Можно ли превратить негативные последствия кризиса в позитивные, воспользовавшись возможностью, предоставленной глобальным потрясением системы? По мнению профессора Ричарда Саквы, самое большее, на что можно надеяться в нынешних обстоятельствах – это на защиту международного правового порядка, установленного в 1945 году, и на память о восстановлении обществ из послевоенного пожарища.
Приближение зимы в северном полушарии сопровождается второй волной пандемии коронавируса. После Первой мировой войны вторая волна пандемии испанского гриппа была тяжелее первой, что вызвало в этом году опасения, что наступающие зимние месяцы могут оказаться повторением той катастрофы. Коммерческие предприятия, особенно авиакомпании, пережившие первую волну, могут разориться в ходе второй, поскольку снова вводятся ограничения на поездки. Международный валютный фонд оценивает экономический ущерб от пандемии для мировой экономики примерно в районе 12 триллионов долларов, и это только по итогам первой волны. Потенциально разрушительные последствия второй волны вряд ли можно недооценить.
Конечно, в некотором смысле вторая волна является продолжением первой. Если в ближайшее время не удастся создать широкодоступную вакцину, мы можем ожидать целую серию волн в будущем. Каждый этап будет проверкой реакции населения, которое в целом в ходе первой волны было готово согласиться на то, чтобы пожертвовать своей свободой ради общего блага. Однако в случае возникновения новых волн эпидемии будет всё труднее убеждать людей в том, что новые ограничения и трудности являются адекватным ответом. Шведская модель добровольного контроля, которая позволяет экономике и обществу работать в целом в нормальном режиме, становится всё более привлекательной. Всё чаще возникают споры по поводу баланса между контролированием распространения вируса и экономическим ущербом. Ограничения кажутся столь же вредными для экономики, как и сама болезнь.
Вирус по-разному поражает разные возрастные и этнические группы, что затрудняет эффективную борьбу с эпидемией. Например, молодые люди более устойчивы к заражению, но бессимптомные носители могут заражать пожилых людей, как это произошло летом в юго-восточных и юго-западных штатах США. По ряду причин, проистекающих из степени занятости, качества жилищных условий и социальных паттернов, общины чернокожих и этнических меньшинств в Великобритании страдают от пандемии несоразмерно больше.
Привычный образ жизни нарушен на всех уровнях. Целые общества и мировая экономика работают урывками. Пережившие первую волну, побитые и израненные, но всё ещё живые, предприятия могут теперь разориться. Покупатели по-прежнему побаиваются заходить в обычные магазины, и они стоят полупустые, а переход к электронной торговле предвещает конец старой потребительской модели в целом. Студенты, которые вкладывали значительные суммы денег в своё образование, обучаются теперь в режиме онлайн и вынуждены соблюдать карантин в общежитиях полупустых университетских городков. Индустрия досуга, включая бары и рестораны, сумела пережить первую волну как правило благодаря различным формам государственной поддержки – например, выплатам в связи с вынужденным отпуском. Работодатели сохранили сотрудников, но столкнулись с сокращением поддержки со стороны государства. Чем ближе к зиме, тем сильнее будет нарастать волна увольнений, закрытий предприятий и роста безработицы.
Всё это порождает чувство бессмысленности происходящего. Рам Эмануэль, который занимал пост мэра Чикаго, поработав до этого главой администрации президента Барака Обамы, прославился фразой о том, что «нельзя допустить того, чтобы серьёзный кризис пропал даром». Он сказал эту фразу после глобального финансового кризиса 2008 года, и смысл её заключался в том, что шок, вызванный кризисом, заставит провести реформы финансовых рынков, прежде всего чтобы ограничить власть банков. Рост пропасти между различными формами финансиализации и «реальной экономикой» будет остановлен, внимание обратится на реальные потребности промышленности и потребителей, а некоторые вопиющие завышения при выплате бонусов и эксцессы культуры риска будут снижены. На деле же достижений было мало, и огромные суммы, выделенные на количественное смягчение, фактически были проведены через те же банки, которые и спровоцировали кризис. Кризис действительно привёл к новым формам народной мобилизации, включая различные движения Occupy, которые вскоре сошли на нет. Тем не менее повестка дня по усилению финансового контроля остаётся актуальной.
