Идеология либерального интернационализма отвергает существование дилеммы безопасности, предполагая, что Россия может представлять угрозу для Запада, в то время как НАТО не может рассматриваться как угроза для России и просто продвигает либеральные ценности. О существующих международных и альтернативных институтах, их влиянии и возможностях пишет Гленн Дисэн, профессор Университета Юго-Восточной Норвегии.
Международные институты и правила во многом отражают систему власти. Крупные сдвиги в международном распределении власти и влияния подразумевают, что для того, чтобы эффективно организовывать сотрудничество и конкуренцию между государствами, институты должны адаптироваться или уступать место новым.
Ранее перед международными институтами в Евразии стояла задача диверсифицировать экономические связи, поскольку многополярный мир требовал снижения зависимости от западноцентричных институтов, не желающих адаптироваться к новым реалиям. Однако европейский кризис дестабилизировал мир и дискредитировал способность Запада содействовать экономическому сотрудничеству. Теперь евразийские институты претендуют на центральную роль в организации восстановления экономики и прагматичного сотрудничества.
Международные институты, отражающие власть и влияние
После Второй мировой войны была создана Организация Объединённых Наций (ООН), служащая главной опорой международного права. ООН стала стабильной и прочной организацией, поскольку отражала международное распределение власти. Самые могущественные государства в международной системе были наделены особыми привилегиями в Совете Безопасности ООН, чтобы обеспечить их заинтересованность в сохранении центральной роли организации. Международное право отдавало приоритет суверенитету на фоне баланса сил, который гарантировал, что обе стороны готовы пожертвовать некоторой гибкостью своей внешней политики в обмен на взаимность и, следовательно, предсказуемость.
Усилия по созданию общеевропейской архитектуры безопасности начались с Хельсинкских соглашений 1975 года, целью которых было установление порядка, основанного на «суверенном равенстве» и невмешательстве во внутренние дела других государств. Последующее развитие взаимного доверия способствовало тому, что в 1989 году на Мальте Горбачёв и Буш объявили об окончании холодной войны, а усилия по созданию общеевропейской архитектуры безопасности продолжились. Парижская хартия для новой Европы 1990 года призывала к преодолению «разделения континента», к созданию системы «суверенного равенства» и «неделимой безопасности», при которой государства не повышали бы свою безопасность за счёт безопасности других. Будапештский документ 1994 года преобразовал Хельсинкские соглашения в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Эта всеобъемлющая общеевропейская организация безопасности подтвердила принципы «суверенного равенства» и «неделимой безопасности».
Крах общеевропейской архитектуры безопасности
Советский Союз распался в 1991 году, и на протяжении 1990-х годов Россия, казалось, пребывала в необратимом упадке. Согласованный общеевропейский порядок безопасности больше не отражал баланс сил, существовавший ранее, когда в 1989 году закончилась холодная война. В однополярном порядке США следовали стратегии безопасности, которая была основана на идее мира, поддерживаемого гегемоном, и требовали пересмотра международных институтов и правил, регулирующих международную систему.
Запад отказался от соглашений об общеевропейской безопасности, подписанных в начале 1990-х годов. Вместо этого он выступил с инициативой создания новой Европы без России.
Конкуренция за то, где провести новые разделительные линии в Европе, привела к тому, что НАТО и Россия поддерживали противоборствующие политические силы в расколотых обществах республик бывшего СССР – Молдавии, Грузии, Белоруссии и Украины. В ноябре 2013 года Брюссель отклонил предложение Киева о трёхстороннем соглашении между Украиной, Россией и ЕС, которое сделало бы Украину мостом, а не бастионом. Вместо этого поддержка Западом свержения президента Януковича в феврале 2014 года спровоцировала предсказуемый кризис на востоке Украины и российскую операцию в Крыму. Второе минское соглашение от февраля 2015 года предлагало компромисс, однако США подрывали его выполнение в течение следующих семи лет без каких-либо возражений со стороны ЕС.
Крах международного права
Однополярное распределение власти подрывает принцип «суверенного равенства», поскольку государства уже не ограничивают себя. В отсутствие баланса сил Запад продвигает правила суверенного неравенства. Под видом продвижения либеральных ценностей страны НАТО заявили о своей прерогативе вмешиваться во внутренние дела других государств, свергать правительства, вторгаться и менять границы.
