Клуб «Валдай»

Зелёная повестка имеет разные коннотации в разных частях мира. Это приводит к огромному расхождению в планировании зелёного восстановления мира после пандемии. Мультилатерализм должен способствовать тому, чтобы одновременно с всеобъемлющей и единообразной зелёной повесткой признавались потребности развития и нюансы динамики сохранения, развития и благосостояния различных развивающихся и слаборазвитых стран. В противном случае он будет отвечать только потребностям богатых, противореча распределительной справедливости в глобальном масштабе, пишет Ниланджан Гош, директор Центра новой экономической дипломатии и Калькуттского центра в Observer Research Foundation 

Приоритетом для развивающегося мира в вопросах постпандемического развития считается содействие экономическому росту. Фетишизм роста господствует во многих частях развивающегося мира, даже несмотря на обязательства многих достичь нулевого уровня выбросов СО₂ в установленные сроки. Здесь возникает противоречие, поскольку общепризнано, что глобальное потепление и изменение климата являются результатом безудержной человеческой склонности к экономическому росту без учёта его издержек. Вдобавок большая часть климатических обязательств развивающихся стран связана с переходом с ископаемого топлива на возобновляемые источники энергии. Многие государства Глобального Юга во главе со странами БРИКС по-прежнему считают, что зелёный энергетический переход сам по себе решит проблемы изменения климата. В результате продолжается необузданное изменение землепользования и разрушение экосистемы для удовлетворения потребностей инфраструктуры. В условиях этой безудержной склонности к экономическому росту и урбанизации едва ли остается место для признания того, что лесные и прибрежные экосистемы являются поглотителями углерода, и что их роль в накоплении и поглощении углерода не может быть заменена энергетическим переходом.

• сдерживание распространения и искоренение вируса;

• создание благоприятных условий для широкомасштабного восстановления;

• создание возможностей для экономического роста, одновременно следуя Целям устойчивого развития (ЦУР) на период до 2030 года.

ОЭСР и многие другие организации утверждают, что меры по борьбе с изменением климата создают возможности для экономического роста, роста доходов и создания рабочих мест. Именно в этом контексте ОЭСР заявляет, что предстоящие вызовы слишком серьезны, чтобы какая-либо страна могла справиться с ними в одиночку:«Только совместными действиями мы сможем их преодолеть и создать более устойчивые, более инклюзивные и более экологичные экономики и общества». При этом ОЭСР утверждает, что мультлатерализм является эффективным ответом на вызовы. Это было подтверждено Ингер Андерсен, исполнительным директором Программы ООН по окружающей среде, в ее выступлении в Институте Земли Колумбийского университета в 2020 году.

Таким образом, приведенный выше тезис предполагает, что, хотя зелёный курс должен помочь предотвратить деградацию природной экосистемы и примирить амбиции развития и цели сохранения, он достижим только при многостороннем сотрудничестве. Здесь большую озабоченность вызывает само определение зелёного роста. Если зелёный рост определяется только как энергетический переход, в то время как идёт безудержное разрушение экосистем во имя урбанизации и экономического роста, тогда само словосочетание «зелёный рост» – это, безусловно, оксюморон!

Противоречие становится очевидным, если обратить внимание на стремление не замечать связь между использованием природных ресурсов и экономическим ростом. Возможно ли такое разделение на практике? Не только практически невозможно, но даже аксиоматически неосуществимо, поскольку человеческая жизнь и средства к существованию, а также цивилизационный прогресс неразрывно связаны с самой фундаментальной формой капитала– природным капиталом, определяемым в классической экономической теории как земля. В статье 2016 года, опубликованной в PLOS ONE под названием «Возможно ли отделение роста ВВП от воздействия на окружающую среду?», Джеймс Уорд и его коллеги предлагают аналитическую макромодель, позволяющую сделать вывод о том, что рост ВВП в конечном итоге невозможно отделить от роста использования материалов и энергии, и демонстрирующую, что рост ВВП не может поддерживаться бесконечно. Таким образом, разработка политики, ориентированной на рост, которая предполагает возможностьтакого разделения, вводит в заблуждение. «Растущие издержки неэкономического роста показывают, что попытка разделения, даже если бы оно было возможно, для поддержания роста ВВП была бы ошибочной попыткой».