Приведёт ли коронакризис к возвращению повестки дня 2008 года? В настоящее время такое трудно представить. В основном пандемия пока только ускорила и усилила негативные тенденции. Ранние признаки солидарности и скоординированных на международном уровне ответных мер, включая призывы к глобальному прекращению огня, вскоре уступили место вновь возникшему национальному эгоизму, поскольку странам с трудом удавалось получить доступ к скудным запасам средств индивидуальной защиты и другому оборудованию. Войны продолжались, а существующие разногласия углублялись. Торговая война между Соединёнными Штатами и Китаем превратилась в некое подобие новой холодной войны, в которой взаимный антагонизм принимает глубокие идеологические формы. Коронавирусный национализм добавил новый слой к уже обостряющимся конфликтам между великими державами.
Вот здесь-то и появляется концепция кризиса со знаком минус. Кризис со знаком минус – это кризис, из которого мало положительных выходов, если таковые вообще имеются. Предыдущий финансовый кризис, по крайней мере, продемонстрировал элементы слаженного международного сотрудничества, поскольку «Группа двадцати» координировала политику правительств, и страны сплотились. Текущий кризис лишь проиллюстрировал дальнейшее «осыпание» международного порядка, о котором говорилось в докладах Валдайского клуба. Многосторонние институты были либо маргинализованы, либо даже подверглись нападкам. Всемирная организация здравоохранения ООН была обвинена Вашингтоном в слишком снисходительном отношении к китайским властям на ранних стадиях пандемии, и США объявили о своём выходе из неё. Неприличная гонка за то, чтобы первыми создать эффективную вакцину, сопровождаемая обвинениями в хакерских атаках, подорвала элементы подлинного сотрудничества по поиску способов победить вирус.
Несмотря на то, что масштаб некоторых из запланированных крупных военных учений в Европе был сокращён, они не были полностью отменены. Режим нового «железного занавеса» на континенте лишь усилился. Это сопровождается провокационными операциями по «защите свободы судоходства» в Баренцевом море и бесчисленными опасными манёврами в Чёрном и Балтийском морях. Тупиковая ситуация в международных делах лишь усугубилась. В более широком смысле усиливающаяся китайско-американская конфронтация воссоздаёт элементы биполярной структуры международной политики, в которой другие страны, включая крупные мировые державы, вынуждены выбирать, нравится им это или нет. Никто не может противостоять гравитационному притяжению той или иной «сверхдержавы».
Короче говоря, кризис со знаком минус – это кризис, в котором возможности для обновления и переосмысления, спровоцированные кризисом, не используются или не могут быть использованы, потому что они не существуют в качестве субстантивных и реалистичных политических платформ. Разрыв между реальной экономикой и финансовыми рынками не преодолён. Уязвимость тех, кто уже был слаб и маргинализован, усугубляется, а неустойчивые доходы ещё больше сокращаются или полностью утрачиваются. А вот крупнейшие технологические гиганты только укрепили свои позиции. Тридцать миллионов американских рабочих мест исчезли за это лето, но компания Amazon при этом приняла на работу на свои склады и в систему сбыта тысячи новых сотрудников. Пограничный режим был усилен, и даже Шенгенская зона свободного передвижения в Европе находится под угрозой.
На глобальном уровне речь идёт о двойном кризисе. Основы так называемого либерального международного порядка (в значительной степени этот синоним вошёл в обиход после 1989 года в отношении атлантической системы власти) давно уже разрушаются по мере проведения исполненных высокомерия контрпродуктивных стратегий.
«Конец истории» давно закончился, и вид глобализма, с которым он ассоциировался, приходит в упадок. Это происходит не столько из-за появления нелиберальных, популистских или авторитарных альтернатив, сколько из-за его собственных внутренних противоречий. Однако гораздо более серьёзный по последствиям кризис поразил международную систему, созданную в 1945 году. Вся система международного права, завязанная на ООН, её Уставе и институтах, подвергается постоянным атакам. Система 1945 года была основана на идее суверенного интернационализма и, таким образом, не является просто вестфальской по своему характеру. Суверенитет под защитой, но его сдерживает приверженность интернационализму. Формы, практики и институты этого интернационализма, воплощённые прежде всего в традиционных методах дипломатии, постепенно разрушаются.