Ширма гуманитарных соображений использовалась для отделения легитимности от легальности, когда НАТО вторглось в Югославию в 1999 году. После этого последовали дебаты с требованием исключений из принципов международного права, поскольку либеральные демократии не должны идти на поводу у авторитарных государств. В качестве альтернативы ООН для легитимации вторжения в Ирак выступил «союз демократий», который затем был переосмыслен как «Концерт демократий» или «Лига демократий». Эти идеи развились в «основанный на правилах международный порядок» в качестве альтернативы международному праву – своего рода оруэлловскую концепцию, отличающуюся абсолютной бескомпромиссностью.
Либеральные международные экономические системы формируются при концентрации экономической мощи – например, при доминировании Великобритании в XIX веке и США в XX веке. Экономический гегемон заинтересован в развитии предсказуемости и доверия к международной экономической системе, находящейся под его управлением.
Однако международная экономическая система даёт сбой, если ей не удаётся приспособиться к многополярному распределению власти. Экономический гегемон, находящийся в относительном упадке, скорее всего, будет использовать свой административный контроль над международной экономической системой, чтобы ослабить растущих соперников. За этим обычно следует крах системы, порождающий кризис доверия и создающий спрос на альтернативы.
Непосильный долг США и ЕС постепенно ослабил доверие к доллару и евро, а арест активов Ирана, Сирии, Венесуэлы и Афганистана подрывает доверие ко всей западоцентричной международной финансовой системе. Сдерживание соперников, таких как Россия и Китай, приводит к милитаризации транспортных коридоров, а нежелание адекватно увеличить роль Китая в МВФ побудило Пекин создать параллельные институты – например, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ). Экономическая война президента Трампа против Китая, которая продолжилась при Байдене, ослабила доверие к поставкам американских технологий и промышленной продукции. Ответом стали развитие технологического суверенитета и реорганизация поставок.
Масштабные санкции, введённые против России, сказываются и на остальном мире в форме энергетического кризиса, продовольственного кризиса, инфляции и общего экономического спада. Средства российского центрального банка заморожены, и ЕС обсуждает перманентную конфискацию этих средств, что выглядит крупнейшим банковским ограблением в истории.
Верховенство закона также приостановлено, поскольку активы российских граждан, обвиняемых в связях с российским правительством, были арестованы без каких-либо процессуальных гарантий. Желание запретить российскую энергию вынуждает Россию переориентировать весь свой экспорт энергоресурсов на Восток. Россия была отстранена от якобы неполитической системы обмена платёжными сообщениями SWIFT, а Калининград был частично блокирован.
Евразийские международные институты
Россия уже не стремится в Большую Европу от Лиссабона до Владивостока, где она кормит континент и поставляет природные ресурсы для европейской промышленности, а взамен импортирует западные технологии и промышленную продукцию. Большое евразийское партнёрство больше не является просто инструментом диверсификации экономических связей, а стало необходимым элементом полного экономического развода с Западом.
Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) продолжает развивать экономические компетенции и, вероятно, примет Иран в качестве нового члена в сентябре. БРИКС также желает играть более важную роль в восстановлении экономики и готовится принять Аргентину и Иран в качестве новых членов. Евразийский экономический союз (ЕАЭС) развивается медленно, хотя появились новые стимулы принять общие нормативные акты для повышения автономии и стабильности во всё более хаотичном мире.
Баланс сил в многополярной Большой Евразии обеспечивает между евразийскими международными институтами некоторые общие черты. Эти институты ориентируются на принципах суверенного равенства и международного права в соответствии с Уставом ООН. Конкурирующие интересы различных полюсов силы гарантируют, что эти институты сосредоточены на внутренней безопасности, а не на безопасности от внешних сил. Их ценности ориентированы, как правило, на общее процветание, согласно «шанхайскому духу», и отказ от навязывания суверенного неравенства. Многополярное международное распределение власти в Большой Евразии также препятствует созданию централизованной международной экономической системы и вместо этого ориентируется на «интеграцию интеграций».
В обозримом будущем российское оружие будет нацелено на Запад, а экономические связи России будут направлены на Восток. Тем не менее в более отдалённой перспективе перед евразийскими международными институтами всё же должна стоять задача восстановления сотрудничества с западными экономиками.
