Кем лучше быть: зайцем или черепахой? Стоит ли отдавать мяч Роналду? Какие звёздные войны ожидают человечество в будущем? Что об этом думает Клаузевиц? И рассудит ли нас барин? Третий день Валдайского форума, 17 октября, буквально искрил метафорами и аллюзиями. Много вопросов, много ответов – в нашей аналитической записке.
Экономика для новой философии развития. Сессия 4
День начался с сессии, посвящённой философии развития экономики. Примечательна она не только тем, что прошла по правилам Chatham House (анонимность превыше всего!), но и тем, что среди её спикеров были и представители власти, отвечающие за сектор экономики, и предприниматели, которые стоят успешный бизнес в России и умудряются развивать его в условиях санкций. Так что каждая из сторон смогла вживую услышать другую и обсудить наболевшее.
Как отметил двумя днями ранее на встрече с выпускниками Образовательного центра «Сириус» директор по научной работе Фонда Клуба «Валдай» Фёдор Лукьянов, «наша страна богата во всех смыслах, но обсуждение экономики – это всегда сказки про Емелю». Почему? В том числе и потому, что мир охватила лихорадка санкционной и торговой войны, и непонятно, какие запреты наложат на Россию завтра, как мы с ними будем справляться: тут уж не до развития – лишь бы отразить удар.
Однако на сессии выяснилось, что представители бизнеса, по крайней мере, некоторые из них, например, работники сельского хозяйства, как раз не видят в экономических санкциях ничего плохого – наоборот, благодарят за их введение Меркель, Обаму и Олланда и даже планируют памятник им поставить (интересно, какой?) у себя на ферме, поскольку ответные меры России на западные санкции сыграли на руку отечественному производителю.
Когда после введения санкций в 2014 году в России заработал протекционизм в виде запрета ввоза европейских и американских продуктов питания, государство стало вкладываться в развитие отечественного бизнеса. Так что, с точки зрения отечественного производителя, протекционизм – это прекрасно. «Хотим ворваться в Европу, как деды вовремя Второй мировой войны, но не на танках, а на отечественных газелях с отечественным сыром», – приоткрыл свои планы на светлое санкционное будущее один из выступающих.
С точки зрения представителей власти, внешние факторы – напротив – оказывают на российскую экономику влияние в основном негативное. Рассчитывать на рост в эпоху торговых войн неразвивающимся экономикам не стоит. С другой стороны, торговые войны дают новые возможности, которые Россия может использовать в свою пользу. Они, в частности, открываются на рынках развивающихся стран в связи с ростом импортных пошлин на их товары.
Есть и другие хорошие новости: во время кризиса 2014 года, по крайней мере если говорить о макроэкономике, были извлечены все уроки, и в новый этап волатильности рынка мы вошли с хорошей финансовой позицией и сбалансированным платёжным балансом. Решён вопрос продовольственной безопасности страны – по большинству групп товаров мы обеспечиваем себя на 100%.
Представители бизнеса и власти сошлись во мнении, что в России есть две серьёзные проблемы, которые мешают бизнесу развиваться – нет, это не дураки и дороги, это высокая ключевая ставка (7%), из-за которой нет нормального доступа к кредитованию, и налоговая нагрузка. В результате зарабатывают только сырьевые компании и узкоориентированные сектора. Также бизнес сталкивается с административным, регуляторным давлением и страдает в результате выравнивания цен на энергоносители, поставляемых на экспорт и для внутреннего рынка.
Один из участников сессии отметил, что пока Россия зависит от продажи нефти (пусть даже цена на нефть демонстрирует рост) экономика будет пребывать в стагнации. Сейчас она развивается медленнее, чем в развитых и среднеразвитых странах.
В экономическом развитии, сказал он, есть два алгоритма: «алгоритм черепахи» и «алгоритм зайца». Черепаха создаёт броню и медленно ползёт к цели, а заяц бежит. Черепаха, конечно, тоже придёт к финишу, но тогда, когда заяц будет далеко впереди и перед ним уже будет другая, новая, цель. Сегодня все страны – зайцы, все бегут, а Россия – это черепаха, которая выстраивает свою броню – «стабильность». «Стабильность у нас в одном – стабильно медленные темпы роста», – скептически отметил спикер.
Решение проблемы «черепахи», по его мнению, – в диверсификации и росте экономики, для чего необходим доступ к кредитованию (то есть низкая ставка) и нормальные налоги, которые помогали бы бизнесу расти.
