Ещё несколько месяцев назад Африку называли «континентом будущего». Однако последствия, с которыми она столкнётся после окончания пандемии, будут достаточно острыми вследствие тех ограничений, которые установили как страны-партнёры, так и сами африканские государства для борьбы с вирусом. Фактически мы будем наблюдать первую за последние 25 лет экономическую рецессию всего континента, пишет Наталия Пискунова, кандидат политических наук, доцент МГУ им. Ломоносова (кафедра мировой политики)
Африканский континент, который на протяжении последнего столетия многократно становился жертвой тяжелейших эпидемий, унёсших жизни десятков миллионов африканцев, включая детей, – вне фокуса мирового внимания в связи с пандемией коронавируса. Статистика обнаружения и роста/снижения масштабов заболеваемости коронавирусом в Африке всё ещё несравнима с пиковыми показателями в США, Италии, Испании, Франции и других странах «развитого» (по классификации ООН) мира. По данным ВОЗ на конец апреля 2020 года, вспышки заболевания коронавирусом зафиксированы в 45 странах Африки (включая как Тропическую Африку, так и Магриб), однако масштабы пандемии на континенте несопоставимы с масштабами в странах ЕС и США – отмечено 30 тысяч заболевших и 1360 умерших от коронавируса (цифры ВОЗ на 25 апреля).
Это позволяет предположить, что последствия, с которыми столкнётся Африка после окончания пандемии, будут достаточно острыми для всего континента не столько вследствие большого числа заболевших и умерших от коронавируса, сколько вследствие тех ограничений, которые установили как страны-партнёры (ЕС, США, Китай и другие), так и сами африканские государства для борьбы с пандемией.
Одним из самых важных аспектов возможных изменений «правил игры» в Африке после пандемии может стать изменение конфигурации торговых потоков, идущих как через Африку, так и внутри неё. Фактически мы будем наблюдать первую за последние 25 лет экономическую рецессию всего континента, что гарантированно негативно скажется как на экономическом, так и на социальном и политическом климате. Так, по данным Всемирного банка, Тропическую Африку ожидает резкое снижение уровня роста ВВП: если в 2019 году он находился на отметке 2,4%, то в 2020 году этот показатель уже стал отрицательным и составил, по сведениям на апрель 2020 года, от –2,1% до –5,1%. При этом уровень рецессии в различных странах региона будет неравномерным: предполагается, что наиболее острым падение ВВП будет в трёх крупнейших национальных экономических системах континента – Нигерии, Анголе и ЮАР. При этом ещё несколько месяцев назад Африку называли «континентом будущего».
По самым предварительным оценкам Всемирного банка, суммарные потери Африки от последствий коронавируса могут составить от 37 до 79 миллиардов долларов США. Среди причин ущерба такого масштаба – разрушение торговых связей и банкротство поставщиков, что неизбежно отрицательно повлияет на экспорт из Африки. Это особенно болезненно для стран, экономическая стабильность которых почти полностью зависит от уровня экспорта.
Последствия пандемии скажутся и на инвестиционном климате континента: ожидается уменьшение потоков иностранной помощи и притока прямых инвестиций на фоне продолжающегося бегства капитала из Африки. Представители Всемирного банка уже выступили с заявлением о планируемом предоставлении в течение следующих 15 месяцев финансовой помощи африканским странам в размере 160 миллиардов долларов США для преодоления последствий пандемии.
Пандемия: удар по «африканским львам»
Наибольшую опасность последствия пандемии представляют для «шести африканских львов развития» – государств, которые в последние годы смогли совершить резкий скачок в развитии экономики, – Кении, Эфиопии, Ганы, Нигерии, Мозамбика и ЮАР.
Одно из последствий – ослабление национальных валют, многие из которых находятся в сильной зависимости от курса доллара США. Например, один из «африканских львов» устойчивого роста – Гана – уже утратил не только доходы национального бюджета, но и столкнулся с невозможностью поддержать свою валюту, которая уже потеряла более 10% по отношению к доллару. Национальному банку пришлось снизить ставку рефинансирования до минимального уровня за последние восемь лет, а рост инфляции, с которой Гана боролась на протяжении нескольких десятилетий, составил 7,5%.
Помимо последствий как от распространения заболевания, так и от вводимых ограничений на передвижение людей и товаров, Африка окажется под воздействием текущего нефтяного кризиса: изменится не только уровень добычи и поставки нефти, нефтепродуктов и газа, но и сама роль африканских стран (как экспортёров, так и импортёров энергоресурсов) на мировом рынке нефти. Особенно остро это отразится на Нигерии, Алжире, Ливии, Анголе, Габоне и Экваториальной Гвинее – африканских членах ОПЕК, которые вступили в эту организацию в 1960–1970-х годах на волне освобождения континента. На протяжении нескольких десятилетий именно экспорт энергоресурсов являлся фактором, формирующим экономику «новых освободившихся государств».
