Эммануэль Макрон и представители его правительства с начала марта сделали ряд громких заявлений по изменению политики Франции в области ядерных вооружений. Это вызвало дискуссию в Европе и в нашей стране. Каковы перспективы «раскрытия французского ядерного зонтика над ЕС»? Об этом пишет Александр Ермаков.
Первопричиной этих дебатов, как и многого другого в мировой политике в наши дни, стала деятельность Дональда Трампа. Его усилия по налаживанию американо-российского диалога, подчёркнуто самостоятельная и нарочито не согласуемая с союзниками политика привели к спорам о том, может ли Европа полагаться на США в области безопасности, в том числе и на американский «ядерный зонтик», обязательства США по «расширенному ядерному сдерживанию» – то есть на готовность Америки ответить своим ядерным арсеналом на ядерное нападение на союзников.
Нельзя сказать, что это совершенно новая тема – вопрос «Готовы ли США пожертвовать Бостоном ради Бонна?» был одним из центральных в холодной войне в Европе. Но сейчас ситуация обостряется из-за одиозного имиджа американского лидера и постепенно приходящего к европейским политикам понимания, что Трамп не случайность, не аномалия, а новый облик по крайней мере значительной части Америки. Его не выйдет просто «пересидеть», потому что вслед могут прийти новые Трампы. Естественно, на это налагается украинский кризис, который с точки зрения безопасности воспринимается во многих странах Европы как подтверждение возможности «русской угрозы».
Наиболее реалистичным «фундаментом» для общеевропейского ядерного сдерживания могут выступить французские ядерные силы. Великобритания, хотя и участвует активно в текущих общеевропейских обсуждениях проблем безопасности, вышла из ЕС и в долгосрочной перспективе слишком связана с США. В вопросах ядерного оружия особенно – единственным сохранившимся на вооружении его носителем являются американские ракеты для подводных лодок Trident II. Буквально американские: по соглашению у англичан есть квота в атлантическом ракетном арсенале ВМС США и английские ракетоносцы ходят на перезарядку через Атлантику, на базу Кингс-бей в Джорджии (боеголовки английского производства снаряжаются на ракеты уже по возвращении домой). К тому же подводные лодки мало подходят для демонстративных действий или показательного передового развёртывания, так что если создавать европейские ядерные силы как политический инструмент, то «английский фундамент» слаб.
Ряд стран Европы можно отнести к пороговым, – например, Германию и Швецию, но принятие решения о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия и старт суверенной ядерной программы потребовали бы от них уровня политической воли, который трудно ожидать сейчас от европейских политиков.
Что есть у Франции сегодня?
Согласно заявлениям французских лидеров и оценкам экспертов, ядерный арсенал Пятой республики приближается к трёмстам термоядерным зарядам, почти все из которых можно считать оперативно развёрнутыми. Со снятием с вооружения баллистических ракет с моноблочными головными частями (сухопутных и морских) мегатонного класса, все французские боезаряды достаточно умеренной мощности, – возможно, около 100 килотонн на ракетах подводных лодок и около 300 килотонн на авиационных ракетах. С целью получения информации для разработки этих современных зарядов Франция производила ядерные испытания вплоть до 1996 года, несмотря на осуждение мирового сообщества. Хотя производство высокообогащённого урана, плутония и трития прекращено, говорилось, что накоплены достаточные запасы для обеспечения потребностей арсенала в обозримом будущем. Учитывая высокий срок службы ядерных зарядов и их пригодность к «переработке», проблемой это может стать только в случае планов значительного роста арсенала.
Носителями ядерного оружия во Франции являются:
-
четыре атомные подводные лодки типа Triomphant, каждая с 16 баллистическими ракетами семейства M51
Баллистическая ракета M51 оснащается разделяемой головной частью, может нести до шести боеголовок. В данный момент основной является модификация M51.2 с дальностью в лёгком снаряжении до 8–9 тысяч километров. В ближайшее время ожидается начало развёртывания модификации M51.3 с улучшенными комплексом преодоления ПРО и точностью.
-
двухместные многоцелевые истребители Rafale B сухопутного базирования и одноместные Rafale M палубного базирования, могут нести одну сверхзвуковую крылатую ракету ASMPA
Крылатая ракета ASMPA имеет дальность до 600 километров, максимальную скорость до трёх скоростей звука на большой высоте (на малой вероятно около двух). Проводится программа модернизации в облик ASMPA-R для продления срока службы.
На вооружении имеется три боекомплекта ракет для подводных лодок – 48 ракет и, вероятно, несколько запасных, с учётом периодических испытательных и квалификационных пусков. Одна из лодок постоянно находится на боевом патрулировании, одна – в долгосрочном ремонте (как следствие, ей не нужен боекомплект). Из оставшихся ещё одна, как правило, находится в море для подготовки личного состава или проверок оборудования после ремонта.
