Очевидно, что Россия не формирует санкционную повестку, принимая складывающиеся условия такими, какие они есть. Однако и в этих условиях возможны решения, которые будут более или менее конструктивными, предполагающими разные стратегические последствия, полагает Дмитрий Кику, заместитель Директора Департамента контроля за внешними ограничениями Министерства финансов Российской Федерации.
ООН в действии: гуманитарный аспект прежде всего
В целях содействия преодолению международным сообществом последствий коронавируса генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш в разгар пандемии обратился к руководителям стран – участниц «Группы двадцати» с призывом отменить санкции, чтобы обеспечить государствам доступ к продовольствию, товарам первой необходимости и медицинской помощи в борьбе с COVID-19. С аналогичными призывами выступили и другие официальные представители ООН.
К сожалению, реальных действий предпринято не было. «Косметические» меры по совершенствованию условий исключений из санкционных режимов западных государств не привели к облегчению непростой гуманитарной ситуации в затронутых COVID-19 развивающихся странах. Подобному преднамеренному бездействию требуется беспристрастная оценка со стороны ООН, например, специальным докладчиком Совета ООН по правам человека по вопросу о негативном воздействии односторонних принудительных мер на осуществление прав человека Еленой Довгань. В своём первом заявлении после назначения в марте 2020 года на должность спецдокладчика Довгань призвала «снять или хотя бы приостановить на время пандемии COVID-19 введённые в отношении ряда стран экономические санкции, которые создают дополнительные проблемы при закупке медицинского оборудования». «Экономические меры давления, вводимые отдельными государствами и региональными организациями, оказывают негативное влияние на экономику стран и соблюдение прав человека», – отметила она.
Что касается имплементации санкционных режимов Совета Безопасности ООН, а их на сегодняшний день насчитывается четырнадцать, то здесь важно обеспечить выполнение существующих гуманитарных изъятий. За этим должны следить группы экспертов, сопровождающие работу большинства «санкционных» комитетов СБ ООН.
Так, например, Группа экспертов Комитета 1718 СБ ООН по санкциям в отношении Корейской Народно-Демократической Республики (далее – Комитет 1718) в своём докладе Совету Безопасности в марте 2019 года в числе основных проблем, с которыми сталкиваются структуры системы ООН и гуманитарные организации при работе в данной стране, указала на значительные задержки в получении гуманитарных изъятий со стороны Комитета 1718. Было рекомендовано ограничить сроки обсуждения заявок о предоставлении соответствующих изъятий. Претензии представителей ООН были направлены главным образом в адрес США, регулярно задерживающих или блокирующих гуманитарные заявки. Критика возымела эффект, и в следующем докладе в марте 2020 года Группа экспертов отметила значительный прогресс в деле сокращения сроков рассмотрения представленных в Комитет 1718 заявок о применении изъятий по гуманитарным соображениям.
Вашингтон: курс на ужесточение санкций
Пандемия вскрыла сразу несколько слабых мест евроатлантической идеологии. Прежде всего, она ударила по идее коллективного Запада, которая рухнула как карточный домик, а также по солидарности между странами западной демократии. Кроме того, пандемия продемонстрировала неспособность и нежелание США быть консолидирующим звеном в борьбе с возникшей угрозой. Своеобразным средством «реабилитации» для Вашингтона перед союзниками может служить усиление санкционной политики на китайском и российском направлениях.
Администрация Дональда Трампа заняла жёсткую позицию в отношении Пекина, возлагая на Китай значительную долю вины за ущерб от пандемии. С февраля 2020 года в Конгресс США было внесено около двадцати законопроектов и резолюций, которые содержат различные наборы санкционных мер против КНР в связи с COVID-19.
Триггером для усиления санкционного воздействия на Россию могут стать предстоящие в ноябре нынешнего года президентские выборы в США. Политическая ситуация в Америке накаляется. На это наслаиваются скандалы, фейковые новости и нарративы эпохи постправды, противостояние президента США Трампа с истеблишментом и СМИ. Всё это превращает санкционную повестку в mess, беспорядок, который с трудом поддаётся рационализации, не говоря о прогнозировании.