Основными пострадавшими окажутся «шесть африканских львов развития». Один из самых показательных примеров – Гана. По данным МВФ, рост ВВП Ганы в 2017–2019 годах находился на уровне 7%, а по данным на апрель 2020 года этот показатель уменьшился до 5,8% с прогнозом дальнейшего снижения до 1,5% – худшего показателя за последние 37 лет развития Ганы. Это произошло потому, что 20% экспортных поступлений в экономику Ганы приходилось на нефть марки Brent, цена которой упала вдвое ниже заложенной в бюджете страны цены. Кроме того, на обслуживание внешнего долга Ганы уже приходится более 50% ВВП, что вкупе с отрицательным сальдо баланса (ожидаемый показатель –4% по данным МВФ) и другими причинами заставило правительство страны обратиться к МФВ с просьбой о выделении помощи в размере 540 миллионов долларов США. Ещё один удар по экономике Ганы нанесло прекращение контракта с компанией Maersk Drilling, вовлечённой в добычу нефти на шельфе у берегов страны.
Другой показательный пример – Нигерия – «африканский лев развития» и член ОПЕК. Страна оказалась заложником в ценовой войне между Саудовской Аравией и Россией: Нигерия была вынуждена следовать политике максимального снижения цены на нефть и максимально нарастить объёмы добычи. Однако цена, которую пришлось заплатить африканскому экспортёру, оказывается непомерной – при цене на нефть в размере 57 долларов США, заложенной в национальный бюджет на 2020 год, Нигерия сталкивается с угрозой обесценивания национальной валюты и острым кризисом торгового баланса, так как 94% экспорта страны приходится именно на нефть (несмотря на то, что доходы от экспорта составляют лишь 10% ВВП Нигерии, 57% доходов национального бюджета – нефтяные).
Третий «лев», понёсший большие потери, это ЮАР – единственное развитое государство в Африке. Запреты на торговлю и перемещение для борьбы с вирусом, падение цен на нефть и ослабление двусторонней торговли с соседними государствами на фоне отсутствия единого закона, контролирующего сферу нефтяной и газовой добычи и экспорта, привели к приостановке большинства контрактов в этой сфере.
Африка может снова столкнуться с острой проблемой бедности населения. По данным Группы Всемирного банка, в 2020 году за чертой бедности на континенте могут оказаться до 60 миллионов человек. Это может стать критическим фактором ухудшения как социальной, так и политической обстановки во всех странах континента. Так, в Нигерии за чертой бедности уже оказались более пяти миллионов человек, в ДРК – более двух миллионов человек, в ЮАР – более миллиона. Фактически это отбрасывание к состоянию 1998 года, когда проблема бедности была вызвана азиатским финансовым кризисом, и это перечёркивает Цели развития тысячелетия 2000 года и Цели устойчивого развития ООН до 2030 года.
Одна из причин возможного нового витка проблемы бедности в Африке – это резкое увеличение «неплатёжеспособных должников» – стран, которые просто не смогут обслуживать свой внешний долг. Так, в 2018–2019 годах совокупный долг Африки увеличился сразу на 150%, достигнув рекордного показателя в 583 миллиарда долларов США (по данным Всемирного банка), и он продолжает расти. Это сводит на нет все усилия по преодолению долгового бремени континента за последние 20 лет. Причиной такого скачка показателя задолженности является «ресурсное подкрепление» внешнего долга – и именно сектор добычи пострадал в текущей ситуации наиболее сильно.
Показателен и фактор Китая: в последние годы именно Китай был основным импортёром ресурсов из Африки, и даже временное его «закрытие» в плане внешней торговли сразу же ударило по континенту. Это проявилось и в финансовой сфере: по данным Банка развития Китая и китайского Эксимбанка, более половины займов Китая приходилось на Анголу (21,4 миллиарда долларов США), Гану (3 миллиарда долларов США), Нигер (1 миллиард долларов США) и Судан (3 миллиарда долларов США). При этом Китай, первым преодолевший пандемию и открывший границы для движения товаров и услуг, может вытеснить европейских игроков и США с африканского рынка в условиях закрытых границ.
Последствия ситуации, вызванной одновременным воздействием пандемии, нефтяного кризиса и финансового кризиса, в Африке приведут и к социально-политическим изменениям. Например, Ангола, которая зависит от экспорта нефти и других ресурсов, на протяжении пяти лет боролась с инфляцией и рецессией. Она уже почти смогла выйти из рецессии в 2019 году, но вынужденное закрытие страны от внешней торговли привело к отмене реформы национальной экономики. В стране был введён режим чрезвычайного положения, что сказывается на повышении социальной напряжённости.
Ещё одно опасное последствие пандемии для Африки – кризис в сфере продовольственной безопасности как из-за повышения издержек, снижения внутреннего спроса, нарушения контрактов на поставки продовольствия между странами континента, так и из-за уменьшения импорта продовольствия из других регионов мира (снижение может составить от 13% до 25% по данным Всемирного банка на апрель 2020 года).
Уход ЕС и США с африканского рынка, даже временный, приведёт к расширению новых ниш для других внешних игроков, включая «нетрадиционных» или относительно новых для Африки, в том числе для стран БРИКС. Если говорить о России, то после пандемии у неё появятся новые возможности для усиления своего присутствия и расширения сфер влияния на континенте за счёт выхода за рамки взаимодействий только по добыче и экспорту полезных ископаемых и сырья в пользу сферы «мягкой безопасности» и расширения возможностей для воздействия российской «мягкой силы».