Один из ораторов, работающий в бизнесе, отметил, что если в будущем России и возможен прорыв, то он заключается в ставке на малый бизнес и ремесленников. Но для этого нужно создать все условия и не мешать, то есть если буквально: «отдай мяч Роналду, и дальше он всё сделает сам».
Запросы общества и ответы государства. Сессия 5
В стихотворении Николая Некрасова «Забытая деревня» есть такая строчка: «Вот приедет барин – барин нас рассудит». Невозможно не вспомнить её, если речь заходит о запросах общества и его диалоге с властью, считают многие. Хотя с тех пор, как поэт написал это, минуло больше 150 лет, и «барин» (читай – власть) изменился, и «народ» (социум) уж не тот, а мир так вообще пережил несколько войн и революций, в том числе научно-техническую, посыл до сих пор актуален. Общество хочет быть услышанным, хочет, чтобы его проблемы решались – в том числе (и прежде всего) сверху.
Один из участников (всё анонимно, помним о Chatham House) так и сказал: важно, чтобы люди знали, что их слышат и понимают их нужды. А при нынешней информатизации общества нужно очень сильно постараться, чтобы запросы этого самого общества не услышать. Диалог сейчас активно ведётся в том числе через социальные сети. И хотя тут есть несколько проблем – например, мусорная информация, боты, которые манипулируют общественным мнением, обвинения, что всем заправляют проправительственные тролли, тот запрос, который называют популистским, существует: чиновники более низкого ранга могут скрывать неудобную им информацию, но через интернет, в том числе через соцсети, граждане могут общаться с властью напрямую.
Итак, технологии серьёзно расширили возможности диалога, а информационная прозрачность заставляет государство быть гораздо более чутким. Не зря, как сказал один из участников дискуссии, необходимость постоянной коммуникации является сегодня ключевым моментом предвыборной риторики: власть не слышала людей – теперь диалог будет постоянным.
Государство, как справедливо отметил другой участник, исторически создаётся тогда, когда люди не могут решить проблемы самостоятельно и нуждаются в институтах. Потом оно становится сильнее, начинает поглощать те функции, которые ему не предназначались. Тогда поднимается гражданское общество. А оно в свою очередь немыслимо без общественных деятелей, которые для того, чтобы помогать другим людям, часто сотрудничают с государством. Как ни странно, это сегодня очень даже возможно. По словам спикера, государство (речь идёт о России, конечно), видя реальную работу общественника и поддерживая его начинание, не интересуется его политическими взглядами: «Делайте своё дело, а всё остальное нам не интересно». И это плюс. Минус появляется с неожиданной стороны: те общественные деятели, которым удалось чего-то добиться при сотрудничестве с властью, подвергаются остракизму со стороны своих же бывших товарищей: «Чем они тебя купили?» Это особенности российского менталитета: нам нужен барин, который не только рассудит, но и тот, который во всём виноват. «Мы понимаем, власти надо приноровиться работать с нами, но и мы должны научиться работать с властью», – отметил спикер.
Один из участников сессии (иностранец) отметил, что, по его наблюдениям, в СССР во время холодной войны система определяла то, что было нужно гражданам, а сейчас – всё наоборот, и это совершенно новый подход, когда общество формирует запрос государству.
Чего же народу не хватает сейчас при диалоге с условным барином? Теперь народу хочется не только быть услышанным, но и самому послушать. А для этого власть должна стать более открытой, народ должен знать, что «люди, находящиеся у власти – это тоже люди». Надо показывать электорату свою человеческую сущность, объяснять, почему не получается сделать то или иное, не отстраняться от народа, не пренебрегать им. Иначе он немедленно выводит формулу: «они – не мы», «чиновники – инопланетяне».
Война будущего: к чему готовиться? Специальная сессия
Дискуссия о войне будущего началась с простого вопроса: что такое вообще война? Его задал спикерам модератор, доцент МГИМО МИД России Андрей Безруков. Он сказал: если раньше на вас нападали с мечом и щитом, было ясно, что надо брать меч и щит и обороняться. Теперь всё несколько размыто: как называть экономические санкции, вмешательство в политические дела страны? Если два слона дерутся бивнями – ясно, что это война, а если один подходит к другому и начинает сдвигать его с места – как это называется? Стоит ли это воспринимать как войну?
Эндрю Монаган, директор по исследованиям России, обороны и безопасности Северной Европы Центра изучения изменений характера войны Пембрук-колледжа Оксфордского университета, считает, что нет. Он сказал, что, конечно, война включает в себя и экономическую, и политическую составляющие, однако прежде всего – это человеческие жертвы, человеческие страдания и страх. Всё дело в том, сказал он, что евроатлантическое сообщество и Россия воспринимают термин «война» по-разному: для евроатлантического сообщества экономические санкции являются мерами вне войны, а Россия воспринимает их как войну.