В течение последнего года активизировались попытки Вашингтона использовать санкции для получения неконкурентных преимуществ. Например, в военный бюджет США были внесены санкции против «Северного потока – 2», поскольку произведённый из сланцевого газа СПГ имеет худшую экономику поставок, чем трубопроводный газ с Ямала. К этому можно отнести и санкционное давление против Китая (дело Huawei), связанное с отставанием американских компаний в развитии технологий 5G. Очевидно, что подобное использование санкций противоречит принципам свободной торговли, однако оно разрешено Всемирной торговой организацией (далее – ВТО), поскольку правила ВТО разрабатывали США.
Политика России на антисанкционном направлении
Очевидно, что Россия не формирует санкционную повестку, принимая складывающиеся условия такими, какие они есть. Однако и в этих условиях возможны решения, которые будут более или менее конструктивными, предполагающими разные стратегические последствия.
Возможность пропорционального ответа на санкции труднореализуема по причине несопоставимости размеров и структуры экономик России и западных стран.
В 2014 году Россия ответила на санкции Запада сельскохозяйственными контрсанкциями, которые позволили обеспечить существенный, порой двузначный, рост сельскохозяйственного сектора страны, не прерывавшийся даже во время экономического спада в 2014–2016 годах. Западные санкции позволили использовать эту защитную меру – «умные» реторсии . Это продемонстрировало, что даже под санкционным давлением можно принимать более или менее рациональные шаги.
Важно также обратить особое внимание на вопрос экстерриториальности. Санкции вводятся разными странами, но экстерриториальные свойства – распространение своего законодательства на другие страны – есть только у США.
Противодействие санкциям других стран может быть «драконовским» – как это делают США, которые ввели уголовную ответственность для американских физических и юридических лиц за соблюдение эмбарго арабских стран в отношении Израиля. В России подобные меры, как известно, не приняты. Стратегический ответ на экстерриториальное законодательство США возможен по двум направлениям: развитие расчётов в национальных валютах (в частности, использование евро и рубля) и закрытие информации.
Переход на расчёты в национальных валютах является одним из наиболее важных направлений работы в контрсанкционной повестке. Это также вынужденное решение, связанное со злоупотреблением США статусом доллара как основной расчётной и резервной валюты. Если для проведения бесперебойных расчётов вне зависимости от санкций внутри страны инфраструктура создана, то в расчётах с внешним миром остаётся критически высокая зависимость от инфраструктуры, контролируемой США. Это объективная реальность, сложившаяся в глобальной финансовой системе не за одно десятилетие, и поменять её в одночасье тяжело.
Тем не менее это не невозможно, и злоупотребление со стороны Вашингтона монопольным положением доллара будет естественным образом подталкивать мировую финансовую систему к более сбалансированной модели.
После проведённых Правительством Российской Федерации в последние годы реформ (свободное плавание обменного курса, таргетирование инфляции, бюджетное правило) российская экономика имеет хорошие макроэкономические параметры, а рубль стал надёжной валютой, у которой отсутствуют барьеры для международного использования. Европейцы уже активно используют рубль при экспорте в Россию – 28,5% (за 1-й квартал 2020 года).
Справочно: согласно данным таможенной статистики в I квартале 2020 года импорт из ЕС в Россию на 16,9% оплачивается в долларах США, 53,7% составляет евро, 28,5% – российский рубль (то есть доля рублей в 2 раза выше доли долларов США). За указанный период нефтегазовый экспорт из России в ЕС на 75,9% оплачивается в долларах США, на 22,4% – в евро, в рублях – на менее 1% (0,3%); ненефтегазовый экспорт на 47,1% оплачивается в долларах США, на 44,3% – в евро и на 8,4% – в рублях.
В части закрытия информации необходимо понимать, что это вынужденная мера, которая идёт вразрез с прежней политикой Правительства Российской Федерации по созданию отрытой экономики. Тем не менее ограничения в раскрытии информации требуются не всем подсанкционным лицам, как это записано в действующем законодательстве, а только находящимся под экстерриториальными санкциями США. В этой связи ведётся работа по изменению или «систематизации» специальных положений российского законодательства в части раскрытия информации.
