Общество, допускающее существование высокого неравенства, скорее всего, заплатит более высокую цену за выход из кризиса, порождённого пандемией, пишет эксперт клуба «Валдай» Оксана Синявская. Это и большее число смертей, и большие риски обнищания части населения, и, скорее всего, большая глубина экономического кризиса. Поэтому решение проблемы избыточного неравенства – это прерогатива не только социальной политики.
После нескольких десятилетий разговоров о неминуемом крахе социальных государств и торжестве рынка то, что мы наблюдаем в последние месяцы, можно было бы назвать ренессансом государственного патернализма. Всё большее число стран вводят меры, поддерживающие предприятия и население, снижая налоги, распаковывая для этого стабилизационные и резервные фонды, увеличивая государственный долг. То есть делая всё то, что до возникновения чрезвычайной ситуации казалось невозможным.
Сам факт того, что ради спасения человеческих жизней от новой болезни государства готовы поступиться текущими экономическими интересами, свидетельствует о том, что за прошедшее столетие защита здоровья как одного из элементов социальных прав стала неотъемлемой частью общественного договора. Не в меньшей степени, чем защита, скажем, от внешнего врага. Причём, как показала реакция на коронавирус в азиатских странах, не только в западном мире. Этого не было, например, сто лет назад, когда бушевала «испанка».
Означает ли это, что после завершения пандемии разговоры о ненужности государств благосостояния прекратятся? Уверена, что нет. Когда угроза массовой гибели граждан отступит, а экономические трудности, наоборот, обострятся, во имя спасения государственных бюджетов и экономики правительства многих стран, вероятно, вновь заговорят о необходимости урезать социальные расходы, ужесточая доступ к социальным программам, сокращая размеры пособий, усиливая их адресность.
Радикальность этого разворота во многом будет зависеть от докризисного уровня развития страны и того, насколько эффективно ей удалось справиться с коронавирусом: чем меньше было ресурсов и чем дольше и тяжелее протекала эпидемия – больше смертей, больше потери рабочих мест и доходов из-за длительного карантина, – тем выше вероятность, что руководство страны предложит «затянуть пояса» и попытается выйти из экономического кризиса за счёт населения.
И ведь никуда не делись две большие угрозы государствам благосостояния в лице старения населения и технологической революции. Поэтому пандемия коронавируса не изменит долгосрочный тренд на сокращение государственных обязательств в сфере социальной поддержки.
Между тем, если уйти от чисто фискального восприятия социальной политики, то можно увидеть несколько важных уроков нынешнего кризиса, которые могут задать векторы трансформации социальных государств в XXI веке.
Важно подчеркнуть, что продление жизни – это не только и не столько сфера высоких медицинских технологий и дорогостоящих услуг, доступных избранным. Исследования показывают, что существенный вклад в здоровье человека вносит его образ жизни – питание, физическая активность, сон, уровень стресса и т. п. И это открывает широкие возможности для государства и негосударственных игроков по продвижению здорового образа жизни и концепции здорового долголетия.
Вторая и, возможно, самая главная проблема, которую обнажила эта пандемия, связана с высокой социальной ценой неравенства. Казалось бы, перед лицом вируса равны все, что подтверждают случаи заболевания среди политиков, известных актёров, спортсменов, представителей шоу-бизнеса и других представителей элитарных слоёв общества. Однако это скорее исключения, не меняющие общего правила: риски заразиться, не получить вовремя надлежащее лечение и умереть, очевидно, выше в низших слоях общества. И чем выше уровень доходного и имущественного неравенства в стране, чем селективнее в ней охват социальными программами, тем, скорее всего, эти различия будут более выраженными, о чём свидетельствуют, например, последние данные из США.
Причин здесь несколько. Во-первых, высокое экономическое неравенство, как правило, сопровождается значительным неравенством в здоровье и продолжительности жизни; значит, в одном и том же возрасте хронических заболеваний у людей с низким социальным статусом будет больше. Во-вторых, представители нижних социальных слоёв чаще заняты в сфере обслуживания и персональных услуг: они работают в общественном питании, торговле, курьерами, таксистами, помощниками по хозяйству, сиделками, нянями и т. п. И следовательно, в период эпидемии они либо продолжают работать, подвергая себя высокому риску заразиться, либо потеряли единственный источник дохода. Поскольку зачастую их работа осуществляется неформально, то доступность для них медицинских услуг и социальных выплат во многом зависит от того, насколько готово их замечать государство. Качество жизни в период карантинных мер несравнимо выше в верхних социальных группах, где есть и просторное жильё, и сбережения, и возможности дистанционной занятости. И скорее всего, пожилые представители верхушки общества не окажутся в тех домах престарелых, где массово заражают и умирают старики – о чём свидетельствуют данные из Франции, Испании, Италии…
В конечном счёте общество, допускающее существование такого высокого неравенства, скорее всего, заплатит более высокую цену за выход из кризиса, порождённого пандемией. Большим числом смертей. Большими рисками обнищания части населения. И скорее всего, большей глубиной экономического кризиса.
С точки зрения будущего государств благосостояния важно, что пандемия высветила риски ограниченного охвата мерами социальной поддержки, включая медицинские услуги. Она усилила запрос на всеобщий охват минимальной социальной поддержкой и минимальными социальными гарантиями. Не случайно многие развитые государства распространили антикризисные меры на самозанятых, временных работников, подрядчиков, которых они раньше не замечали.
Одновременно нынешний кризис подчеркнул преимущества универсальных государств всеобщего благосостояния. Среди развитых стран меньше всего новых мер по поддержке населения принимается в скандинавских странах. Не потому, что они хуже заботятся о своих гражданах. Просто универсальное социальное государство с множеством социальных программ, охватывающих все слои населения и позволяющих поддерживать достойный уровень жизни в различных обстоятельствах, не нуждается в экстраординарных мерах в условиях кризиса. Универсальность и гибкость страхуют от форс-мажора.
Третий урок пандемии для социальной политики: для поддержания качества жизни важны не только выплаты и не только помощь государства. Старикам, инвалидам, одиноким родителям, по сути запертым дома, не менее важна помощь по доставке продуктов, лекарств, которую взяли на себя волонтёры.
Опыт массовой социальной изоляции показал нам, насколько важны для нас, людей, личные контакты и общение. Несмотря на то, что виртуальная среда не заменяет живое общение, информационные технологии сделали возможными новые формы взаимоподдержки. Различные инициативы «снизу»: группы взаимопомощи на базе социальных сетей, благотворительные просветительские программы для детей (чтение книг, виртуальные экскурсии и т. д.), онлайн-трансляции спектаклей и концертов – все эти проявления солидарности помогают людям выдерживать домашнее заточение.
Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, в которых возникли эти проекты, они показывают высокую способность людей, сообществ, негосударственных организаций самоорганизовываться и совместно компенсировать провалы в качестве жизни. И это не первый, но большой шаг вперёд на пути движения от социального государства к социальному обществу (welfare society), основанному на ценности человеческой жизни и признании важности качества этой жизни.