Дипломатия после институтов
Недипломатичная дипломатия Запада: геополитический покер, эмоции и принуждение

Современная крайне недипломатичная форма дипломатии, которую ведёт Запад во главе с США, осуществляется не с позиции силы, а скорее с позиции слабеющего влияния и мощи. Она похожа на глобальную игру в геополитический покер с очень высокими ставками, где проигрывает тот, кто первым моргнёт, и где восприятие реальности и фактов намного важнее, чем фактическая реальность, пишет Грегори Саймонс, доцент Института исследований России и Евразии (IRES) Уппсальского университета (Швеция).

В XXI веке мы стали свидетелями переломного момента. Однополярный и западоцентричный порядок, созданный Соединёнными Штатами, находится в упадке в плане влияния на глобальную политику, экономику и международные отношения. На его место приходит незападноцентричный многополярный глобальный порядок, который всё активнее преследует собственные интересы и цели. Мировой порядок трансформируется во всех аспектах человеческой жизни. Подобные изменения, как правило, создают нестабильность и усиливают напряжённость, не в последнюю очередь из-за стремления гегемона не потерять свой глобальный статус вместе с соответствующими привилегиями и властью.

Теоретические средства управления и регулирования качества и характера международных отношений принадлежат к сфере геополитики. Всё это помогает обеспечивать собственные интересы и цели стран при ослаблении возможностей конкурентов и противников. Одним из практических средств достижения этих целей является использование различных форм дипломатии. Искусство дипломатии заключается в создании фасада вежливости и благопристойности в международных отношениях путём конструирования определённой картины для предполагаемой аудитории. При этом преследуются конкретные геополитические и геоэкономические цели. Особенно ярко роль дипломатии проявляется в периоды нестабильности в международных отношениях, когда реальный кризис сопровождается параллельным кризисом в информационной сфере, что формирует восприятие рисков и угроз, связанных с происходящим.

Информация и знание используются выборочно и субъективно как средство, позволяющее добиться согласия аудитории с той или иной подачей реальных и сконструированных кризисов на конкретный момент времени.

Создаётся образ правдоподобного кризиса, и методика его создания состоит в том, чтобы заставить общественность поверить, что «чрезвычайные времена требуют чрезвычайных мер».

Иными словами, публику нужно убедить, что времена не обычные, а экстраординарные, чтобы она нормально восприняла чрезвычайные внешнеполитические меры. Таким образом, ортодоксия знания используется для поддержки обструктивной внешней политики. Информация и знание сознательно и преднамеренно используются как средства достижения консенсуса по поводу определённой сконструированной версии реальности. Конечно, это не означает, что данная версия реальности является наиболее объективной. Скорее она воспринимается как наиболее правдоподобная и усвояемая аудиторией.

При объединении упомянутых выше факторов возникает сложная картина взаимосвязей и эффектов. Ортодоксия знания используется для поддержки дипломатии, которая сама по себе является средством реализации целей обструктивной внешней политики как механизма достижения геополитических и геоэкономических целей и интересов субъектов международных отношений. Обструктивная внешняя политика – ключевой ресурс оборонной политики, особенно если держава находится в упадке. Цель обструктивной внешней политики состоит в том, чтобы ограничить доступ восходящих или конкурирующих держав к ресурсам и средствам, которые в состоянии усилить их влияние и власть на международной арене. Речь идёт не об обеспечении внешнеполитического успеха актора, использующего обструктивную внешнюю политику, а о том, чтобы лишить страну-мишень способности достичь своих внешнеполитических целей.

Проницательные наблюдатели за международными отношениями, геополитикой и современной дипломатией давно заметили, что западные державы и, в частности, Соединённые Штаты ведут всё более эмоциональную и жёсткую «игру». Благодаря ортодоксии знания США сумели закрепить за собой образ маяка надежды для остального мира, а не империи.

Однако, независимо от имиджа и бренда, гегемоны не сходят втихомолку со сцены, когда приходят в упадок. Их упадок неизменно вызывает цепную реакцию на уровне международного порядка.

Нынешние потоки изменений и трансформаций, увеличивающие трещины в глобальном миропорядке, означают, что в условиях растущей уязвимости однополярного порядка неизбежны изменения в современной дипломатии. Неопределённость и нехватка времени для смягчения последствий, пока не стало слишком поздно, буквально сводят с ума тех политиков и дипломатов, которые стремятся поддерживать миропорядок во главе с США.

Эмоции всегда занимали важное место в истории человечества и активно использовались в дипломатии. Однако сейчас, во втором десятилетии XXI века, мы наблюдаем гораздо более широкое использование эмоций. В частности, эмоции составляют основу для операционализации страха. Эмоция страха может быть использована, когда целевая аудитория боится чего-то или кого-то и при этом убеждена, что речь идёт об угрозе непосредственно для неё. Страх является основой формирования у аудитории стадного мышления, в рамках которого критическое индивидуальное и рациональное мышление заменяется некритическим и эмоциональным принятием прописанного «лекарства».

