В бюрократии Евросоюза появляется новая позиция – специального представителя ЕС по санкциям. Сообщалось о том, что данный пост будет занимать Дэвид О’Салливан. Ранее он был послом Европейского союза в США. О чём говорит назначение, чем будет заниматься новый чиновник и насколько результативной для политических целей ЕС может быть его деятельность, пишет Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба.
Появление позиции спецпредставителя по санкциям напрямую связано с Россией. Санкции в отношении Москвы –один из важнейших приоритетов для ЕС. Объёмы введённых против России ограничений далеко превышают всё, что Евросоюз вводит в отношении всех остальных юрисдикций вместе взятых. Здесь и масштабные финансовые санкции, жёсткие ограничения на поставки широкой гаммы товаров и технологий, запреты на закупки внушительной номенклатуры российских товаров, транспортные ограничения, визовые запреты и тому подобное. Санкции ЕС тесно скоординированы с ограничительными мерами США, Канады, Швейцарии, Японии, Австралии и ряда других стран. Уровень подобной координации имеет мало прецедентов. До начала СВО разногласий США и ЕС по санкциям в отношении России было больше. Сейчас западные инициаторы ограничительных мер маршируют в ногу. Первоочередной задачей спецпредставителя по санкциям, по всей вероятности, будет именно работа с союзниками. При всём высоком уровне консолидации остаётся множество вопросов о применении принятых санкций, взаимном согласовании новых пакетов и калибровке санкций с учётом возможного ущерба для самих инициаторов. Вместе с тем спецпредставителя могут использовать и для решения других задач.
Прежде всего речь идёт о дипломатической работе со странами, которые не присоединились к санкциям против России и активно продолжают вести дела с Москвой, тем самым подрывая её изоляцию. Задачей-максимум на данном направлении будет склонить как можно больше стран к официальному присоединению к режиму санкций ЕС.
Модель такого присоединения отработана уже давно. Но больших результатов здесь ожидать не приходится. У каждой такой страны свои политические и экономические интересы. ЕС крайне ограничен в наборе «кнутов» и «пряников», способных изменить их позиции. Брюссель всё ещё может выкрутить руки, например, балканским странам. Но принудить Турцию будет уже гораздо сложнее. Евросоюзу нечего предложить Турции в том объёме, который бы перевешивал выгоды от торговли с Москвой, тем более что санкции против России стали настоящим подарком для турецкого бизнеса. Ещё сложнее будет обстоять дело с более крупными игроками, такими как Китай или Индия. Спецпредставитель может направить свои усилия на постсоветские страны – Грузию, Армению, Казахстан, Киргизию, Узбекистан и другие. Но и здесь инструментов влияния в руках ЕС немного. Ни «кнуты», ни«пряники» Брюсселя для них не перевешивают выгод от торговли с Москвой в новых условиях.
Наряду с правительственными структурами у специального представителя будет и другая целевая аудитория –финансовые институты, торговые палаты, ассоциации бизнеса и сами предприниматели. Здесь простора и перспектив работы у него будет больше. В отличие от правительственных структур, бизнес проявляет куда большую нервозность и осторожность. Он опасается вторичных санкций. И если раньше ЕС выступал противником вторичных санкций, то сегодня готов применять их в отношении России –такой правовой механизм уже появился в регламенте 269/2014 Совета ЕС. Кроме того, Евросоюз ведёт работу по гармонизации законодательства стран-членов, направленного на административное и уголовное преследование тех, кто нарушает санкционные нормы Союза. Для применения таких норм потребуется связь с юрисдикцией ЕС. Спецпредставитель будет доводить информацию о возможных последствиях обхода санкций. Такие встречи и разъяснения вполне могут оказывать влияние на решимость бизнеса сотрудничать с Россией. Немало компаний подвержено «избыточному комплаенсу»–боязни нарушить санкции даже там, где работа с Россией законодательно не запрещена.
Вместе с тем добавленная стоимость подобных разъяснений вряд ли будет высокой. Значительную работу здесь уже проделали американцы. США обладают значительно более существенным аппаратом «санкционной дипломатии» и опытом её применения. В структуре Государственного департамента действует отдельное Управление по имплементации санкций. В его задачи, помимо применения отдельных санкций, политической экспертизы и обоснования решений о применении конкретных мер, входит также и информационная работа по линии посольств США и других американских институтов за рубежом. В разъяснительной работе с зарубежными правительственными кругами и бизнесом активно принимают участие представители Минфина и Минторга США, курирующих соответственно финансовые санкции и экспортный контроль. К подобной деятельности периодически подключаются и отдельные конгрессмены. Они набирают себе политические очки, а заодно и содействуют администрации в решении внешнеполитических задач. В отличие от ЕС, у США гораздо больше инструментов, чтобы влиять на бизнес. С учётом роли американского доллара в мировой торговле, объёма американского рынка и концентрации в их руках широкого спектра технологий угроза вторичных санкций и торговых ограничений с их стороны воспринимается как более серьёзная. К тому же в активе властей США множество прецедентов административного и уголовного преследования за нарушение своих режимов санкций. В ЕС такая практика только нарабатывается.
Конечно, наличие «большого брата» в лице США вряд ли остановит ЕС в совершенствовании своей санкционной машины. Ещё до февраля 2022 года Брюссель намеревался значительно улучшить свои возможности в области экономических ограничений. Назначение спецпредставителя по санкциям –один из индикаторов такого усиления. Можно ожидать того, что вокруг спецпредставителя будет формироваться более широкая группа, либо он будет опираться на экспертизу различных директоратов Еврокомиссии. Дипломаты сами по себе зачастую не обладают достаточными знаниями правовых и технических тонкостей, без которых политика санкций немыслима. Поэтому трансляция официоза ЕС устами спецпредставителя наверняка будет подпитываться серьёзной технической экспертизой. Следует также ожидать того, что спецпредставитель будет использовать в своей работе экспертизу «мозговых центров» ЕС, США и других западных стран. В самом Евросоюзе экспертиза в области санкций сделала большой шаг вперёд в последние двадцать лет как в прикладном, так и в академическом измерении. Поэтому следует отказаться от шапкозакидательских настроений в отношении новелл политики ЕС. Несмотря на большое отставание от США в плане опыта и правоприменения, ЕС будет вкладываться в свою политику санкций.
Можно также предположить, что в задачи спецпредставителя войдёт и подготовка предложений по использованию санкционной тематики в возможном торге с Россией по украинскому конфликту. Впрочем, такую перспективу можно считать крайне отдалённой. Пока перспектив к появлению устойчивого соглашения по Украине не просматривается. Кроме того, в Москве обоснованно полагают, что любые посулы по смягчению или отмене санкций превратятся в политические манипуляции, как это произошло в американо-иранских отношениях после выхода США из «ядерной сделки». Москва продолжает свой курс на автономизацию от западных транснациональных экономических сетей. Независимо от новых назначений в Брюсселе, задачи России останутся теми же: поиск и развитие новых рынков, развитие собственной промышленности, взаимодействие с новыми поставщиками, налаживание надёжных и независимых от Запада каналов финансовых транзакций.
