Перед Центральной Азией, непосредственно граничащей с Китаем, встаёт вопрос умелого маневрирования при столкновении геополитических глыб – США и Китая – для продолжения экономического развития под мощным пропагандистским и экономическим прессингом с обеих сторон. Неопределённой остаётся позиция Москвы, которая, скорее всего, предпочтёт играть свою игру, надеясь получить дивиденды за счёт отвлечения «огня» на Китай, полагает Адиль Каукенов, директор Центра китайских исследований China Center, спикер второй сессии Центральноазиатской конференции клуба «Валдай».
Одним из камней преткновения дальнейшего развития мировых политических и экономических процессов во время пандемии COVID-19 стали американо-китайские противоречия, которые ознаменовались рядом громких заявлений и перешли на уровень санкционного противостояния. Однако пандемия не породила, а лишь ускорила эти процессы, так как ухудшение отношений началось задолго до эпидемии коронавируса. Доказательства тому – скандал с флагманами китайских инновационных технологий Huawei и ZTE, шпионские разоблачения, торговая война и многое другое.
Страны Центральной Азии в своей внешнеполитической линии пытаются выдержать нейтралитет в треугольнике «Россия – Китай – США», последовательно участвуют во всех региональных проектах, предлагаемых супердержавами: российский Евразийский экономический союз, китайский «Пояс и путь» и американский С5+1. Однако проекты глобальных игроков всё больше противоречат друг другу, ставя центральноазиатские столицы перед непростым выбором.
Американский взгляд
Стороной, которую категорически не устраивает статус-кво, выступает Вашингтон: его крайне тревожит рост китайской экономики, стремительно наступающей на пятки американскому экономическому могуществу.
Более того, китайские компании стали конкурировать с американскими в сфере высоких технологий. Здесь особое место занимает противостояние Huawei и Apple в представлении технологии будущего 5G и «умных технологий» для управления инфраструктурой целых мегаполисов.
Практически все секторы китайской экономики стремительно подтягиваются к уровню конкуренции с американской промышленностью. Сотовые телефоны, бытовая техника, даже китайский автопром проявляют готовность к тому, чтобы начать конкурировать в развивающихся странах, а значит – скоро начнётся борьба и на самом прибыльном участке: в странах «золотого миллиарда».
Основной повод для беспокойства американской стороны заключается в том, что данный рост и конкуренция развиваются в неконтролируемом для Вашингтона русле. К примеру, рост Японии и активной экспансии японских компаний также вызывал опасения в американских кругах, то он был вскоре купирован возможностями политического воздействия Вашингтона на Токио.
Японский опыт в немалой степени коррелируется с китайским. Япония к 1968 году стала второй экономикой мира, как сегодня – Китай, и одной из проблемных точек. Была жёсткая привязка йены к доллару по курсу 360 USD/JPY, как сейчас – связка «юань – доллар».
В 1970-х годах под мощным давлением США Токио был вынужден ревальвировать йену, что в дальнейшем вызвало цепную реакцию, приведшую Японию к «потерянным десятилетиям» (失われた10年 ). С начала 1990-х многие японские экономические гиганты ушли с мировых рынков, уступив конкуренцию корейским и китайским компаниям, а сама Япония утратила даже амбиции на мировое экономическое превосходство.
Вопрос ревальвации юаня по отношению к доллару является ключевым в американо-китайских противоречиях ещё с начала 2000-х годов. Несмотря на то, что стоимость китайской рабочей силы давно потеряла свою дешевизну, более высокая покупательная способность юаня позволяет китайским технологическим гигантам привлекать высококвалифицированную рабочую силу, дающую возможность создавать продукты мирового уровня, а также создаёт возможность для перехвата инициативы инновационных технологий.
Именно это послужило для Дональда Трампа поводом говорить о плохой сделке, смысл которой заключается в том, что США, предоставляя свой рынок и инновации, взращивают геополитического конкурента, который предлагает собственную повестку, иные ценности и не готов следовать указаниям из Белого дома.
Нужно заметить, что данный тезис разделяют не только республиканцы, но и демократы, пришедшие к власти в прошлом году и возглавляемые Джозефом Байденом. Они также указывают на разность ценностей, в первую очередь касающихся демократии, прав человека и международных отношений. Поэтому на сегодня в США существует устойчивый консенсус между двумя правящими партиями о том, что отношения с Китаем должны быть кардинально пересмотрены ради недопущения расцвета геополитического конкурента.
Китайский взгляд
Поначалу китайское руководство устраивала динамика экономических отношений. Поэтому Пекин всячески уклонялся от жёсткой риторики и втягивания в любые конфликты с США и их союзниками. В ходе первого этапа торгово-экономической войны китайский истеблишмент пытался урегулировать разногласия финансовой компенсацией. То есть в Китае полагали, что проблема лежит в экономической плоскости – торговый баланс американо-китайской торговли накренился в сторону Китая, соответственно, эту сумму можно просто компенсировать закупками китайской стороной американских товаров.
