Франция стремится убедить своих коллег в том, что борьба с терроризмом в Сахеле должна быть коллективной заботой Евросоюза ввиду близости этого региона к его границам. Париж, пусть пока и сохраняя своё присутствие, всё в меньшей и меньшей степени склонен обеспечивать безопасность африканских стран собственными руками. Франция решает задачу максимального вовлечения союзных сил – самих африканцев и европейцев, – чтобы снять с себя часть издержек, а значит, и ответственности за происходящие здесь события, пишет Алексей Чихачёв, эксперт Российского совета по международным делам.
15–16 февраля в чадской Нджамене прошёл очередной саммит так называемой «Сахельской пятёрки» (G5 Sahel), посвящённый вопросам борьбы с терроризмом в этом регионе Африки. Помимо лидеров местных государств, во встрече дистанционно принял участие французский президент Эммануэль Макрон, чья страна уже в течение восьми лет проводит миротворческую операцию «Бархан». После аналогичных мероприятий в По и Нуакшоте (январь, июнь 2020 года) этот саммит стал третьим за год, что говорит как о повышенном интересе Парижа к происходящим в регионе событиям, так и о срочности стоящих задач.
Заметим, что накануне переговоров у прессы и аналитиков превалировали скептические ожидания. Несмотря на тактические успехи вроде уничтожения отдельных террористических лидеров, в стратегической перспективе операция «Бархан» пока так и не принесла видимых дивидендов. Из стран Сахеля едва ли не каждую неделю поступают сообщения об атаках боевиков «Аль-Каиды» или ИГ , проправительственные армии по-прежнему представляют собой весьма хрупкие образования, а пандемия коронавируса только осложнила социально-экономическое положение африканских государств. Как заметил военный эксперт из Института Монтеня Мишель Гойя, возможно для Франции пришло время сократить военное присутствие в зоне конфликта: вместо достаточно крупной группировки (более 5 тыс. военнослужащих и сотен единиц техники) развернуть отряды «быстрого реагирования», которые будут вмешиваться только в наиболее критичных случаях. Звучали и более радикальные мнения, согласно которым война в Сахеле превратилась для африканской политики Франции в тупик, откуда выход возможен ценой только полного сворачивания своего присутствия. Согласно январскому опросу института Ifop, немногим больше половины французов (51 процент) выступает против дальнейшего присутствия сил Пятой Республики в Сахеле, – такой высокий показатель наблюдается впервые с начала операции.
Однако, как продемонстрировали итоги саммита, прогнозы в пользу окончания экспедиции оказались преждевременными. Президент Макрон подтвердил, что в ближайшее время Париж не собирается выводить или сокращать свой контингент; полный уход прямо сейчас, с его точки зрения, был бы ошибкой, хотя такой вариант, действительно, изучался. Французская сторона в очередной раз задекларировала готовность поддерживать своих африканских союзников в борьбе с терроризмом и привлекать для этого крупные финансовые ресурсы. Тем не менее в итоговом коммюнике, распространённом по итогам саммита, обращают на себя внимание несколько деталей, показательных с точки зрения того, к чему стремится современная миротворческая политика Франции. В более широком смысле это касается и миротворчества Европы в целом, учитывая присутствие в Сахеле других европейских держав (в рамках миссий MINUSMA, EUTM или «Такуба»), а также заметную роль Парижа в последних общеевропейских проектах в сфере обороны и безопасности.
Военное измерение
Во-первых, стороны договорились развивать тот метод ведения боевых действий, который французские войска используют на протяжении последнего года, – не только бороться с террористическими группировками в целом, но и, прежде всего, наносить точечные удары по их командным структурам и руководителям. Как выразился Макрон, речь идёт о том, чтобы «обезглавить» джихадистское движение в Сахеле, нейтрализовав основных распространителей его идеологии. Подобный акцент Парижу в значительной степени выгоден, поскольку позволяет периодически заявлять о боевых успехах, задействуя меньшее количество сил и средств (точечные миссии специальных сил вместо общевойсковых действий). Другой вопрос, что эффективность практикуемого подхода в Сахеле весьма относительна: экстремистские структуры от этого не теряют источники подпитки вооружениями и кадрами, что позволяет им со временем восстанавливаться.
