показать куда как большую моральную силу.