В свете этого риторика китайского руководства в адрес США стала значительно жёстче. При этом, несмотря на чрезвычайно жёсткий обмен любезностями в Анкоридже между высокопоставленными переговорщиками КНР и США, можно констатировать, что уровень агрессии в риторике Вашингтона – наоборот – снизился в силу, вероятно, личностного фактора Байдена, который более сдержан и не позволяет себе выходок, подобных тем, что были присущи Трампу, во всем обвиняющему Китай.
Может быть, по этой причине Пекин не перестаёт посылать примиряющие знаки американской элите. Например, один из наиболее частых месседжей министра иностранных дел КНР Ван И: «У Китая и США разные социальные устройства, которые были выбором двух народов и заслуживают уважения. Хотя у Китай и США немало различий, это не означает отсутствия поля для сотрудничества».
Тем не менее в апреле 2021 года Конгрессу был представлен «Акт о стратегической конкуренции», где на 280 страницах расписываются действия по сдерживанию Китая. После этого большинству китайской элиты стало ясно, что при любом президенте Белый дом будет видеть в Китае опасного соперника, рост которого необходимо остановить любой ценой. Поэтому сегодня тактическая задача Пекина заключается в том, чтобы умерить накал страстей и выиграть драгоценное время, дабы сократить дистанцию отставания.
Санкционная удавка
Проблема Вашингтона в его попытке остановить китайский рост – это тесное переплетение американо-китайских экономик. Многие американские эксперты откровенно говорят, что справиться с Китаем намного сложнее, чем с Советским Союзом.
Дело в том, что СССР был изолирован от внешнего мира, соответственно, все действия и санкции против Москвы никак не отражались на США и его союзниках. Китайская же экономика глубоко интегрирована в западные технологические процессы. Это касается даже сферы образования: самая большая группа иностранных студентов во всех американских вузах – китайцы, которые приносят прибыль всей системе высшего образования США. Запрет на обучение китайских студентов стал бы финансовым ударом по американским университетам, являющимися передовыми центрами американской науки. С другой стороны, обучая китайских студентов, американские вузы, можно сказать, своими руками производят огромное количество конкурентов американским компаниям во всех сферах деятельности.
Подобная дилемма есть практически во всех сферах, поэтому американским политикам очень непросто было выбрать маховик санкций против Китая. Но это не означает, что санкций не будет – они уже запущены. По давно отработанному механизму, ограничения сначала коснутся отдельных политических фигур, ключевых компаний, а потом пояс будет затягиваться всё туже и туже. Здесь для Вашингтона важно действовать поступательно, дабы американские компании успели перестроиться вслед за политикой.
Первый удар нанесён по китайскому флагману Huawei, которому отсекли доступ к американским запатентованным технологиям, что для компании, активно использующей американские чипы и софт, является достаточно тяжёлым ударом. Собственные разработки (процессор Kirin и операционная система) у Huawei имеются, но это пока сырой продукт, способный обеспечивать лишь средний сегмент технологий и недостаточно мощный для передовых дорогих продуктов.
Главная задача Белого дома – изолировать Китай от передовых технологий, не пустив его в высшую лигу, оставив на позиции «мировой фабрики», обслуживающей интересы западных ТНК. При этом американцы хотели бы оставить себе возможность дальнейшего использования китайских ресурсов и рынка, не допуская радикализации Пекина в его противостоянии с США.
Поднебесная реакция
Китай пока лишь реагирует на американские выпады, что является уязвимой позицией. Оборона отнимает много сил, а главное – непонятно, в какую ахиллесову пяту противник нанесёт следующий удар. С другой стороны, навязать собственную повестку ему не удаётся – в силу того, что США имеет большие политические и экономические возможности. Кроме того, у Вашингтона богатый опыт противостояний, наложения санкций и политического давления. Тогда как Китай с начала «Реформ открытости» 1978 года придерживался тактики нейтралитета и невмешательства по большинству вопросов, не касавшихся его лично.
Сильной стороной Пекина является зависимость целых секторов США (а то и отдельных штатов!) от сотрудничества с Китаем. К примеру, продажи автомобилей американского концерна Buick в Китае значительно превышают продажи на родном рынке США. Более того, рынок КНР стал основополагающим для этой компании. Знаменитые айфоны и другая продукция Apple собирается на заводах, расположенных в Китае.
Причём перенести подобное производство из Китая в соседние страны крайне затратно, а иногда и просто невозможно. В отличие, например, от производства одежды создание высокотехнологичной продукции требует большого количества инженеров, электроэнергии, развитой логистики и многого другого, что складывалось в Китае десятилетиями. В одночасье построить всю эту инфраструктуру, к примеру, в Камбодже или в Индии практически нереально.
