Мы живём в двух мирах – реальном и виртуальном. Онлайн-мир трансграничен, и непонятно, должны ли в нём действовать те же законы, что и в офлайне, или он может существовать по своим правилам, не опираясь на принятые международные и национальные нормы. Есть ли в нём место, например, праву на частную жизнь? О виртуальной (не)прикосновенности поговорили участники Валдайской сессии, которая состоялась 3 июня в рамках ПМЭФ-2021.
Что такое неприкосновенность частной жизни в реальности и цифровой среде, объяснил Михаил Федотов, директор Международного научно-образовательного центра «Кафедра ЮНЕСКО». В офлайн-жизни это традиционное аналоговое право человека, закреплённое в конституциях множества стран. В интернете оно превращается в «цифровое» право личности. Суверенитет личности складывается из её «цифровых» прав.
В киберпространстве любая суверенная личность сталкивается с другими носителями суверенитета: государством и сетью. Соцсеть, например, обладает свойствами, которых нет у государства: трансграничность, анонимность, общедоступность, технологическое единство. И тем не менее, даже будучи в сети, человек всегда остаётся в пределах государственного суверенитета – в силу либо пребывания на территории, либо гражданства. Однако, подчеркнул Федотов, гарантии прав, признанных государством за человеком, могут стать реальностью в онлайне только при условии самообязывания сети, а для этого нужно либо принять глобальное конвенциональное решение, либо законодательно закрепить на национальном уровне правила регулирования соцсетей. Но возможно ли это?
Игорь Ашманов, президент АО «Крибрум», заявил, что не верит ни в какое международное регулирование. Предложения ввести законодательство в сфере даже информационной безопасности торпедируются на протяжении пятнадцати лет. И понятно кем – лидером в этой области являются США, которые никому не собираются уступать своё первенство. Соцсети – рычаг влияния на весь мир, и никто от него не откажется, если только какие-то меры не будут приняты насильно. Поэтому, по мнению Ашманова, бессмысленно рассчитывать на международные договорённости: 365 дней в году ООН «выражает озабоченность» или «глубокую озабоченность» относительно происходящего, в том числе и в этой сфере.
Есть мнение, что соцсети – это новый феодализм, новое государство, что бюджет у них больше, чем у всех стран, входящих в ООН, вместе взятых. Это тоже иллюзорно. Большинство соцсетей – американские, то есть находятся в юрисдикции США, в советах директоров или менеджментах каждой из них обязательно присутствуют «люди из разведки или оборонки».
Итак, в реальной жизни – не только в Америке, но и в России – есть вполне конкретные игроки, которых нужно привести к покорности в виртуальной среде. Зачем? Дело в том, что интернет-среда сейчас не является безопасной, как, например, водопровод, и базовое право человека на безопасность нужно обеспечить. К осознанию этого подтолкнули недавние события: атака в TikTok и YouTube перед 23 января, затем – в TikTok в феврале по поводу дня самоубийств. Это риск для прав людей, прежде всего несовершеннолетних.
Кроме того, есть рынок торговли серыми данными, который не контролируется. Утечка данных и нарушение приватности частной жизни в сети чреваты проблемами в реальной жизни – например, на основе собранных данных вам могут не дать кредит. Все виды данных сводятся и превращаются в коммерческий цифровой профиль человека. И саморегулирования в этой сфере ждать не приходится в первую очередь из-за коммерческого интереса.
Тем не менее – главной угрозой для приватности человека, по мнению Ашманова, является государство. В России азарт цифровизаторов настолько сильный, что они перепрыгивают все барьеры, создавая «законодательные песочницы», и вводят подзаконы, которые игнорируют и положения Конституции, и Федеральный закон №152-ФЗ о персональных данных в РФ. Чиновники относятся к этому просто: «мы с бизнесом договорились – можно делать». Однако стоит спросить общество: а хочет ли оно делиться своими данными?
Директор Ассоциации электронных коммуникаций (РАЭК) Сергей Плуготаренко выступил в защиту «цифры» и сказал, что призывать сети к порядку, несомненно, можно и нужно, а вот к подчинению и покорности – нет. Потому что неизвестно, каковы будут последствия.
Он напомнил, что до 2012 года интернет-среда развивалась практически независимо. Но Рунет как социальное явление вырос, и стало понятно, что государство не оставит его без внимания. С 2012 года началась эпоха спорадического регулирования, и это был шок для отрасли, которая его, однако, пережила и более того – научилась диалогу.
Потом пришло понимание, что вместе государство и отрасль могут заработать больше денег, потому что, когда действуют законы, всегда проще: если они тебя не убивают, ты подстраиваешься под них и переходишь в «белую» плоскость. Есть одна проблема – это правовой бумеранг, когда пытаются поставить вровень международных и российских игроков. Чаще всего он бьёт по голове именно российских, которые эти законы соблюдают – в отличие от международных, которые их во многом игнорируют.
