Тегеран прагматично согласился на переговоры, основываясь на убеждении, что дипломатия является единственным жизнеспособным решением ядерной проблемы и что с Трампом можно достичь соглашения, пишет Алиреза Нури.
Прямые переговоры между Ираном и Соединёнными Штатами начались 12 апреля, как раз в то время, когда Трамп занял агрессивную позицию по отношению к Ирану (как, впрочем, и к другим странам). Подчёркивая стратегию «максимального давления», он стремился поставить Тегеран перед дилеммой: либо принять продиктованное США соглашение с обширными ограничениями, либо столкнуться с военными ударами. Хотя его заявленная цель – не допустить, чтобы Иран получил ядерное оружие, многое свидетельствует о том, что на деле он стремится ограничить стратегическую независимость и маневренность Ирана. Соответственно, политика Трампа также направлена против ракетной программы Ирана и его регионального влияния.
Принудительный подход и язык силы – не новость. Предыдущие президенты США также использовали подобную риторику. Однако, как показали прошлые реакции Ирана, в рамках политической психологии страны и метадискурсаисламской революции, который формирует контуры внешней политики Ирана, язык силы принципиально неприемлем.
Поэтому представление о том, что Иран вступил в переговоры с США из-за страха перед угрозами, в корне неверно, поскольку такие угрозы существовали и раньше. Иран прекрасно понимает, что Трамп вряд ли пойдёт на дорогостоящую и затяжную войну с Исламской Республикой. Тегеран прагматично согласился на переговоры, основываясь на убеждении, что дипломатия является единственным жизнеспособным решением ядерной проблемы и что с Трампом можно договориться. Учитывая психологию Трампа, которому необходимо заявлять о достижениях ради демонстрации силы, Тегеран считает, что может предложить уступки, эквивалентные уступкам в Совместном всеобъемлющем плане действий 2015 года (СВПД) в обмен на снижение давления. Это особенно важно, учитывая, что август знаменует собой критический срок для возможной активации механизма snapback. Достижение соглашения с Трампом может предотвратить активацию механизма и её потенциальные негативные последствия.
Однако это оптимистический вариант. Если Трамп будет настаивать на жёстком подходе и навязывании Ирану принудительного соглашения, то сделка не будет достигнута. В таком сценарии ситуация станет более сложной не только для Ирана, но и для США, и для региона в целом, в то время как риск военного конфликта – с далекоидущими и непредсказуемыми последствиями – увеличится. В этом контексте следует обратить внимание на заявления американских официальных лиц, включая советника по национальной безопасности Майка Уолтца, который предупредил Иран: «Прекратите это – или будут последствия».
Прежде всего, до администрации Трампа и её угроз в Иране преобладал консенсус о том, что оптимальным сценарием является ядерное соглашение. Другие сценарии, включая войну, капитуляцию, смену режима под давлением или даже приобретение ядерного оружия, рассматривались как наносящие ущерб национальным интересам Ирана. Задолго до Трампа в Иране существовало понимание того, что потенциальные затраты на приобретение ядерной бомбы намного перевешивают её предполагаемые выгоды и что Иран принципиально не желает ставить свою ядерную программу на военные рельсы. Ядерное оружие не только не укрепит безопасность Ирана, но и подорвёт стабильность, безопасность и международный статус страны. Такой шаг повлечёт за собой многочисленные негативные последствия, включая эскалацию политического давления, усиление международной изоляции, более жёсткие экономические санкции, лишение законного права на мирный атом и секьюритизацию как внутренней, так и внешней политики.
Далее, официальные международные институты последовательно подтверждали и подтверждают, что Иран не занимался и не занимается разработкой ядерной бомбы. В последнем отчёте Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) в феврале 2025 года (GOV/2025/8) прямо говорится, что нет никаких доказательств перенаправления ядерного материала Ирана на цели создания оружия. Даже оценки разведывательного сообщества США подтверждают, что Иран не создаёт ядерное оружие.
Хотя в этих сообщениях также подчёркивается, что Иран нарушил свои обязательства по СВПД, включая обогащение урана до 60 процентов и введение ограничений на инспекции, возникает критический вопрос: почему Иран не соблюдает соглашение, которое он сам подписал и считал наиболее благоприятным сценарием? Здесь необходимо учитывать два основных момента:
Во-первых, нарушение Ираном обязательств было реакцией, а не агрессивным действием. СВПД было двусторонним соглашением, и с момента его подписания в 2015 году до июля 2019 года Иран полностью соблюдал все свои обязательства. Однако США вышли из соглашения и усилили давление на Иран, в то время как Европа и другие подписавшие стороны, включая Китай и Россию, не предприняли эффективных действий для выполнения своих обязательств, в частности по снятию санкций. В результате Иран, ссылаясь на невыполнение обязательств другими сторонами, применил статьи 26 и 36 СВПД, постепенно сокращая в ответ собственные обязательства.