Богатейший штат США Калифорния, чей ВВП оказался бы пятым по миру, если бы этот штат стал независимой страной, где расположены такие мировые точки, как «Кремниевая долина» и Голливуд, крепко связан с китайским производством. Из одного только Сан-Франциско до пандемии ежедневно было 26 рейсов в самые разные города Китая.
Так, 19 мая 2020 года, правительство Китая ввело антидемпинговые и антидотационные пошлины на импорт ячменя из Австралии в размере 80,5 процента сроком на пять лет. Притом, что Австралия является крупнейшим поставщиком ячменя в Китай (около половины всего экспорта страны), повышение китайских пошлин будет тяжёлым ударом для австралийских сельхозпроизводителей. Хотя формальным поводом введения пошлин стал демпинг австралийских компаний, более реальной причиной является призыв премьер-министра Австралии Скотта Моррисона провести международное расследование в отношении Китая из-за вспышки COVID-19. В Пекине болезненно отреагировали на это предложение, назвав его «ударом в спину» бизнес-партнёру, – ведь именно Китай является главным клиентом для многих австралийских компаний.
Австралия на официальном уровне заявила, что не будет предпринимать ответных мер на китайские пошлины. Вероятнее всего, Канберра опасается, что в случае торговой войны, Пекин просто перекроет весь китайский рынок для австралийских производителей, причём заменить его будет просто некем.
На фоне дефицита союзников в Китае резко улучшилась риторика по отношению к России. Например, 24 мая прошлого года министр иностранных дел КНР Ван И высказался в крайне позитивном ключе об отношениях с Россией: «В свете голословных нападок и клеветы Китай и Россия справедливо высказываются в поддержку друг друга, они сплотились в нерушимую крепость перед "политическим вирусом", продемонстрировали высокий уровень стратегического взаимодействия… Китай и Россия стоят вместе плечом к плечу. Мир и стабильность на планете будут полностью гарантированы, и международная справедливость будет надежно защищена».
Тогда же большую признательность в Китае вызвала дружественная риторика российского руководства, с самого начала желавшего победы Китаю над эпидемией, отправка в Ухань российской гуманитарной помощи, российских врачей-добровольцев. Эмоциональное выступление на китайском языке представителя российского МИД Марии Захаровой: «Держись Ухань, держись Китай» (武汉加油!中国加油!) стало популярным не только среди китайского политического руководства, но и среди многочисленных интернет-пользователей, не привыкших к поддержке со стороны западных держав.
Более того, президент России Владимир Путин, выступая на заседании клуба «Валдай», не исключил теоретическую возможность создания военного союза между Россией и Китаем, что было крайне положительно воспринято в Пекине, на фоне мощнейшего давления со стороны Вашингтона.
Казахстан и Центральная Азия
Вероятность начала новой холодной войны чревата большими рисками для всех развивающихся стран, поскольку именно они становятся тем полем битвы, на котором мировые гиганты пытаются выяснить свои отношения.
Противостояние США и КНР усугубляется тем, что из торговой и идеологической войны оно может перерасти в разделение «технологических зон», где нейтральным странам будет крайне сложно выдержать многовекторную политику, так как развитие технологий поставит их перед необходимостью сделать выбор в чью-то пользу.
Ярчайший пример – формат 5G, открывающий множество возможностей: это и управление огромными массивами данных, и создание умных городов, военных технологий, средств связи и так далее. Apple и Huawei – конкуренты, и, начав работать с одним технологическим гигантом, нереально будет переключиться на другого. Конечно, ничто не ново в современном мире: в XX веке в сфере военных технологий НАТО и Варшавского блока перед странами, получившими независимость и стоявшими перед выбором, встала подобная дилемма. Они тоже размышляли, по чьим лекалам им создавать оборонную промышленность.
Но в XXI веке этот разрыв грозит стать всеобъемлющим, затронув не только сферу государственной обороны, а практически все аспекты жизни современного общества. Геополитический выбор между США и Китаем чреват тем, что игроки, выбравшие любую противоположную сторону, попытаются «наказать» принявшего неверное, с их точки зрения, решение, привлекая для этого все свои ресурсы.
Перед Центральной Азией, непосредственно граничащей с Китаем, встаёт вопрос умелого маневрирования при столкновении геополитических глыб для сохранения манёвра и продолжения экономического развития под мощным пропагандистским и экономическим прессингом с обеих сторон, что потребует высокого дипломатического мастерства и умения принимать непростые решения.
Неопределённой остаётся позиция Москвы, которая, скорее всего, предпочтёт играть свою игру, надеясь получить дивиденды за счёт отвлечения «огня» на Китай.