Тем не менее, возражая на выступление Ашманова, который в международное регулирование «не верит», Плуготаренко отметил, что в условиях трансграничности интернета и глобальной цифровой экономики нам ничего больше не остаётся: либо закрывать границы, либо сотрудничать на этих полях. На что Ашманов ответил вопросом: «Сотрудничать путём замедления, так ведь?».
Европейский взгляд на проблему больших данных представил Кристофер Герри, директор по изучению России и Восточной Европы, декан Колледжа Святого Антония Оксфордского университета, приглашённый профессор НИУ ВШЭ. Как выяснилось, в Европе тоже не всё гладко: в Общем регламенте защиты персональных данных (GDPR), принятом Евросоюзом, много противоречий. Например, задача Big Data – собрать как можно больше данных и как можно дольше хранить их. Но в принципах GDPR говорится о минимизации и ограниченном сроке хранения. Цель этого хранения и использования вообще не прописана. Говорится о соблюдении конфиденциальности частной жизни и – одновременно – о транспарентности. Как её обеспечить? И главное опять же – никто не спросил, что думают люди о защите своих частных данных.
Игорь Потоцкий, председатель Комитета ТПП РФ по предпринимательству в сфере медиакоммуникаций, генеральный директор «СТП Сэйлз Хаус», философски заметил, что эпоха модерна породила суверенитет личности, а эпоха постмодерна его уничтожает. Углубляется конфликт поколений, происходит разрыв в этических нормах. Интернет-среда, конечно, может перенять элементы законодательства из других сфер, но только отчасти.
С тем, что офлайновое законодательство невозможно полностью перенести в онлайн согласились все выступающие. Нужны новые решения, но проблема в том, что реальный мир не успевает за виртуальным.
Татьяна Матвеева, начальник Управления Президента РФ по развитию информационно-коммуникационных технологий и инфраструктуры связи, сказала, что люди, вероятно, пока не совсем понимают виртуальное пространство, в котором они оказались, и что там действуют другие нормы.
В офлайне мы живём по определённым правилам – у нас есть паспорт, определённый круг общения, честь, достоинство, а в интернете всё анонимно, тебя никто не знает, а значит, пользователь может позволить себе то, чего в реальности он бы делать не стал. Так что с законодательной точки зрения нужно говорить и о деанонимизации персоны в интернете. Сейчас соцсети пытаются делать это сами.
Во всём мире государства начали вводить национальное законодательство, регулирующее поведение в сети в своей стране. И транснациональные компании вынуждены прислушиваться к ним. Эта тенденция позволит услышать в том числе и российское законодательство.
Признав, что отрасль пока не оправдала ожиданий в части саморегулирования, Сергей Плуготаренко заявил, что к диалогу на эту тему она вполне готова. При разработке законодательной базы для «цифры» он предложил повернуться к Востоку и посмотреть на опыт – нет, не Китая, а, например, Южной Кореи, где пользователи довольны цифровой средой. Это важно, потому что страна, которая сможет обеспечить себе цифровой суверенитет, будет великой державой.
Big Data – это, конечно, важно, сказал Игорь Ашманов, но, ограничивая законодательно сбор данных, мы ничего не сможем поделать с другой, гораздо более близкой проблемой: данные о пользователе можно вычислить, даже ничего специально не собирая. Вы вводите запрос в поисковике, и робот по нему уже знает, что вы, например, раковый больной или что вы беременны. По мнению Ашманова, при разработке Цифрового кодекса, которой занимается группа в СПЧ, надо прописать именно способ использования собранных данных. В частности, запретить использовать данные несовершеннолетних и уязвимых категорий граждан. Кроме того, нужно жёстко ограничить искусственный интеллект, который участвует в том числе и в обработке запросов пользователей. Тем более что ИИ уже вышел на новый уровень – начались убийства дронами живых людей, и подобное применение ИИ в отношении человека недопустимо.
«Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред», – процитировал Михаил Федотов первый закон роботехники Айзека Азимова, сформулированный в рассказе «Хоровод» ещё в 1942 году. На что, завершая дискуссию, модератор Андрей Быстрицкий, председатель Совета Фонда клуба «Валдай», сказал, что в первую очередь этот закон роботехники надо вложить в голову разработчика робота.
Напоминаем, что Валдайский клуб провёл в рамках ПМЭФ-2021 две сессии. Итоговую записку по итогам первой дискуссии, о рисках санкций для мировой финансовой системы и международного бизнеса, читайте на нашем сайте. Больше подробностей об участии «Валдая» в ПМЭФ-2021 и текстовые трансляции сессий вы найдёте в наших социальных сетях. Мы есть в Facebook, Вконтакте, Telegram (t.me/valdaiclub) и Twitter. Фото можно посмотреть в нашем аккаунте Instagram (@valdai.club). Подписывайтесь!
