Коронавирус поделил население из стран с разным уровнем экономического развития на людей «первого» и «второго» сорта. Это ярко выразилось в общественном мнении, несмотря на все разговоры о глобальном сплочении, солидарности и о прочих красивых вещах. Понятно, что страх перед новой смертельной эпидемией вызывает к жизни, казалось бы, давно забытые реакции. Постмодернизм здесь быстро схлопывается в архаику. Но если уместен термин «этика коронавируса» как этика общественной реакции на новую болезнь применительно к разным группам современного глобального общества, то вопрос о том, должны ли отличаться этические подходы применительно к богатым и бедным, к «золотому миллиарду» и остальным, является ключевым для будущего гармоничного развития мира как единой социальной системы, пишет Олег Барабанов, программный директор клуба «Валдай».
Новый коронавирус Covid-19 перекинулся из Китая в Европу. Первой европейской страной, где число инфицированных перешло на сотни, стала Италия. Растёт число заразившихся во Франции и других странах. С каждым днём карта распространения коронавируса захватывает всё новые государства. И, к сожалению, рост числа инфицированных сопровождается и ростом летальных случаев, число погибших от новой болезни в Европе тоже растёт.
Это быстрое и, теперь уже можно сказать, глобальное распространение коронавируса привело к появлению большого количества аналитических и прогнозных материалов по всему миру. С одной стороны, они, что вполне естественно, касаются непосредственно медицинских и фармакологических проблем, связанных с новой болезнью, вопросов организации гигиенических и карантинных мероприятий. С другой стороны, анализ последствий коронавируса выходит за рамки узкопрофессиональной медицинской тематики. Здесь рассматривается влияние вспышки коронавируса на региональную и мировую экономику, динамику её развития, станет ли коронавирус своего рода «чёрным лебедем» для глобальных хозяйственных связей, для мировых транспортных и производственных цепочек. Международный дискуссионный клуб «Валдай» тоже публиковал статьи экспертов на тему экономических последствий коронавируса.
Однако первая неделя распространения коронавируса в Италии и в других странах Европы привлекает к себе внимание не только с точки зрения медицины и экономики, но и в плане восприятия в общественном мнении новой болезни и тех стран континента, которые первыми оказались в центре данной проблемы. Думается, что эта международная общественная реакция вполне показательна и заслуживает внимания.
За прошедшие десятилетия успехи медицины и высокие санитарно-гигиенические стандарты привели к тому, что, казалось, с массовыми эпидемиями в странах развитого мира покончено навсегда. И что страшные картины зачумлённых городов и многочисленных жертв остались для той же Европы далеко в прошлом. Где-то в Средневековье или, по крайней мере, в начале XX века (эпидемия «испанского гриппа»). Появление ВИЧ и распространение СПИДа не изменило этого ощущения в силу особенностей передачи ВИЧ и того, что он воспринимался как зона риска для узких или маргинальных групп. В результате основной акцент в медицинской политике стран развитого мира сместился на другие болезни: рак, сердечно-сосудистые заболевания. Но они не связаны с риском передачи инфекции от человека к человеку воздушно-капельным путём и потому не воспринимались как источник массовых страхов, а то и психоза, и не нарушали слаженное функционирование общества.
Инфекционные же эпидемии в этой связи считались уделом стран «третьего мира» с неразвитой санитарно-гигиенической системой. И они воспринимались не более как сводки далёких ужасов в теленовостях. Широкое общественное мнение Запада относилось к ним примерно так, как к телекадрам о нескончаемых вооружённых конфликтах где-то в Африке. Плохо, конечно, но что поделать – своего рода фаталистская рутина других планет. Порой даже появлялось ощущение, что беднейшие страны мира просто созданы для постоянного насилия – судьба у них такая. И телесводки об эпидемиях в развивающихся странах, экзотические названия, время от времени мелькавшие по телевизору (лихорадка денге, лихорадка Эбола), вполне органично (простите за цинизм) дополняли теленовости о войнах и насилии в третьем мире. Мол, чего же вы хотели? Или: а чего ещё ждать-то от них?
Современный Китай трудно назвать беднейшей страной третьего мира, но вспышки новых инфекционных заболеваний, очагом которых стала эта страна в XXI веке (атипичная пневмония, свиной грипп) в общественном мнении Запада также укладывались в эту удобную парадигму восприятия развивающегося мира. Ужасно, плохо, но фаталистски предопределено. И главное – далеко от нас.