Азия и Евразия
Политика великих держав и украинский вопрос
Тимофей Бордачёв
В поведении двух соперничающих великих держав просматриваются архетипические образы, но их реализация происходит в условиях развитой процедурной и институциональной экосистемы современной международной политики. И невозможно сейчас предсказать, к каким последствиям приведут их действия и решения, которые в других исторических условиях могли бы сделать развитие событий вполне предсказуемым, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.

Мнения участников


Эта форма «дипломатии» в настоящее время наблюдается на международной арене и используется Соединёнными Штатами против различных международных акторов, но с одной и той же целью – бороться с противником через информационное пространство и влиять на когнитивную сферу различных заинтересованных сторон, формируя их согласие на курс действий, который благоприятствует интересам и целям США. В каждом случае США и их союзники стремятся представить себя честными посредниками в международных отношениях, а не агентами влияния. У США есть склонность объединять различные геополитические и геоэкономические вопросы, чтобы принудить другую сторону к неблагоприятной и глубоко асимметричной форме так называемых «переговоров».

В дипломатической обструктивной внешней политике США прослеживается некий общий подход, касается ли это недавних пересмотров СВПД (иранской ядерной сделки) с Ираном, торговых войн с Китаем или украинского «кризиса» с Россией. Эти отдельные события можно рассматривать как единое целое под зонтичным брендом международной геополитики, новой холодной войны. Налицо попытка сформировать у целевой аудитории упрощённое и бинарное геополитическое восприятие международных отношений, основанное на обманчивых ассоциациях с нарративом времён старой холодной войны о добром Западе и злом Востоке. Сценарий выглядит следующим образом: Запад во главе с США предпринимает «дипломатические усилия» для защиты норм и ценностей мира и стабильности либеральной демократии от тех, кого объявляют «странами-изгоями» или «реваншистско-авторитарными державами», стремящимися подорвать мир и стабильность (а также глобальную гегемонию США). Это очень заметно в риторике, используемой западными политиками, дипломатами и сервильными либеральными средствами массовой информации.

Вокруг чего ни возникали бы такие эхо-камеры – будь то «неизбежная» атака Китая на Тайвань или столь же «неизбежное» нападение России на Украину – стратегия и эффекты были одними и теми же.

Эти ложные утверждения были призваны создать Китаю и России репутацию ненадёжных и опасных акторов международной системы, которых необходимо изолировать и сдерживать для регулирования трансформаций, происходящих в глобальных системах власти и влияния.

В когнитивной среде стадного мышления этот нарратив об угрозе также связан с нарративом о наказании, с созданием общественного согласия и, возможно, даже с требованием более жёстких действий во имя предотвращения «неизбежного». Ненужные и рискованные шаги в такой атмосфере могут не только признаваться необходимыми, но даже приветствоваться. В результате геополитические факторы Украины, Тайваня или Южно-Китайского моря используются как средство для нанесения ударов по фактически намеченным геоэкономическим целям и предполагаемым угрозам со стороны российского «Северного потока – 2» или китайской инициативы «Пояс и путь». В сознании масс создаётся контекст, оправдывающий введение санкций против этих экономических проектов. Это кажется хорошим и справедливым, хотя истинное намерение США состоит в том, чтобы заставить главных противников американской гегемонии занять пассивную внешнеполитическую позицию. Соединённые Штаты не стремятся к абсолютному преобладанию, но хотят добиться относительного преобладания над каждой конкретной державой в каждом конкретном регионе.

Эта современная крайне недипломатичная форма дипломатии, которую ведёт Запад во главе с США, осуществляется не с позиции силы, а скорее с позиции слабеющего влияния и мощи. Она похожа на глобальную игру в геополитический покер с очень высокими ставками, где проигрывает тот, кто первым моргнёт, и где восприятие реальности и фактов намного важнее, чем фактическая реальность. Уже не имеет значения насколько ты законопослушный и последовательный участник международных отношений, если другой участник считает себя законопослушным и последовательным, а тебя – нет!

Дипломатия после институтов
Поговорить по-взрослому. Исполняет ли Россия свои угрозы?
Андрей Сушенцов
Ключевой проблемой внешней политики России является низкая исполняемость угроз. Российские идеи и предложения забалтывались, не воспринимались всерьёз. Возможно, только симметричный разворот и ультиматум сможет пробудить на Западе желание наконец поговорить по-взрослому, пишет Андрей Сушенцов, программный директор Валдайского клуба.

Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.