Во-вторых, делается упор на применение собственно африканских войск в формате совместного контингента G5. Одной из основных задач операции «Бархан» является помощь в подготовке национальных вооружённых сил, чтобы впоследствии передать им основную часть бремени борьбы с терроризмом. Очевидно, что Париж не хочет отказываться от этого пути, считая его наиболее подходящей для себя стратегией выхода из конфликта, даже если пока она и завела его в тупик. В Нджамене вновь, как и ранее в По, говорилось об отработке межармейской кооперации стран «Сахельской пятёрки», налаживании работы общих штабных структур и так далее. Примечательный акцент был сделан на привлечение дополнительных частей чадской армии – по оценкам экспертов, наиболее боеспособной по сравнению с соседями.
В-третьих, существенное внимание уделяется привлечению европейских союзников Франции в зону конфликта. В глазах Парижа миссия специальных сил «Такуба» в Мали – это знаковая веха на пути формирования общеевропейского оборонного потенциала, укрепление способности ЕС проводить собственные боевые операции за рубежом. В зоне конфликта уже присутствуют военнослужащие из Чехии, Эстонии, Дании, Нидерландов, Португалии, Германии (в рамках MINUSMA); анонсировано участие Швеции и Италии. Франция стремится убедить своих коллег в том, что борьба с терроризмом в Сахеле должна быть коллективной заботой Евросоюза ввиду близости этого региона к его границам. После ухода администрации Дональда Трампа, стремившейся сократить американское военное присутствие в Африке, сохранения логистического и разведывательного содействия, вероятно, следует ожидать и со стороны США.
Фактически «военная» часть заявлений, сделанных в Нджамене, означает, что Париж, пусть пока и сохраняя своё присутствие, всё в меньшей и меньшей степени склонен обеспечивать безопасность африканских стран собственными руками. Франция решает задачу максимального вовлечения союзных сил – самих африканцев и европейцев, – чтобы снять с себя часть издержек, а значит, и ответственности за происходящие здесь события.
Ставка на помощь развитию
Другим заметным направлением миротворческой политики Франции в Сахеле является гуманитарная деятельность в широком смысле слова – содействие восстановлению и развитию местных государств, их экономики, систем здравоохранения, образования и так далее. Со стороны европейских союзников этот вектор вызывает едва ли не больший интерес, чем участие в непосредственных военных действиях, учитывая традиционную склонность, например, ФРГ к выполнению на всех миротворческих театрах преимущественно небоевых задач. В последние годы Франция активно тиражирует различные координационные форматы, включая Сахельский альянс (2017), Партнёрство для безопасности и стабильности в Сахеле (2019) или Сахельскую коалицию (2020). Как замечали специалисты, все эти проекты имели относительно невысокую степень отдачи, поскольку не отличались чёткой организационной структурой, пересекались по составу участников и в значительной степени дублировали друг друга по тематике.
Между тем на встрече в Нджамене была предпринята попытка обобщить вышеуказанные площадки, превратив их в единый работоспособный механизм. По всей видимости, Коалиция теперь будет играть роль зонтичной структуры с постоянным секретариатом, упорядочивающей деятельность других игроков; Партнёрство – функционировать как опора сотрудничества правоохранительных органов; Альянс – агрегировать конкретные проекты помощи развитию (по его линии уже удалось собрать 17 миллиардов евро от различных спонсоров). На стыке всех форматов естественным образом оказываются Париж, Берлин и Брюссель во взаимодействии с ООН, МВФ, Африканским союзом и ЭКОВАС. Одно из приоритетных направлений сотрудничества – проект «Великой зелёной стены» длиной более 7 тысяч км, с помощью которой планируется не только остановить опустынивание Сахеля, но и создать новые рабочие места в сельском хозяйстве африканских стран.
