Демократия и управление
Останутся ли в будущем международные институты?

Ядерное могущество пяти постоянных членов Совета безопасности служит гарантией того, что ни одна другая держава не может демонстрировать революционного поведения и стать инициатором новой мировой войны. При этом ядерное оружие сдерживает от революционного поведения и своих обладателей – поэтому в современной мировой политике, даже на высшем уровне, есть только ревизионисты, среди которых отсутствуют даже те, кто хотел бы создать принципиально новые правила. Этот фактор – единственный стабильный элемент сегодняшней геополитики. О том, нуждаются ли вообще современные государства в международных институтах, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор клуба «Валдай».

Международные институты – это не панацея, которая может помочь решить все серьёзные проблемы мировой политики и экономики. Это продукт баланса сил и готовности государств признать этот баланс в качестве основы для сравнительно долгосрочных мирных отношений. Если объективное соотношение сил начинает меняться, что мы наблюдаем в течение последних полутора десятилетий, то условия, на которых державы создают институты, становятся предметом торга. Институты как бюрократические организации не имеют к динамике и содержанию такого торга – реальной международной политике – никакого отношения. Тем, для кого судьба ООН или любой иной организации имеет значение, остаётся только ждать результата и надеяться, что он будет содержать в себе элементы справедливости в отношении менее могущественных участников международной политики.

Несколько дней назад в Нью-Йорке состоялась юбилейная неделя Генеральной ассамблеи ООН, связанная с 75-летием этой организации. Все выступления глав государств и правительств – традиционная часть таких мероприятий – проходили в режиме видео-обращений. То, чего не сделала политика США по превращению своих обязанностей страны, предоставляющей место для штаб-квартиры ООН, в инструмент собственной эгоистической внешней политики, сделала пандемия коронавируса – в Нью-Йорк не приехал никто из руководителей великих, средних или малых держав планеты.

Тональность выступлений и сама атмосфера Ассамблеи вновь поставила на повестку дня вопрос о глубоком кризисе, в котором находится ООН и в принципе само международное управление. За редкими исключениями те заявления, которые прозвучали с экранов, были односторонними декларациями намерений и интересов и совершенно не касались того, как решать общие проблемы. То, что выступление российского президента явно выбивалось из этого ряда, только подчёркивает общий характер мероприятия. Он отразил безнадёжность, типичную для сегодняшних дискуссий в рамках международных институтов или по поводу их судьбы.

День, когда не стало ООН
Андрей Кортунов
Hа протяжении всего 2019 года обстановка в Сирии продолжала обостряться. Военные действия активизировались на всей территории страны, а общее число погибших в конфликте приблизилось к миллиону. Новая волна сирийских беженцев прокатилась по Турции и захлестнула Европу. В Совете Безопасности ООН Россия девять раз блокировала принятие подготовленных США и Великобританией резолюций по принуждению Дамаска к миру.
Мнения участников


Эта безнадёжность контрастирует с теми завышенными ожиданиями относительно реального значения институтов, которые сформировались после завершения холодной войны. Вера последнего руководителя СССР и других немногочисленных идеалистов в то, что возможно более справедливое мировое устройство, а также успехи региональной интеграции, в первую очередь – европейской, привели к широкому распространению опасного заблуждения. Суть возникшего в конце 1980-х – начале 1990-х годов мифа заключается в том, что институты сами по себе оказывают корректирующее воздействие на внешнюю политику государств и, более того, создают для них зависимость от избранного пути. Это не так, максимум на что способны институты – сделать сравнительно предсказуемым конкретное внешнеполитическое поведение, да и то, как мы видим, эта их способность обрушивается под давлением внутриполитических факторов.

Во всём остальном институты были и остаются не более чем инструментом сильных государств, помогающим завуалировать свои эгоистические намерения и прикрыть их реализацию «общим благом». Не случайно, даже в рамках наиболее продвинутого института регионального сотрудничества – европейской интеграции – акты первичного законодательства принимаются в ходе Межправительственной конференции, к участию в которой представители наднациональных функциональных агентств, таких, как Европейская комиссия, даже не допускаются. И решение о содержании подобных актов принимается на основе интересов и соотношения сил участвующих в интеграции государств. И это пример наиболее состоявшегося международного института нашего времени.

