Tempora mutantur et nos mutamur in illis. И в самом деле, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Остается только надеяться, что в лучшую сторону. Однако первые дни третьего десятилетия ХХI века заставляют сомневаться, что мир хотя бы не устремился в пропасть, пишет председатель Совета Фонда клуба «Валдай» Андрей Быстрицкий.
Ощущение нарастания мирового беспорядка усиливается, и прежде всего потому, что человечество в целом столкнулось с серьёзным кризисом ценностей. Этот кризис тотальным образом затронул все сферы человеческой жизни, раздробил человечество на группы, которые не только не понимают друг друга, но даже, похоже, не в состоянии найти хоть какой-нибудь компромисс. Конечно, нечто подобное бывало и ранее, но важная особенность современной ситуации в том, что границы этих групп довольно сложно определить.
Так, есть попытки представить дело как конфликт между странами. С одной стороны, дескать, страны вроде как демократии, например США или Западная Европа, а с другой стороны – некие якобы несвободные страны, к примеру Китай или Иран. Ясное дело, что такое различение хромает. Куда отнести хотя бы Турцию, Венгрию или Польшу, не говоря уж о многих других странах в той же Африке или Латинской Америке? Но не в ущербной упрощённости подхода дело. Главная проблема, на мой взгляд, в том, что линии конфронтации, линии разломов проходят сегодня не по географически определённым границам.
Однако то, что происходит сегодня, острее, причём на порядок – в силу, повторю, невероятной мощи современных коммуникаций. Эти коммуникации сумели породить иллюзии нового типа человеческих объединений, создать представления об исключительности возникающих в интернете сообществ.
Если хотите, то миллиардам людей сейчас дана возможность почувствовать себя членами масонской ложи, избранными среди других избранных. И неважно, что число этих избранных может достигать сотен миллионов, если не миллиардов. Так сказать, пиво вместо шампанского, но окосеть можно. Могущество социальных сетей (Facebook, Twitter и т. д.), в рабство к которым попала существенная часть населения и США, и, увы, всего мира, такова, что у владельцев этих сетей появилась мысль (верная или нет?), что они в состоянии манипулировать всеми и, более того, порождать управляющие элиты. Во всяком случае об этом они говорят открыто: мол, консолидация миллионов наиболее успешных и активных пользователей сетей может породить новую мировую систему управления человечеством. Ничего нового в этом нет, вековая мечта о консолидации лучших из людей для управления всеми остальными, в том числе и худшими, существовала всегда. И кстати, считать её совсем неверной – ошибочно. Прогресс человечества, бесспорно, прежде всего результат усилий немногих, а то и одиночек. Вопрос, как всегда, в балансе и чувстве меры. Поскольку грань между озлобленной сектой и «собранием избранных» крайне тонка.
Довольно яркой иллюстрацией этого являются события в США. Забавно, что сама элита запуталась в том, какие и между кем границы пролегают в теле страны, и постоянно примешивает внешние силы в консистенцию внутренних конфликтов. Возможно, манера, в которой это делают престарелые демократы и недоучившиеся леваки из американских университетов, комична, хотя и жутко опасна одновременно. Но, по сути, события в Соединённых Штатах отражают общемировые линии разлома, общемировой кризис ценностей и понимания желаемого будущего.
Можно по-разному трактовать природу столкновений в США и, соответственно, причины разлада в мире. Но, по-моему, основной проблемой сегодня – и для США, и для мира стала проблема свободы, её понимания и трактовки.
Свобода – одно из важнейших слов в истории человечества. За неё борются и даже умирают. Но понятие свободы меняется со временем. И потому, помимо собственно борьбы за свободу, есть борьба за понимание свободы, её границ и применимости. И до конца различить эти формы борьбы невозможно.
США всегда считались довольно свободной страной. Чего стоит хотя бы право на оружие: универсальный ограничитель чужой свободы для защиты своей. Но как в таком случае сотни миллионов американцев уживаются друг с другом? Очевидно, что свобода не может обходиться без взаимного сдерживающего и отрезвляющего страха, – в этом во многом и есть смысл Второй поправки. Если все имеют право на оружие (и заодно на восстание), то каждый человек, даже при большой власти, подумает, а стоит ли овчинка выделки, обоснован ли риск.