Во-вторых, ключевым моментом является то, что «стратегия ядерного порога» Ирана также была ответом на конкретные угрозы бомбардировок со стороны Израиля и Вашингтона, обладающих ядерным оружием. Это привело Тегеран к реалистичному выводу о том, что он должен быть готов к худшему сценарию.
Поэтому, хотя Иран продолжает считать, что издержки приобретения ядерного оружия перевешивают выгоды, возможность наихудшего сценария привела Тегеран к выводу о том, что принятие «стратегии ядерного порога» может служить сдерживающим фактором против военных угроз. Учитывая, что нарушения Ираном своих обязательств по СВПД фактически были ответными, все его обязательства могут быть восстановлены в случае достижения нового сбалансированного соглашения. Однако это будет зависеть от двух вышеупомянутых условий.
Прямые переговоры между Ираном и США дают возможность рассмотреть эти условия как основополагающие принципы для решения проблемы. Если они будут признаны, то останется надежда на решение проблемы, если же их проигнорируют, то проблема неизбежно станет ещё более сложной и трудноразрешимой.
Несмотря на недоверие к США, Иран вступил в переговоры с чувством оптимизма, стремясь отстоять свои ядерные права и заверить международное сообщество в мирном характере своей ядерной программы. Соответственно, аудитория Ирана на этих переговорах не только США, но и международное сообщество в целом. Цель Ирана – продемонстрировать, что он считает дипломатию и диалог наиболее эффективным подходом, а соглашение – наиболее желательным результатом.
Однако если американская сторона выражает скептицизм, то и в Иране есть подобные сомнения. Они проистекают из реалистичного предположения, что глубинное государство в США имеет корыстную заинтересованность в том, чтобы изобразить Иран как угрозу. С помощью этого нарратива оно стремится обеспечить определённые экономические интересы (включая продажу оружия), политические преимущества (например, сохранение зависимости стран региона) и военные цели (обеспечение постоянного военного присутствия на Ближнем Востоке и в Персидском заливе) путём внушения соседним государствам страха перед Ираном.
Ещё одним фактором, который осложнит разрешение ядерной проблемы, является наличие необоснованных требований к Ирану, включая попытки связать ядерное досье с региональной политикой страны или её ракетной программой. Иран неоднократно заявлял, что не примет такое увязывание и считает свою ракетную программу не подлежащей обсуждению.
Одним из инструментов, которые США используют для навязывания своих требований, является угроза военного нападения. Хотя в Иране такие угрозы в основном рассматриваются как блеф и устаревшие инструменты давления, официальные лица в Тегеране, включая верховного лидера аятоллу Хаменеи, прямо заявляют, что, хотя Иран не стремится к войне, его ответ на любую военную агрессию будет жёстким. В случае нападения Иран задействует все свои симметричные и асимметричные возможности по всему региону против США и их союзников. Такая война повлечёт за собой непредсказуемые региональные и международные последствия.
Одним из непосредственных последствий станет изменение ядерной доктрины Ирана, потенциально направляющее его в сторону разработки ядерного оружия как средства сдерживания и реагирования на угрозы. При таком сценарии международный режим контроля над вооружениями, а также политический порядок и безопасность на Ближнем Востоке столкнутся с крайне непредсказуемыми и дестабилизирующими вызовами. Достижение сбалансированного соглашения при отказе от языка силы – единственный способ предотвратить этот сценарий.
Поскольку сопротивление принудительному подходу Америки неразрывно связано со стратегической независимостью Ирана, Тегеран постоянно подчёркивал – и будет продолжать подчёркивать, – что угрозы не помогут решить ядерную проблему. Иран обладает политической волей для решения проблемы, однако главными препятствиями, по-видимому, являются Израиль и глубинное государство в США. Хотя мы не хотим быть пессимистами, похоже, что у Трампа не хватает воли принять два условия Ирана и преодолеть как воинственные требования Израиля, так и проект глубинного государства США по представлению Ирана в качестве врага.
