Конфликт и лидерство
США, Европа и сдерживание Китая

Перед тем, как отправиться на саммит G7 и НАТО в июне 2021 года, Джо Байден заявил: «Моя поездка в Европу связана с тем, что Америка сплачивает демократии мира». Незадолго до взлёта Air Force One он подчеркнул, что его цель – дать понять Москве и Китаю, что Соединённые Штаты и европейские страны связаны между собой. Однако продемонстрировать единство оказалось не так просто, пишет Паскаль Бонифас, директор Института международных и стратегических отношений (IRIS).

Как обычно, европейские страны разделены на те, для которых солидарность с Вашингтоном не подлежит обсуждению и составляет основу их дипломатии, и те, для которых быть союзником не означает равняться на Америку. И как обычно, наиболее громко высказался президент Франции. В конце саммита G7 Макрон прямо заявил, что не приемлет «автоматического выравнивания по линейке Вашингтона, особенно в конфронтации с Пекином… Мы должны поступать по-своему. Есть ценности сообщества, но есть и независимость, когда на карту поставлена наша стратегия в отношении Китая». По его мнению, европейская позиция не должна быть ни вассальной по отношению к Китаю, ни привязанной к США по этому вопросу. После саммита НАТО он призвал не путать цели: «НАТО – военная организация. Тема отношений с Китаем не только военная. НАТО – это организация, которая занимается Северной Атлантикой, Китай не имеет к Северной Атлантике отношения».

Между тем в официальном коммюнике саммита НАТО было немало фраз, связанных с Китаем. Среди прочего упоминалось, что «заявленные амбиции и напористое поведение Китая представляют собой системные вызовы для основанного на правилах международного порядка и для областей, важных для безопасности Североатлантического союза».

Ясно, что Соединённые Штаты хотят создать широкий альянс, чтобы ввести в действие политику сдерживания Китая.

Европейские страны разделяют с Вашингтоном некоторые опасения по поводу Китая. Они осудили гонения в Гонконге, беспокоятся о судьбе уйгуров, призывают к большей свободе в Китае и не одобряют угрозы в отношении Тайваня. Они настаивают на уважении свободы судоходства в Южно-Китайском море. Они считают, что торговая политика Китая имеет проблемы и огромный торговый дефицит связан не только с конкурентными преимуществами Китая, но и с несправедливыми практиками. Они осторожно относятся к инициативе «Пояс и путь», которая, помимо всего прочего, может представлять собой долговую ловушку.

Для европейских стран Китай может быть иногда партнёром, иногда конкурентом, иногда соперником. Но мировое господство – это не дело Европы. Это цель американцев, и только американцев.

У европейских стран и США также могут быть разные интересы. Достаточно сказать, что создание блока AUKUS (Австралия – Великобритания – США) с очевидной и в открытую заявленной целью сдерживать Китай было встречено в Париже без энтузиазма. Первым побочным следствием создания этого альянса стала отмена продажи Австралии французских подводных лодок, заменённых подлодками США. Кроме того, переговоры между Канберрой и Вашингтоном проходили за кулисами. Париж был проинформирован только после того, как договорённость была достигнута.

Жан-Ив Ле Дриан, министр иностранных дел Франции, заявил, что Байден «похож на Трампа без твиттера». Фактически это упрёк в том, что односторонность по-прежнему является главной чертой американской дипломатии.

Конфликт и лидерство
Трёхстороннее партнёрство AUKUS: политика, ядерное распространение и подводные лодки
Эндрю Фаттер
AUKUS для многих будет выглядеть как демонстрация двойных стандартов США и даже, возможно, неоколониального подхода к распространению ядерного оружия, в рамках которого одни страны считаются «ответственными» ядерными операторами, а другие – нет. Такое «условное распространение» значительно затруднит работу с другими государствами, также стремящихся развивать ядерные военно-морские мощности, но, возможно, для реализации более устрашающих целей, пишет Эндрю Фаттер, доцент Департамента политики и международных отношений Университета Лестера, Великобритания.

Мнения участников


С тех пор франко-американские отношения наладились. Соединённые Штаты извинились, однако нет уверенности в том, что подобное поведение больше никогда не повторится. Экстерриториальное применение национального законодательства США – оружие, направленное против европейских союзников. За последние десять лет европейские фирмы выплатили 40 миллиардов долларов в казначейство США в связи с решениями американского министерства юстиции.

Как минимум экстерриториальное законодательство противоречит интересам альянса. Такая ситуация возможна только между начальником и подчинёнными, не говоря уже о противоречии между нежеланием подчиняться международному праву и одновременным желанием навязать свой собственный национальный закон всему остальному миру.

Стратегия Байдена состоит в том, чтобы объединить европейские страны под знаменем демократического союза в противодействии авторитарным режимам – Китаю, России, а также Ирану.

По мнению некоторых американских стратегов (Джон Миршаймер, Ричард Вайц), если Китай является главным вызовом, то было бы ошибкой подталкивать Москву в объятия Пекина.

В 1972 году гамбит Никсона и Киссинджера заключался в установлении фактического стратегического партнёрства с Китаем, чтобы справиться с советской угрозой, которая в то время была наиболее важной.

Но Байден строит расчёты по-другому. Попытка наладить отношения с Москвой для сдерживания Китая могла бы быть эффективной в геополитическом аспекте, но лишила бы Вашингтон главного аргумента – политического.