Понятно, что страха мало. Для свободы нужно согласие, то есть внутреннее принятие некоего порядка, в котором у каждого есть пространство, сообразное с теми или иными обстоятельствами. У нас у всех (до ковида, впрочем) было право летать на самолёте за деньги туда, куда мы хотим. И все (ну почти) соглашались с тем, что наличие денег позволяет одним лететь бизнес-классом, а вторым (и третьим, и так далее) – только экономическим. Но представим, что это согласие исчезло. Тогда – и почти незамедлительно – система авиаперелетов рухнет. Во всяком случае, в нынешнем виде. Мы, кстати, неоднократно видели воочию, как выглядит бунт всех против всех на аэродромах и вокзалах.
Нечто подобное случилось и в США. Выяснилось, что разные группы американцев настолько по-разному видят справедливость и, соответственно, свою свободу и права, что у каждой группы сформировалась своя элита. И эти элиты вступили в непримиримый, похоже, конфликт. Его глубина нами ещё не осознана, поскольку на поверхности бьются мафусаилы, вроде Байдена, Трампа и Нэнси Пелоси. А вот кто их подпирает снизу? Не так страшен бес, как его чертенята, утверждает пословица.
Американский политолог Сэмюэл Хантингтон в своё время справедливо писал о множественности цивилизаций и конфликтах между ними. И в правоте его подхода в общем-то нет больших сомнений. Но похоже, что цивилизации проникли в друг друга, во многом обогатили друг друга, но при этом произвели что-то вроде взаимной интоксикации. И наряду с прекрасным и волнующим чувством человеческого, культурного разнообразия они усилили такие типы взаимной нетерпимости, которые ещё недавно считались скорее исключением. Понятие геноцида в своё время отразило ужасающую ненависть, прежде всего по этническим признакам, конечно. Но сегодня стоит уже думать о том, как нам понимать геноцид в современном, поликультурном обществе? В котором вместе с повторяющейся мантрой толерантности разжигается самая настоящая ненависть между различными социальными, культурными, религиозными, этническими группами. Те же США – прекрасный пример идущего у нас на глазах обострения всех типов конфликтов, причём степень нетерпимости не так уж далека от свойственного геноциду накала.
В общем, предстоящее десятилетие будет непростым, и это ещё мягко сказано.
И связано это, повторю, прежде всего с ценностным кризисом, который, несмотря ни на какие технологические достижения, в состоянии разрушить жизнь человечества. Я бы даже сказал, что эти технологические средства только добавляют риска и усиливают последствия этого кризиса.
Самая главная проблема, повторю, проблема свободы и её понимания. То есть каким образом и какие свободы человека реализуются в многомиллиардном человечестве в условиях нашей растущей взаимозависимости? Как нам всем регулировать нашу жизнь, так чтобы каждый мог делать то, что считает нужным, а некое общее благо поддерживалось бы на достойном уровне?
Вот, к примеру, пресловутая проблема климата, сохранения экологической среды. Без каких-либо ограничений её невозможно решить. Часть этих ограничений, наверное, можно преодолеть за счёт технологического прогресса. Но только часть. А остальные не могут быть решены без какого-либо регулирования. А регулирование означает использование не только убеждения, но и принуждения. А кто и как будет убеждать и принуждать? ООН? Большая двадцатка? Все страны подпишут между собой обязывающие соглашения и создадут международный силовой орган? Пока это выглядит крайне сомнительно. Более того, страны, скорее, обосабливаются, стараются сохранить максимум суверенитета, то есть свободы в принятии решений. Так что дихотомия свободы и управления остаётся неразрешённой.
В общем, главный вопрос ближайшего будущего – как нам сосуществовать всем вместе, как добиться хотя бы относительного согласия идти на встречу друг другу в наиболее сложных вопросах.
Яркий пример того, что происходит в целом мире, нам дают социальные сети. Они уже стали формой коммуникационной жизни для большей части человечества. Но чем больше мы туда погружаемся, тем больше понимаем, что прекрасный инструмент коммуникационной свободы, радости общения превращается в средство манипуляции, подавления инакомыслия, разжигания низменных страстей и раздробления человечества. Конечно, эти сети появились как предпринимательская инициатива отдельных людей. Но слишком многое в жизни людей стало от этих сетей зависеть. Следовательно, нужно регулирование. Какое – вопрос. Но без него прекрасная свобода общения превратится в свою противоположность.
Это, повторю, только одна из сфер человеческой жизни, нуждающаяся в радикальном переосмыслении. Есть много и иных: тот же климат, биотехнологии, оружие и т. д. и т. п.
Так что мировой цивилизации хотя бы для выживания, не говоря уж о развитии, надо ответить на интеллектуальный и моральный вопрос, сформулировать правила совместной жизни. И этот ответ требуется незамедлительно.