Приведенный выше аргумент становится еще более заметным в случае земельного или природного капитала, особенно в развивающихся странах. В статье Павана Сухдева «Сколько стоит Земля?», опубликованной в Nature в 2009 году, говорилось о важности природного капитала в обеспечении экосистемных услуг (предоставляемых естественной экосистемой посредством ее бесплатной органической работы), которые интерпретировались как ВВП бедных. Это явление особенно распространено на глобальном Юге, поскольку значительная часть доходов бедных слоев населения приходится на экосистемные услуги. В статье указано, что 57% доходов бедняков в Индии поступают от природопользования. Некоторые недавние оценки в Южной Азии также показали, что зависимость бедных от экосистемы значительно выше, чем у домохозяйств со средним доходом на душу населения. Таким образом, экстенсивное изменение землепользования наносит ущерб благосостоянию бедных слоев населения.

К сожалению, влияние вмешательства человека в виде изменения землепользования и изменения климата на экосистемные услуги не рассматривается ни в какой форме глобальных переговоров. Переговоры по климату остаются в значительной степени ориентированными на температуру без учета этого критического элемента, который должен был бы быть главной заботой глобального Юга. Почему-то крупные развивающиеся страны (особенно БРИКС) сохраняют стоическое молчание по этому вопросу. Более того, даже в контексте финансирования борьбы с изменением климата существует предубеждение против адаптации и в пользу смягчения последствий. Более 80 процентов финансирования направляется на мероприятия по смягчению последствий изменения климата. Такое предубеждение против финансирования адаптационных проектов противоречит потребностям наименее развитых стран и малых островных развивающихся государств.

Снижение роста – не панацея для развивающихся стран

С другой стороны, сторонники замедления пропагандируют отказ от роста во имя поддержания самой основы жизни на планете, предлагая его в качестве решения для всего мира. В отличие от идеологии зелёного роста, школа замедления подразумевает, что рост не может сочетаться с продвижением целей сохранения. Таким образом, её зелёная повестка предполагает отказ от нынешнего образа жизни на Глобальном Севере путем сокращения повседневной экономической деятельности.

Концепция замедления роста находит своих сторонников в лице некоторых элитарных активистов Глобального Юга, но может ли развивающаяся страна позволить себе принять такие идеалы? Ответ однозначно отрицательный! Экономика Шри-Ланки переживает продовольственный кризис (помимо других экономических и политических потрясений) именно из-за резкого перехода к органическому земледелию, в результате которого производство продуктов питания сократилось вдвое. Кроме того, истощающиеся валютные резервы препятствуют импорту продовольствия. Необходимо понимать, что для принятия замедления роста должны быть выполнены некоторые начальные условия. Эта идея исходит не просто из стран, уже добившихся роста, но и из более справедливого мира, чем Глобальный Юг, отличающегося сильным социальным обеспечением и распределительной справедливостью, которые не характерны для большинства развивающихся стран.

Мультилатерализм и зелёная повестка

Мультилатерализму бросили вызов во всем мире еще до пандемии, когда появились сильные лидеры, пропагандирующие национализм. Это также привело к изоляционистским тенденциям в некоторых крупнейших мировых экономиках, которые когда-то считались сторонниками свободного рынка и глобализации. Примеры таких тенденций включают выход США из ТТП, затянувшуюся торговую войну между США и Китаем, игнорирование бывшим президентом США Трампом Brexitи изменения климата. Одновременно некоторые коалиции, такие как Quad в Индо-Тихоокеанском регионе, потенциально объединяющая четыре крупные демократические страны, пытались противостоять китайской рыночно-империалистической инициативе «Пояс и путь»

Хотя многие опасались, что пандемия приведёт к дальнейшей изоляции мировых экономик, в мире все же происходит создание блоков в торговых, геоэкономических и геостратегических целях. В таких обстоятельствах, какова может быть роль мультилатерализма в продвижении зелёной повестки? Хорошо известно, что существует глобальное беспокойство, особенно в отношении изменения климата. Как уже говорилось выше, глобальные проблемы требуют согласованных усилий. Мультилатерализм, безусловно, является ответом на это. В то же время необходимо понимать, что определение зелёной повестки не может быть одинаковым во всем мире, учитывая разные уровни развития наций и значимость практик и институтов, определяющих их цели развития и сохранения. Глобальные переговорные платформы, такие как COP, привели к некоторой форме редукционизма в дискурсе переговоров по климату, сведя все к парадигме, ориентированной на температуру на основе временной шкалы. Развивающиеся и слаборазвитые страны, конечно, говорили об истории и более справедливом переходе, но им еще предстоит затронуть в этом обсуждении вопрос об экосистемных услугах. Мультилатерализм должен способствовать тому, чтобы одновременно с всеобъемлющей и единообразной зелёной повесткой признавались потребности развития и нюансы динамики сохранения, развития и благосостояния различных развивающихся и слаборазвитых стран. В противном случае он будет отвечать только потребностям богатых, противореча распределительной справедливости в глобальном масштабе.