Нынешний кризис, несомненно, представляет опасность, но может ли он также быть и шансом на успех?
Во-первых, пандемия ускорила переход к декарбонизации экономики с появлением различных «зелёных» планов обновления. Спрос на нефть вряд ли вернётся к уровню 2019 года, по крайней мере, в течение ближайших двух лет, если вообще когда-либо вернётся. В этом смысле «пик нефти» (определяемый с точки зрения спроса, а не предложения) уже достигнут. В то же время всё больше внимания уделяется вопросам «климатической справедливости» – экологические издержки распределяются очень неравномерно и приходятся в основном на менее развитые страны и тех, кто подвержен наибольшим рискам среди развитых обществ.
Во-вторых, в разные периоды объявлялось о выделении более 20 триллионов долларов на реализацию планов по ликвидации последствий пандемии коронавируса. ООН настаивает на том, чтобы эти деньги использовались в рамках программ экологически сбалансированного восстановления. Сюда также включены сдвиги в транспортных схемах с переходом от двигателей внутреннего сгорания к электромобилям, а также больший упор на городской дизайн, стимулирующий езду на велосипеде и пешие прогулки, как, например, идея «15-минутного города», впервые возникшая в Париже. Сюда также входят планы по обеспечению равного доступа к вакцинам в противовес подходу, при котором некоторые богатые страны накапливали бы их в больших количествах.
Эпидемия усугубила неравенство в доступе к услугам здравоохранения как внутри стран, так и между ними. Это видно из количества тестов, которые в настоящее время проходят примерно 290 человек на 100000 населения в развитых странах, но только 14 человек в странах с низким уровнем доходов.
Это подводит нас к третьему моменту, а именно парадоксальной ситуации, при которой пандемия радикально подтвердила силу и авторитет центральных властей в государстве, в то же время подчеркнув важность органов регионального и местного управления. Несмотря на свою риторику о свободе личности, неолиберальное государство характеризовалось постепенной централизацией в экономике, здравоохранении и образовании по мере насильного введения всё более сложных – и обременительных – форм правового регулирования. Пандемия вновь подтвердила важность реакции на события на местах, адаптированной к конкретным сообществам и уровням инфицирования. В Великобритании это проявляется в различных стратегиях четырёх составляющих её стран, а также различных регионов Англии. Локализация бизнеса и банков, как это уже практикуется в некоторых федеративных государствах, будет способствовать восстановлению чувства гордости в обществе и поможет преодолеть ярко выраженный региональный дисбаланс, который особенно остро проявляется в Великобритании. Это служит пищей для призывов к столь же радикальной экономической перестройке, как и та, которая была проведена лейбористским правительством к 1945 году.
Так можно ли превратить негативные последствия кризиса в позитивные, воспользовавшись возможностью, предоставленной глобальным потрясением системы? В международных делах все сигналы переключились на красный, либеральный порядок рушится, а созданная в 1945 году международная система проверяется на прочность. Однако на уровне общества зелёные сигналы сильнее всего. Продолжающаяся экологическая катастрофа теперь усугубляется эпидемиологической катастрофой невообразимых масштабов, которая основана на дисфункциональности экономики, ставшей понятной уже в ходе кризиса 2008 года. Отсутствие позитивной повестки дня, в рамках которой можно было бы отреагировать на многоуровневый характер кризиса со знаком минус, открыло путь антилиберальным популистам, неонационалистам и милитаристам. Естественных позитивных резких перемен в перспективе не предвидится, поскольку почти все источники обновления так или иначе исчерпаны. Самое большее, на что можно надеяться в нынешних обстоятельствах – это на защиту международного правового порядка, установленного в 1945 году, и на память о восстановлении обществ из послевоенного пожарища.
