Начался новый сезон глобального политического сериала, и Грету Тунберг, похоже, на главную роль не позвали, пишет Даниил Пареньков, научный сотрудник Центра исследований политических элит ИМИ, заместитель заведующего кафедрой политической теории МГИМО. Коронавирус – это вызов, затрагивающий все стороны жизни, а потому требующий компетентного ответа и взвешенных решений. Консервативная максима «копить силы и достойно ответить на то, от чего невозможно уйти», в этом контексте звучит особенно привлекательно, как и установка на то, что умение неотделимо от опыта.
Коронавирус продолжает менять нашу повседневность. Это касается не только быта и форматов работы, но и политических ориентиров. Привычный ход жизни нарушен, а значит, брошен вызов и легитимности существующего порядка. Меняется восприятие политических реалий, перестраивается иерархия ценностей, казавшиеся значимыми вопросы вытесняются на периферию повестки. Нет, старые проблемы никуда не делись, но высвечиваются уже под новым, коронавирусным углом.
Пандемия воспринимается населением значительного числа стран как существенная угроза. В США доля обеспокоенных распространением болезни респондентов в марте достигла отметки в 70%. В Великобритании коронавирусом напуганы 48% населения. Столько же граждан опасаются заболеть в России. Наверное, впервые со времени пандемии испанского гриппа угроза собственному здоровью столь отчётливо воспринимается таким значимым числом людей по всему миру. По мере роста пугающих цифр люди всё больше опасаются за жизнь, а это неизбежно отражается и на их взглядах.
Сквозь призму консервативного подхода пандемия – это те изменения, которые неизбежны и к которым необходимо приспособиться. Коронавирус – это комплексный вызов, затрагивающий все стороны жизни, а потому требующий компетентного ответа и взвешенных решений. Консервативная максима «копить силы и достойно ответить на то, от чего невозможно уйти», в этом контексте звучит особенно привлекательно, как и установка на то, что умение неотделимо от опыта.
На фоне непростой эпидемиологической обстановки и карантина растёт поддержка национальных лидеров и в Европе. В Великобритании Борис Джонсон за март достиг самых высоких показателей одобрения за всё время своего премьерства, в первую очередь за счёт улучшения отношения со стороны противников Консервативной партии. Одобрение деятельности премьера среди лейбористов выросло с 11% до 24%, а среди сторонников Партии либеральных демократов – с 18% до 38%. Аналогичную динамику можно наблюдать и во Франции, где одобрение деятельности Эммануэля Макрона взлетело на 13 процентных пунктов – до 51%. Причём наибольший прирост – на 20% – среди электората Социалистической партии. Рекордная поддержка в марте оказалась и у итальянского правительства Джузеппе Конте – 71%.
Пока рано говорить, сохранятся ли подобные рейтинги после завершения пандемии. Многое будет зависеть от ретроспективных оценок эффективности принимавшихся решений и от способности самих лидеров удержать заработанные в ходе кризиса очки. Однако накопленный эмпирический опыт позволяет утверждать, что эффект сплочения может иметь долгосрочное положительное воздействие на восприятие действующей власти. Так, после террористической атаки 11 сентября одобрение деятельности Джорджа Буша достигло исторического максимума в 90% и, несмотря на ожидаемый откат, сохранялось на высоком уровне до конца 2003 года.
Можно предположить, что в наиболее устойчивой ситуации окажутся те политические лидеры, которые в своей повестке опираются на консервативные политические ценности и патриотизм. Показателен кейс Дональда Трампа, который в своей риторике с самого начала задействовал многие из тезисов консерватизма. Можно вспомнить некоторые формулировки из его инаугурационной речи: «каждая нация имеет право ставить собственные интересы на первое место»; «в тех, кто открыл сердца патриотизму, нет места предрассудкам»; «мы больше не приемлем политиков, которые всё время жалуются, но ничего не предпринимают». В контексте усилившегося в США неприятия социалистических идей это создаёт дополнительные преимущества для действующего президента.
В Европе эту карту будут разыгрывать правоконсервативные партии и евроскептики. Достаточно посмотреть на динамику поддержки этих политических сил за последнее время в Италии, чтобы зафиксировать благоприятную для них конъюнктуру, которой они не преминут воспользоваться. На днях лидер «Лиги» Маттео Сальвини разогревал электорат, называя Европейский союз «гнездом змей и шакалов» и призывая задуматься о выходе из ЕС «без всяких слов благодарности» после победы над коронавирусом.
Патриотическая мобилизация и эффект сплочения влекут за собой искушение популизмом. Причём это искушение не только и не столько для избирателя, сколько для политического истеблишмента, склонного маркировать своих оппонентов этим полным негативных коннотаций словом. Однако попытка списать в очередной раз на популизм растущий запрос на порядок, стабильность, защиту национальных интересов и жёсткие решения может оказаться губительной. Западные политические элиты, привыкшие опираться на идеологизированные терминологические упрощения в духе дихотомий популизм/демократия и демократия/авторитаризм, рискуют отрезать себя от многообразия возможных решений. Яркий пример – недавняя статья в New Yorker, где идеологические построения затмевают разбор ситуации.
В этом контексте поиск новых эффективных решений может подтолкнуть к консервативному переосмыслению политики и элиты. Ведь, как отмечал уже упоминавшийся Оукшот, «правительственные инициативы должны исходить из установившейся практики, а не из религиозно-философских положений и ориентироваться при этом на установление мира и порядка, а не на поиск истины и совершенства» .