Первые недели вспышки нынешнего коронавируса Covid-19 в Китае подтверждали эту картину мира. Больше того, по мере развития болезни в общественном мнении многих стран начали формироваться тенденции достаточно ощутимой синофобии, когда все китайцы стали восприниматься как зачумлённые, набирали популярность призывы полностью отгородиться от них.
Казалось бы, все идёт, как обычно, как очередная новая инфекционная эпидемия в развивающемся мире. Но в последние две недели февраля резкий рост заражённых коронавирусом был выявлен в Италии. Главным образом, в северных регионах страны, в Ломбардии, Венето и других. И картина мира для обычного европейского обывателя полностью изменилась. Кадры пустых полок супермаркетов, сметаемых подчистую продуктов, бегства из очага заражения в другие регионы страны, аврала на железных дорогах, хаоса при покупке билетов теперь уже были связаны не с далёким третьим миром, а с вполне благополучной Европой. Больше того, в Италии коронавирус стал и новым триггером политической борьбы. Политики из правящей коалиции обвиняли популярную на севере страны оппозиционную партию «Лига», что это она довела северные регионы до неконтролируемой вспышки вируса, «Лига» в ответ обвинила правительство. Вместо сплочения нации коронавирус принёс лишь новое разъединение. В итоге сложилось субъективное ощущение, что в первой реакции на вспышку вируса в Италии было больше хаоса и иррациональности, чем в Китае. Понятно, что не стоит начинать дискуссию о том, что демократия меньше, чем авторитаризм, приспособлена к реагированию на чрезвычайные ситуации, но внешнее впечатление весьма показательно.
Утром 24 февраля очередной рейс «Алиталии» прилетел из Рима на Маврикий. Популярный курортный остров, тёплое море, белоснежный песок на пляжах, интересная культурная среда. Известно, что итальянцы любят путешествовать и делают это со вкусом. Большинство пассажиров этого самолёта составляли именно туристы. Но в это время новости о вспышке коронавируса в Италии покатились уже как снежный ком. И Маврикий, будучи небольшим по территории островным государством, вполне естественно и оправданно принимает жёсткие меры по недопущению вируса на свою территорию. В результате, тем пассажирам рейса, которые прилетели из охваченной вспышкой северных регионов Италии, было предложено пройти карантин. Все они отказались и вернулись назад в Италию.
Понятно, что у людей пропал отпуск, туристов жалко. Но понятно и то, что становящаяся глобальной чрезвычайная ситуация требует и чрезвычайных мер по реагированию на неё. Здесь интересна и крайне показательна та реакция в общественном мнении Италии, которую вызвала эта ситуация. Одна из пострадавших туристок после возвращения в Рим сказала в интервью газете “Corriere della sera” следующее: «К нам, итальянцам, относились как к каким-то беженцам. Какая глупость. Это было, как сцена из фильма».
И эта фраза, объясняемая эмоциональным стрессом, весьма характерна. В те же дни 24–25 февраля другие страны начали принимать решения об ограничении приезда из Италии. Австрия объявляла о прекращении движения поездов, Хорватия не рекомендовала своим туристам ездить в Италию, Кувейт ввёл запрет на поездки и так далее. И в результате в итальянском общественном мнении и СМИ лавинообразно формировалось представление, что теперь и все итальянцы становятся такими же «зачумлёнными», как и китайцы тремя неделями ранее. Это привело к постановке очень провокационного вопроса: а можно ли равнять европейцев на одну доску с жителями развивающегося мира? «Правильный» ответ: конечно, нельзя.
Ситуация представляется нам крайне важной для понимания сохраняющихся стереотипов восприятия людей из стран с разным уровнем экономического развития как «первого» и «второго» сорта. Она возникла, несмотря на все разговоры о глобальном сплочении, солидарности и о прочих красивых вещах. Понятно, что страх перед новой смертельной эпидемией вызывает к жизни, казалось бы, давно забытые реакции. Постмодернизм здесь быстро схлопывается в архаику. Но если уместен термин «этика коронавируса» как этика общественной реакции на новую болезнь применительно к разным группам современного глобального общества, то вопрос о том, должны ли отличаться этические подходы применительно к богатым и бедным, к «золотому миллиарду» и остальным, является ключевым для будущего гармоничного развития мира как единой социальной системы.
