Возможно, нынешний кризис будет способствовать дальнейшей трансформации ориентиров мировой экономики в сторону приоритизации развития «человеческого капитала» – и прежде всего здравоохранения и образования, пишет программный директор клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик. Оптимизм и наследие Кейнса дают нам повод для надежды не только относительно возможности выхода из кризиса и роста благосостояния потребителей, но и относительно возможной трансформации «морального кода» развития мировой экономики.
В условиях беспрецедентного кризиса текущего года, который по масштабам сравнивают с Великой депрессией прошлого века, нередко приходится слышать апокалиптические предсказания относительно неизбежного кризиса потребления и уровня жизни населения. В этом отношении, для того чтобы трезво оценить наши перспективы в контексте текущего кризиса, уместным представляется взглянуть на процессы экономической трансформации, которые произошли за последнее столетие со времён Великой депрессии. Ведь, несмотря на мировые войны, геополитические конфликты и экономические кризисы, мировая экономика продемонстрировала высокие темпы роста благосостояния населения и технического прогресса. Причём такой сценарий развития мировой экономики во многом предвидел ведущий экономист того кризисного времени, которого считают главным идеологом стратегии выхода мировой экономики из глубочайшей депрессии и построения новой мировой экономической архитектуры послевоенного периода.
В своей работе «Экономические возможности наших внуков» (1930) Кейнс описывал тезис о трансформации экономических ориентиров для будущих поколений потребителей в связи со значительным ростом благосостояния населения. Данная работа Кейнса интересна прежде всего как пример состоявшегося долгосрочного прогноза для роста благосостояния населения развитых стран, который был сделан в разгар самого жестокого кризиса последнего столетия – Великой депрессии. Несмотря на отчаяние современников, для которых экономическим фоном стали высокая безработица и снижение уровня жизни, Кейнс имел смелость предположить, что в настоящее время мы просто «переживаем острый приступ экономического пессимизма» и что неправы те, кто поспешно посчитал, что эпоха ускоренного роста жизненного уровня подошла к концу.
В частности, в своей работе Кейнс пишет: «Я предсказываю, что мы еще застанем время, когда станет очевидной ошибочность нынешнего пессимизма (так широко овладевшего сегодня умами) в обоих его проявлениях: пессимизма революционеров, согласно утверждениям которых все настолько плохо, что спасти нас могут только насильственные изменения, и пессимизма реакционеров, которым баланс нашей экономической и социальной жизни кажется слишком хрупким, чтобы идти на рискованные эксперименты».
В основе оптимизма Кейнса тезис о росте технологической вооружённости труда, росте его производительности – как отмечает Кейнс, «для функционирования всех отраслей сельского хозяйства, добывающей и обрабатывающей промышленности нам потребуется в четыре раза меньше человеческих усилий».
В результате, по словам Кейнса, «уровень жизни в развитых странах через 100 лет возрастет в 4–8 раз по сравнению с нынешним [1930 года]». Исходя из тех данных, которыми мы располагаем на данный момент, прогноз Кейнса вполне можно считать сбывшимся – за период с 1930 года по 2020 год рост ВВП на душу населения в развитых странах (таких как США), по данным ОЭСР, увеличился примерно в 5 раз. Дальнейшие сценарии роста ВВП на душу населения до 2030 года (для отслеживания точности прогноза на горизонте всех 100 лет) вряд ли существенно изменят правильность выводов Кейнса – при всех наиболее вероятных сценариях рост благосостояния населения развитых стран должен уложиться в отведённый Кейнсом интервал.
Но быть может ещё более важным тезисом Кейнса является то, что произойдёт с ориентирами экономического развития в развитых странах по мере достижения такого уровня жизни, который может гарантировать удовлетворение практически всех потребностей населения. По мнению Кейнса, за счёт экономического прогресса население развитых стран будет работать лишь три часа в сутки или 15 часов в неделю, что освободит значительную часть времени для досуга. Многие современные экономисты принялись критиковать Кейнса за такого рода предсказание «эпохи всеобщего безделья» – в конечном итоге оказалось, что население развитых стран всё равно находит чем себя занять – более того, чем больше зарабатывает сотрудник, тем меньше у него свободного времени по сравнению с менее высокооплачиваемыми работниками.
Можно спорить с Кейнсом по поводу того, насколько более моральным стало общество развитых стран по сравнению с предыдущим столетием, однако нельзя не отметить актуальность выводов Кейнса относительно того, насколько важным станет вопрос качества и ориентиров жизни человека для всей экономической машины развитых и развивающихся стран. По мере роста уровня развития и благосостояния страны растёт доля сферы услуг, при этом в последние десятилетия особенно активно в сфере услуг развиваются отрасли, связанные с человеческим капиталом.
Возможно, нынешний кризис будет способствовать дальнейшей трансформации ориентиров мировой экономики в сторону приоритизации развития «человеческого капитала» – и прежде всего здравоохранения и образования. Оптимизм и наследие Кейнса дают нам повод для надежды не только относительно возможности выхода из кризиса и роста благосостояния потребителей, но и относительно возможной трансформации «морального кода» развития мировой экономики.
