Пандемия пройдёт. Так или иначе. С большими или меньшими потерями. Рано или поздно. В самом ли деле изменится мир, да ещё в лучшую сторону? Изменения неизбежны. Но вот какие? Об этом – в комментарии Андрея Быстрицкого, председателя Фонда клуба «Валдай».
Как ни странно, но в целом человечество оптимистично. Тревожно, завистливо, часто очень злобно и жестоко, но при том – оптимистично. И, правда, для оптимизма есть основания. Но было бы неразумно отрицать, что и для пессимизма существует почва.
Во многих сегодняшних рассуждениях о влиянии коронавируса звучит мысль, что его разрушительность содержит в себе и то, что можно назвать созидательным разрушением. Всякий кризис ломает старое и расчищает дорогу новому, открывает путь для солидарности и кооперации людей.
Предполагается, что в результате вынужденного снижения традиционных форм активности (путешествий, личных контактов, многочисленных собраний – от молебнов и концертов до политических митингов и демонстраций и тому подобного) разовьются формы взаимодействия онлайн, без физических личных контактов. Это затронет все сферы жизни. Образование, торговля, наука, медицина в значительной степени переместятся в новое виртуальное пространство. И это подтолкнёт новые технологии. Оформятся новая трудовая философия и этика, новые принципы ведения дел. Сложатся новые бизнес-модели, изменится характер потребления ресурсов и многое другое.
И потому коронавирус стал восприниматься как своего рода триггер разрядки неопределённых страхов людей перед будущим через их концентрацию на одной, общей, всех сплачивающей проблеме. Следовательно, делается предположение, что после коронавируса людям будет легче переустроить мировое самоуправление и миропорядок. Вроде как время пришло. И цена этого, замечают некоторые, хоть и велика, но не чрезмерна. В самый раз, так сказать.
Но выраженный выше оптимистический взгляд, во-первых, всего лишь гипотеза и, во-вторых, явно существует и пессимистический подход.
И его основания, увы, вполне очевидны. Прежде всего, это крайне сложное, противоречивое устройство колоссального современного человечества. Семь с половиной миллиардов людей живут очень по-разному, в условиях невероятного социального, экономического, технологического и культурного неравенства. Причём неравенство существует не только между странами, но и внутри самих стран. Вообразить себе, что вся эта масса сумеет сравнительно быстро трансформироваться и приспособиться к новым формам жизни, весьма затруднительно. Ещё важнее то, что пока на горизонте не столько новое процветание, сколько новый кризис и угроза обнищания из-за того, что целые сферы экономики фактически исчезают. А в условиях взаимозависимого мира это означает определённый ущерб и для других отраслей.
Как ни странно, главная проблема в том, что политическая элита мира пока только (и это в лучшем случае) разворачивается, думает (если думает, конечно) о том, каким образом системно реагировать на происходящее. Увы, логика борьбы с эпидемией предполагает разделение, снижение уровня контактов, в идеале – абсолютную изоляцию. Указанная изоляция, при всех возможностях онлайн-общения, означает непременное ухудшение экономического положения. А пандемия быстро не закончится, её придется ещё долго пережёвывать. Так распорядились боги и медиа, паразитирующие на панике, и с этим ничего поделать нельзя.
В сущности, главный вопрос сегодня – а есть ли план выхода из кризиса? Как долго мы ещё можем самоизолироваться и как из этой самоизоляции выкарабкаться? Если оптимисты правы, и есть созидательное разрушение в нынешней истории с коронавирусом, то главным проявлением новой созидательности должен стать план восстановления всего мира, его – в оптимистическом варианте – обновления и улучшения. В отсутствие широкого взаимодействия нас может ждать ещё большее разделение мира, понижение уровня связей, примитивизация жизни, деградация людей, рост агрессии и конфликтов именно в силу углубления противоречий и разрыва между стандартами жизни.
Для этого необходима самая широкая международная кооперация, создание новых и укрепление старых институтов мирового регулирования, возможно расширения их функций. Нынешний кризис показал, что ни ООН, ни Всемирная организация здравоохранения, ни Всемирный банк, ни другие институты не имеют ни ресурсов, ни полномочий для осуществления мирового регулирования. Все ресурсы у государств. Они, собственно, и правят бал. Правят, как умеют. Выходит, кстати, у всех по-разному. Но дело не в этом, а в способности этих государств к выработке правил и механизмов мирового регулирования. И это, на мой взгляд, необычайно важно.
Мир действительно и неизбежно изменится. Но вот форма этой неизбежности неочевидна. Чисто теоретически пора заняться размышлениями о новом всемирном плане Маршалла, если хотите.
У Айзека Азимова есть роман «Стальные пещеры» о мире, в котором всё происходит в режиме онлайн. Все живут в своих стальных пещерах и общаются с помощью различных технических видов связи (написано было, между прочим, до появления Интернета). Но сколь же печален этот мир. Природу человека не изменишь, хотя можно обогатить новыми прекрасными возможностями. Мы должны нормально общаться. И это неизбежно, пока мы живём.