Исключительные права стран – постоянных участниц Совета безопасности ООН имеют под собой только одну основу – право победителей в последней по времени всеобщей войне. К этому праву добавляется фактор их военной неуязвимости – арсеналы ядерного оружия ещё долго будут делать непреодолимым силовой разрыв между «пятёркой» и другими членами международного сообщества. Других оснований на то, чтобы занимать исключительное положение, у них нет.

Но именно поэтому те, кто либо в 1945 году потерпел поражение, либо не обладает сравнимыми военными возможностями и, однако, предъявляет претензии на вступление в эту группу, выглядят нелепо и будут оставаться на периферии реальной мировой политики. Ядерное могущество пяти постоянных членов Совета безопасности служит гарантией того, что ни одна другая держава не может демонстрировать революционного поведения и стать, таким образом, инициатором новой мировой войны. При этом не в меньшей степени ядерное оружие сдерживает от революционного поведения и своих обладателей – поэтому в современной мировой политике, даже на высшем уровне, есть только ревизионисты. И среди них также нет тех, кто хотел бы не реформировать применение правил, а создать принципиально новые. Этот фактор – единственный стабильный элемент всей современной палитры международной политики.

Однако нет сомнений и в том, что ведущие военные державы не нуждаются в ООН и Совете безопасности для того, чтобы контролировать поведение друг друга. Этот орган создавался для обеспечения возможности организованно пресекать любые попытки «высунуться» со стороны остальных членов международного сообщества – не более того. Поэтому в долгосрочной перспективе имеет значение не сам факт присутствия в СБ на постоянной основе, а причины того, почему это так. И эти причины вряд ли смогут измениться в течение ближайших десятилетий. Вклад в их существование такого института, как ООН, минимален или даже стремится к нулю. В случае гипотетического исчезновения этой организации, причины того, почему Великобритания, Китай, Россия, США или Франция не будут воевать друг с другом, никуда не исчезнут. Точно так же, как и их стремление не допустить появление равных себе по силам конкурентов. Поэтому у нас нет причин думать, что без Совета безопасности и права «вето» отношения между странами «пятёрки» обрушатся в преисподнюю всеобщего конфликта.

То, что ради своих национальных интересов США уничтожили Ирак, а Россия спасла Сирию вопреки мнению друг друга, не стало основанием для большой войны между ними.


Система ООН возникла как результат компромисса между моралью и силой, о необходимости которого для того, чтобы сделать минимальной вероятность повторения революционной ситуации, писал в 1939 году британский дипломат Эдвард Карр. Но сейчас, как мы видим, гарантом невозвращения в 1914 или 1939 годы является военный фактор. И ещё более важно то, что сдержанное и относительно моральное поведение государств не является продуктом их участия в институтах. Оно возникает или не возникает только в зависимости от внешних факторов и ограничителей. Наиболее убедительный фундамент рациональности государства – это возможность получить встречные меры в случае, если его поведение окажется угрожающим.

Предшественница ООН в роли универсальной международной организации – Лига Наций – сгорела в огне Второй мировой войны, причина которой была в эгоизме победителей 1918 года и революционном стремлении побеждённых добиться реванша. На новом витке истории, после завершения эпохи либерального мирового порядка в 2020 году, мы не можем с уверенностью говорить, что решения 75-летней давности всё ещё являются эффективными. Принято считать, что человечество не может без институтов, и если ООН или другие международные структуры изжили себя, то нужно просто создать новые. Либо подождать, пока они сами возникнут по итогам глобального перераспределения сил. Но точно так же, как европейская интеграция не может считаться конечной формой выживания участвующих в ней стран, глобальные институты безопасности не должны рассматриваться нами, как законченный образ будущего.

Стоит ли пытаться передвинуть кладбище?
Андрей Кортунов
Перефразировав старую шутку, можно сказать, что пытаться перевести ООН из Нью-Йорка в другое место – примерно то же самое, что пытаться передвинуть кладбище. Во-первых, очень дорого. Во-вторых, технически весьма сложно. В-третьих, не стоит рассчитывать на активную поддержку снизу, пишет Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам.
Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.