В целом характерно, что если в военном отношении Франция всё больше задумывается о снижении степени своей вовлечённости в Сахеле, то на гуманитарном треке наблюдается противоположная ситуация. Это подтверждается не только многосторонней дипломатической активностью, но и решением Макрона увеличить объёмы государственной помощи на нужды развития, выделяемой из французского бюджета. Как раз незадолго до саммита в Нджамене правительство представило законопроект, согласно которому в 2021 году эта статья расходов будет доведена до 0,55 процента ВНД Франции (в абсолютных цифрах – порядка 14–15 миллиардов евро ежегодно). Впоследствии предлагается выйти на уровень 0,7 процента, рекомендованный ООН для развитых стран. Главный географический приоритет политики помощи – всё те же страны Сахеля и – шире – вся франкофонная Африка, хотя возможность выхода за пределы бывшей колониальной империи Париж для себя также не исключает.
Возможная роль России
Хотя происходящие в Сахеле события и действия европейских стран, на первый взгляд, географически удалены от России, нельзя не заметить, что косвенное отношение к российским интересам они всё же имеют. Как показал саммит «Россия – Африка» 2019 года, Москва стремится к наращиванию сотрудничества с Чёрным континентом, имея в виду различные сектора торговли, ресурсодобычи, промышленности и инфраструктуры. Как отмечали авторы одного из докладов Валдайского клуба, африканская стратегия России имеет благоприятный ценностный фон, поскольку она, в отличие от западных государств, не участвовала в колонизации континента, поддерживает самостоятельный потенциал расположенных здесь государств и не воспринимает их только как источник угроз.
Ещё два года назад лидеры сахельских стран призывали Россию к более активному вовлечению в дела региона, имея в виду интенсификацию военно-технического сотрудничества и участие российской стороны в многосторонних форматах (например, в Партнёрстве для безопасности и стабильности в Сахеле). Возможно, в теории Москва и могла бы предпринять какие-либо шаги в этом направлении, опираясь на успешный опыт своей операции в Сирии. Однако существует мало сомнений в том, что любые попытки присоединения России к сахельскому миротворческому процессу сразу же окажутся под пристальным вниманием Парижа. Так, по информации западных экспертов, именно Франция продолжает блокировать получение Москвой статуса наблюдателя при «Сахельской пятёрке». На примере Центральноафриканской республики Кэ-д’Орсе некогда уже называла российское присутствие в Африке «антифранцузским», выдавая свои опасения по поводу появления лишнего конкурента. Тем самым Париж даёт понять, что вопрос лидерства в африканских делах для него пока ещё остаётся принципиальным и разделить свои позиции он готов только с ближайшими союзниками.
Между тем представляется, что, в то время как осуществление полноформатного военно-политического присутствия России в регионе остаётся трудно реализуемым (и вряд ли столь необходимым, учитывая неразрешённость конфликтов в более близких точках), Москва способна эффективнее проявить себя в Сахеле на гуманитарном треке. Пока Франция и Европа создают для региона многоэтажные дипломатические конструкции, преимущество российской стороны состоит в умении оперативно оказать конкретную помощь по наиболее чувствительным вопросам. В этом смысле ценным козырем теоретически могут выступить, например, поставки в Сахель российской вакцины против коронавирусной инфекции, уже одобренной в некоторых других странах Африки. Плодотворными могут оказаться дальнейшие двусторонние контакты по линии отдельных министерств, правительственных структур, научных центров и университетов, некоммерческих организаций. Реализация современного потенциала «мягкой силы» России в глазах африканских государств позволит открыть путь к следующему этапу отношений, на котором фактор французского противодействия, возможно, потеряет силу после неизбежного окончания операции «Бархан».
