10 ноября на волне непрекращаюшихся протестов президент Боливии Эво Моралес и его вице-президент, несколько министров, губернаторов, руководство обеих палат парламента подали в отставку. За считанные часы рухнула власть, считавшаяся примером успешного левого правительства. Приверженцы Моралеса немедленно заговорили о перевороте и длинной руке Вашингтона, тем более что Дональд Трамп поспешил приветствовать «демократические устремления» боливийцев. Всё, однако, не столь однозначно, пишут эксперты Виктор и Лазарь Хейфецы.
Моралес и его партия «Движение к социализму» (MAS) несколько раз вышли за рамки классического понимания демократии. Было несколько звоночков: переизбрание на третий срок (вопреки положениям Конституции), попытка избраться на четвёртый срок (вопреки результатам референдума 2016 года, организованным самим Моралесом), наконец, на выборах в октябре 2019 года допущены нарушения с целью подтасовки итогов и недопущения второго тура, в котором президент-индеец с высокой долей вероятности мог проиграть. Это частично подтверждено отчётом ОАГ. Дело не в том, было ли масштабное мошенничество (как утверждают противники Моралеса) или «отдельные нестыковки» (на что упирают его сторонники). Сам факт «падения системы» во время предварительного подсчёта и последующие отчёты ОАГ были последней каплей. Население устало от «вечного Моралеса» давно, но сигнал, поданный на референдуме 2016 года он предпочёл проигнорировать, потеряв легитимность в глазах боливийцев. От него устали даже многие бывшие сторонники. Неслучайно то, что в поддержке президенту отказал и Боливийский рабочий центр, всегда являвшийся его прочной базой.
Мы говорим именно о потере легитимности, а не об авторитарном характере государства. По сравнению с масштабным насилием, применяемым в Венесуэле, Эквадоре, Чили для защиты действующих властей, Эво выглядел просто Махатмой Ганди. Но потеря доверия решила все.
Безусловно, этот переворот навредил демократическим институтам в Боливии. Резкое усиление роли военных (в общем тренде Латинской Америки) показывает всю хрупкость демократии, выстраивавшейся последние 30–40 лет. Примеры переворотов, открывших путь демократическому транзиту, известны (Венесуэла в 1957 году и Парагвай в 1989 году), но пока непохоже, чтобы демократия в Боливии восторжествовала. Появление временного президента без утверждения парламентом, без кворума, непрекращающаяся волна реваншизма и масштабное применение силы против сторонников свергнутого Моралеса, угрозы запретить MAS (которая только что выиграла парламентские выборы), готовность выдать армии карт-бланш на применение насилия, надругательство над символами индейского населения, ограничение в правах журналистов, неспособность сформировать широкое коалиционное правительство и создание кабинета, в котором присутствуют расисты и сторонники дискриминации индейцев – более чем настораживающие признаки.
Стремление временного правительства побыстрее ликвидировать результаты правления Моралеса (выход из АЛБА и УНАСУР, конфликт в отношениях с Кубой и Венесуэлой) показывает, что правительство Жанин Аньес не очень понимает, что такое правила демократической игры и что его задача – не реванш, а скорейшее проведение выборов. А уже новое, легитимное, правительство, будет определять новый курс страны.
Всё будет зависеть от того, насколько сторонники Моралеса смогут перегруппироваться (у них парламентское большинство) и продемонстрировать свою способность быть консолидированной и конструктивной оппозицией (в отсутствие бежавшего «вождя»). Если MAS продемонстрирует свои прочность и независимость, у неё будет возможность противостоять реваншистским сегментам, которые являются самой активной, но не самой представительной частью общества. В противном случае нестабильность и насилие могут надолго воцариться в Боливии. Падение Моралеса открыло перед Боливией пути к демократии, авторитаризму, нестабильности и насилию. И пока не похоже, чтобы страна уверенно шла по первому пути.
Является ли случай Боливии уникальным или это одно из звеньев в общей цепи протестов, развернувшихся в последнее время в Латинской Америке? И да, и нет. Уникальность боливийских протестов кроется в том, что граждане не желают терпеть вечных президентов. Но есть и признаки родства этих событий с тем, что происходит в соседних странах.
Общая и основная причина протестов везде одна – «верхи» не хотят ничего менять, им и так уже хорошо, а «низы» (причём это могут быть как бедняки, так и средний класс) так больше не могут. Везде есть усталость от действующих социально-экономических, либо политических моделей. Десятилетиями латиноамериканские государства развивались по-разному: кто-то следовал правым неолиберальным рецептам, кто-то проводил социалистические эксперименты. Но так или иначе население протестующих стран устало от того, что его спрашивают недостаточно или вообще не спрашивают. Все протесты объединены исчерпанностью моделей социально-экономического или политического развития, разница – лишь в деталях. В Венесуэле и Боливии – это усталость от боливарианской модели и бесконечных переизбраний либо одной партии, либо одних и тех же фигур. В Чили – усталость населения от неолиберальной модели. В Эквадоре и Колумбии – недовольство отсутствием должного механизма консультаций с народом. А вот чем закончатся протесты, говорить пока рано, да и протесты, скорее всего, не последние. В любом случае элиты получили месседж: не ждите, что всё рассосётся само по себе. Придётся думать, что и как менять.