Есть три признака войны. Первый: насилие, сражение, второй: оборона – та сторона, на которую напали, должна отбиваться, чтобы не быть уничтоженной, третий: масштаб – размер имеет значение, то есть резня не всегда является войной. И если говорить о слоне, который просто двигает другого слона – то это не война, это конкуренция.
Война в понимании Тома Гомара, директора Французского института международных отношений (IFRI), тоже сводится к человеческим потерям и не включает экономические санкции и другие меры и сферы. Он напомнил, что 11 ноября Париж будет праздновать 100-летие со дня окончания Первой мировой войны, и сказал, что первое, о чём он думает в связи с этим – человеческие жертвы. Достаточно ли мы тогда потеряли людей для того, чтобы избежать войны в будущем?
Эксперт по международным отношениям, внешней политике США, российско-американским отношениям, внешней политике России, отношениям России и Европейского союза Дмитрий Суслов придерживается кардинально противоположной точки зрения. Он заявил, что современное понимание войны не должно сводиться к убийству.
Если на вчерашней валдайской сессии об идентичности то и дело вспоминали великого русского писателя Достоевского, то здесь спикеры постоянно обращались за «помощью» к прусскому военачальнику Карлу фон Клаузевицу. Мы тоже попробуем. Он, в частности, писал:
Арвинд Гупта, директор Международного фонда им. Вивекананды, тоже сказал, что не стоит сужать это понятие. Существует много эпитетов, объясняющих суть войны: нелинейная, бесконечная, гибридная... И это доказывает то, что сегодняшняя война распространяется на все сферы: культурную, дипломатическую, экономическую, технологическую и так далее.
Пытаясь заглянуть за горизонт, Гупта напомнил о главной метафоре первой валдайской сессии – «осыпающийся мир» и предположил, что количество конфликтов в будущем будет расти. «Мы видим контуры нового миропорядка, сквозь руины старого, который ещё не исчез. Мир меняется, появляются новые союзы, растут новые державы, и это будет способствовать увеличению количества конфликтов. Мы живём во взаимозависимом мире, и туман войны сгущается», – сказал он.
Ричард Вайц, директор Центра военно-политического анализа в Институте Хадсона, сказал, что сложно проецировать, как будет выглядеть война будущего, но, если вспоминать уроки истории, последствия могут быть ужасающими. Например, никто, ни одно правительство не ожидало, что Первая мировая война превратится в бойню, в крупнейшую катастрофу XX века. Главной опасностью будущего, по мнению Вайца, является распространение ядерного оружия среди государств, не входящих в так называемый «ядерный клуб», и особенно среди негосударственных акторов, таких как террористы. Мы живём в эпоху глобализации, и может возникнуть ситуация, когда третья сторона подтолкнёт Китай и США или Россию и США к большому конфликту.
Тома Гомар в свою очередь предположил, что война будущего будет опаснее, чем предыдущие из-за комбинации обычных и ядерных вооружений. Да, эта проблема не нова, но она сильно усложнилась в связи с увеличением количества ядерных держав. Риск применения ядерного оружия в XXI веке выше, чем на момент окончания холодной войны.
По мнению Андрея Фролова, главного редактора журнала «Экспорт вооружений», будущее – это лотерея, и мы можем только проецировать свой исторический опыт на будущее. Какое же оно в проекции?
Несмотря на развитие ведущих государств, считает Фролов, региональные игроки с мировой арены не исчезнут. Будет противостояние человека и машины, и более слабый противник будет применять альтернативные действия. Сегодня ИГИЛ (запрещено в РФ) натягивает на улицах куски ткани и роет тоннели, чтобы такими примитивными способами обесценить гигантское технологическое преимущество высокоточного противника – мы будем наблюдать подобное и в будущем, но на примере технологических моделей.
Роль государства в разработке вооружений продолжит понижаться, однако те технологии, которые несут большой риск – оружие массового поражения – будет контролироваться государством.
Если говорить об оружии нового поколения, то здесь важен вопрос стоимости. Это дорогое (и сомнительное) «удовольствие». Ведущие страны Запада, тратящие большие деньги на «социалку» и поддерживающие гонку вооружений, окажутся в итоге перед дилеммой: на что сделать ставку – на оборонку или на электорат?
Самым оптимистичным спикером сессии был признан Станислав Кузнецов, заместитель председателя правления ПАО «Сбербанк». Он сказал, что угроза скорой кибервойны сильно преувеличена политиками. По его словам, сегодня главной мишенью кибератак являются банки. 84% киберпреступников являются простыми мошенниками. Их цель – украсть деньги. Так что это пока далеко не кибервойна, а кибермошенничество.