Такой шаг продемонстрирует, что мотивы Вашингтона основаны на геополитическом соперничестве.

В этом случае европейские и азиатские союзники могут оказаться менее заинтересованными в том, чтобы присоединиться к Вашингтону. Сосредоточение внимания на демократии и правах человека затрудняет их отказ от участия в инициативах США.

Вашингтон – намеренно или бессознательно – укрепляет российско-китайское стратегическое партнёрство, чтобы легитимизировать глобальный альянс демократий под руководством США. Это стратегия самоисполняющегося пророчества. Она заключается в создании антагонизма с целью оправдания необходимости защиты от растущей угрозы.

Нет сомнений в плачевном положении с правами человека в Китае. Там нет абсолютно никакой свободной прессы, там однопартийная система, критиковать руководство коммунистической партии или Си Цзиньпина – рискованное дело, уйгурское меньшинство подвергается жестоким репрессиям. Формула «одна нация – две системы» в Гонконге в основном упразднена, и в этом городе налицо подавление свободы слова.

Однако эти факты не являются главной причиной роста противостояния между Пекином и Вашингтоном. С американской стороны это просто политическая легитимация стратегического соперничества.

Когда Никсон и Киссинджер установили стратегическое партнёрство с Китаем в 1972 году, Китай совсем не был демократией. В то время это был тоталитарный режим, при котором даже внутри семьи было опасно проявлять какое-то неприятие в отношении Мао.

Когда Билл Клинтон решил возобновить экономические связи с Китаем, которые были свёрнуты после кровопролития на площади Тяньаньмэнь, когда США обеспечили интеграцию Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 году или когда Трамп назвал Си Цзиньпина близким другом в 2017 году в своём частном клубе «Мар-а-Лаго», Китай отнюдь не был образцом демократии.

Таким образом, вопрос о демократии и правах человека, будучи реальным, не является причиной того, почему соперничество между Пекином и Вашингтоном находится в центре внимания американской дипломатии.

Причина в страхе Вашингтона по поводу того, что Пекин одержит верх. США являются мировым лидером с 1945 года, и с момента создания страны они твёрдо верят в то, что их миссия – быть путеводной звездой для мира. Следовательно, потеря мирового господства неприемлема как для руководства США, так и для граждан США.

В течение тридцати лет между США и Китаем существовало джентльменское соглашение. Вашингтон не вмешивался во внутреннюю политику Пекина, а Китай не оспаривал международное стратегическое превосходство США. Это джентльменское соглашение теперь нарушено.

У Дэн Сяопина был девиз: «Скрывать свои сильные стороны и выжидать». Сегодня Си Цзиньпин открыто заявляет, что Китай хочет и заслуживает быть мировой державой номер один.

Но для США удобнее собрать другие нации под знаменем осуждения авторитаризма китайского режима, чем жаловаться на то, что их обгоняют.

Та же логика преобладала после Второй мировой войны. Какова бы ни была природа советского режима, Вашингтон не мог согласиться с тем, что одна страна контролирует Евразийский континент. Удобнее было привлечь внимание к опасностям для мировой свободы, исходящим от Советского Союза.

Может ли 5-я статья Североатлантического договора работать в Индо-Тихоокеанском регионе? Может ли автоматически сработать военная солидарность, если государство-член подвергнется нападению в этом регионе? Короче говоря, может ли Китай атаковать страны НАТО?

Это не обязательно будет нападением на интересы США, требующим европейской солидарности. Это также может быть нападением на британское или французское судно в ходе борьбы за свободу судоходства в Южно-Китайском море. Что касается 5-й статьи, первая реакция – вспомнить о гарантиях США в вопросах европейской безопасности. Но в Южно-Китайском море главный сценарий войны – противостояние между США и Китаем.

Другой вопрос: кто первым откроет огонь? Подходит ли 5-я статья для превентивной защиты? Что произойдёт, если США в ближайшее время подвергнутся нападению со стороны Китая или решат атаковать первыми?

Конечно, это наихудший сценарий для европейских стран. Для некоторых из них важнее всего солидарность с США, но для других ключевыми факторами должны быть оценка национальных интересов и истинная ответственность за эскалацию конфликта и за решение начать войну.

Собственно, европейские страны заинтересованы в том, чтобы Вашингтон не считал само собой разумеющейся автоматическую солидарность в случае войны. Их интерес – избежать новой неконтролируемой эскалации напряжённости. Дать США понять, что позиция и поведение союзников будут зависеть от позиции и поведения самой Америки, – лучший способ помешать ястребам взять верх в Вашингтоне.

США – Европа: диалог сверхдержавы с вассалами
Андрей Коробков
Дональд Трамп продемонстрировал миру контраст между разговором с Путиным, который, может быть, и оппонент, но глава великой державы, и разговором с ведущими европейскими лидерами, которые рассматриваются им как вассалы. На встрече с Жан-Клодом Юнкером 25 июля американский президент просто в очередной раз назвал вещи своими именами и послал Европе чёткий сигнал: «Европа и США – это уже не союз равных». Чем бы торговая война ни закончилась для Европы, правила игры изменились, отметил в интервью ru.valdaiclub.com профессор политологии Университета штата Теннесси (США) Андрей Коробков.
Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.