В наличии имеется около 50 ракет ASMPA (учитывая расход на испытания) и, вероятно, не более 40 боеголовок для них. Хотя при оснащении специальными узлами подвески их, по-видимому, может применять любой двухместный сухопутный истребитель и любой из палубных (Франция, наверное, единственная страна в мире, сохранившая ядерное вооружение у палубной авиации), но специальную подготовку проходят только две эскадрильи ВВС – 1/4 Gascogne и 2/4 LaFayette. Обе (и часть лётчиков флота) в обычное время базируются на авиабазе Сен-Дизье. Кроме Сен-Дизье, ракеты ASMPA хранятся на авиабазах Истр и Авор, обеспечивая возможность быстрого рассредоточения сил. Для обеспечения ударов на большие расстояния есть приданный парк самолётов-заправщиков, с которыми регулярно проводятся тренировки.
Слова и дела
Последние высказывания Макрона привлекают внимание. Однако к его заявлениям – в том числе и в этой сфере – надо относиться с осторожностью. Зачастую оказывается, что очередная его «смелая инициатива» уже не нова. Так, в начале марта этого года он объявил о том, что, «по исторической просьбе будущего немецкого канцлера, открывает стратегические дебаты по вопросу защиты наших союзников средствами нашего стратегического сдерживания», будто забыв о том, что он говорил схожее в апреле прошлого года. Широко разошлось на громкие заголовки выступление в ходе посещения авиабазы Люксёй-Сен-Совёр 18 марта. «Франция разместит ядерное оружие на границе с Германией», – был их общий смысл. Если быть точным, планируется, что к середине 2030-х годов на этой авиабазе будут развёрнуты две эскадрильи Rafale создаваемой сейчас версии F5 с перспективными гиперзвуковыми ядерными ракетами ASN4G. Однако известно о планах возвращения Люксёй-Сен-Совёр «ядерного статуса» (до 2011 там были развёрнуты истребители с ядерными ракетами, хранилище действовало ещё несколько лет) уже год.
Во Франции ещё до украинского кризиса был запущен ряд программ разработки новых носителей ядерного оружия. В первую очередь создаётся вышеупомянутая авиационная ракета ASN4G для замены ASMPA, начато строительство первой из серии перспективных ракетных субмарин по программе SNLE 3G с планом ввода в строй после 2035 года. Также, судя по всему, ведётся разработка планирующего гиперзвукового боевого блока для баллистических ракет подводных лодок – аналога российского «Авангарда». Держа в уме ядерные миссии, Франция разрабатывает глубоко модернизированный Rafale F5, который должен будет действовать совместно с «беспилотным ведомым»– дроном. В качестве более далёкой перспективы (2040-е годы) можно указать, что французы настаивают на том, что франко-германо-испанский истребитель шестого поколения, создаваемый по программе FGFA, тоже должен иметь возможность применять ASN4G.
Подобные программы невозможно радикально ускорить – в текущей обстановке можно ожидать только, что они будут получать достаточное финансирование, чтобы снизить вероятность сдвигов сроков реализации. Что реального французские власти могли бы сделать в ближайшие годы, кроме повторения достаточно пустых заявлений?
Поскольку вопрос расширенного сдерживания во многом политически-декларативный, то в первую очередь могут быть внесены корректировки во французские и общеевропейские доктринальные документы (в частности, в статье 42 Договора о ЕС). Из мер демонстративного характера возможна отработка развёртывания истребителей из «ядерных» эскадрилий на авиабазах стран союзников, совместные учения (аналог учений НАТО Steadfast Noon). В случае дальнейшего ухудшения военно-политической обстановки возможно развёртывание Rafale с ракетами на базах союзников, однако это потребует вложений в инфраструктуру и значительной политической воли. Более просто подключение к демонстративным акциям флота, – например, периодические демонстративные заходы в порты союзников французских ракетных субмарин (по аналогии с практикой, введённой США в Южной Корее). Обмен визитами ракетоносцев уже несколько раз практиковался Францией и Великобританией.
Из мер военно-технического характера, кроме вышеупомянутых трудноускоряемых программ, в среднесрочной перспективе можно, подобно Великобритании, несколько увеличить количество развёрнутых на подлодках зарядов для «усиления сдерживания». Также есть шанс выпустить небольшое количество дополнительных ракет ASMPA. Более серьёзным и эффективным шагом было бы создание ядерного заряда для крылатых ракет морского базирования MdCN, которые позволили бы использовать для ядерных ударов и многоцелевые лодки типа Barracuda. Учитывая, что планируется в рамках программы LCM создание сухопутного ракетного комплекса средней дальности с MdCN, европейские власти смогут повторить «Евроракетный кризис» 1980-х годов, не прибегая к помощи Штатов, – разумеется, если поставят себе такую цель.
Пожалуй, именно чёткое целеполагание, способность и решительность в достижении намеченного являются самым дефицитным ресурсом в военно-стратегическом планировании Европы сегодня. Впрочем, если европейцы не реализуют все высказываемые идеи, то безопасности континента это, наверное, пойдёт только на пользу.