Однако около 90% отраслей экономики подлежат цифровизации, и, конечно, необходимо их защищать. Сейчас киберпреступники чувствуют себя безнаказанными, поскольку нет никаких международных правил регулирования этой сферы. «Хакеры не имеют границ, а мы даже не можем встретиться, чтобы поговорить и выработать правила в сфере кибербезопасности, – сказал Кузнецов. – Если это настолько серьёзно, то самое время обсудить ситуацию».
Завершая «воинственную» дискуссию, Безруков отметил, что участники сессии так не смогли дать чёткое определение войне, не прояснили того, как она будет вестись, и это лишь добавляет туману войне будущего. Эта валдайская сессия может стать драйвером для продолжения жизненно важной дискуссии. И ещё один важный вывод. Ни одна страна, ни одно правительство не может решить этой проблемы в одиночку: нам нужен диалог, если мы не хотим, чтобы наш мир погиб в кровопролитии. «То есть, может быть, люди и будут ходить по земле, но ни одного здания не устоит – это точно», – мрачно пошутил Безруков, намекая, вероятно, на название нового валдайского доклада «Жизнь в осыпающемся мире».
Мой взгляд на Россию. Беседа с Валерием Гергиевым, художественным руководителем – директором Мариинского театра. Специальная сессия
Наверное, не нужно представлять Валерия Гергиева – все помнят, как в мае 2016 года оркестр Мариинского театра под его управлением дал концерт в амфитеатре сирийской Пальмиры, освобождённой армией правительства Сирии при поддержке российских военных, и как в 2008 году он выступил с концертом в Цхинвале в память жертв среди мирного населения в грузино-осетинском конфликте. В предпоследний день Валдайского форума его участникам посчастливилось увидеть самобытного дирижёра и услышать его точку зрения о войне и мире, политике и, конечно, музыке. Беседу вёл Флеминг Розе, писатель и журналист, старший научный сотрудник Института Катона.
Любая война, по словам Гергиева, перечёркивает надежды на будущее. Война – это вещь страшная, плата за прошлое. Когда дирижёра спросили об эмоциях, которые он испытал во время концертов в Осетии и в Пальмире, он сказал: «Эмоция одна – этого не должно было произойти. <…> Как низко может опуститься человек – вот что я привёз из этих тяжёлых концертов. <…> Что касается Пальмиры – я, как и многие, разделяю горе сирийского народа. Законное правительство Сирии, или как его называют на Западе, – “режим Асада”, должен был сохранить Пальмиру. Это моя позиция».
«Через несколько месяцев после нашего концерта в Пальмире, она снова перешла в руки Исламского государства и была уничтожена. Как могла это допустить просвещённая Европа? – риторически спросил Гергиев. – И как можно говорить на эту тему спокойно?»
По его мнению, сегодняшнее состояние мира – очень тревожное: «Очень призрачны шансы на выживание наших детей. Это мое ощущение».
Гергиев считает, что Россия, Китай и Америка – это три равных уровня. Россияне хотят жить в мире, иметь свою независимую политику. В 1990-е годы Россия стояла на коленях. Сейчас мы стоим на ногах, под санкциями, но на ногах. Дирижёр поделился своими впечатлениями об Америке: «Вы говорите об “Америке за Трампа” или “без Трампа”. Я был в Америке 150 раз, но никогда раньше не видел двух Америк, а сейчас вижу. Мы с друзьями не говорим о политике, потому что они перестают есть, не хотят пить, когда называешь имя их президента».
«Если бы вы меня спросили: “А если бы вас пригласили в США”, (как меня однажды пригласили), я бы вам сказал, что я буду приезжать, но останусь в России», – сказал дирижёр. И это бесценно.
Так закончился предпоследний день работы Валдайского форума.
Напоминаем, что 18 октября Валдайский форум завершает свою работу. Но в этот день участников ожидает ещё две сессии. Одна, посвящённая внешней политике, пройдёт по правилам Chatham House. А трансляцию пленарной сессия вы сможете посмотреть на нашем сайте. Начало в 14:00! Не пропустите.
Больше подробностей о Валдайском форуме – 2018 вы найдёте в наших социальных сетях. Мы есть в Facebook, Вконтакте и Telegram (t.me/valdaiclub). Фото и видео из кулуаров форума, закрытых и открытых встреч можно посмотреть в нашем аккаунте Instagram (@valdai.club). Подписывайтесь! Самое интересное – впереди.