Визит в Россию Саада Харири, ставшего около года назад премьер-министром Ливанской Республики во второй раз (с избранием при его поддержке на пост президента бывшего непримиримого оппонента, генерала Мишеля Ауна), в общем-то, хорошо вписывается в логику развития российско-ливанских отношений. Более того, визит может рассматриваться как естественное следствие нынешнего положения в самом Ливане, а также изменения роли России в региональном измерении, особенно после успеха действий российских военных в Сирии.
Некоторые элементы изменений во внутренней политике стран региона – таких, как Саудовская Аравия, некоторые другие страны Залива, Израиль – также способствуют сближению Ливана и России.
Встречи 12 и 13 сентября 2017 года ливанского премьера с главой российского МИД, а также аудиенция у президента России стали продолжением февральских и мартовских встреч и договорённостей. Основные темы почти те же:
-
возможности поставок в Ливан российского вооружения,
-
инвестиции в развитие инфраструктуры и расширение порта в Триполи,
-
планы создания экономической зоны на севере Ливана,
-
привлечение российских компаний для разработки газовых месторождений ливанского морского шельфа и др.
Важным внешнеполитическим обрамлением визита стали саудовско-российские контакты на высшем уровне, которые имеют большое значение и для Ливана. Майские договорённости и июльские рабочие встречи дали контракт на закупку Саудовской Аравией российского оружия на сумму около 3,5 млрд долл., и подписание его предполагается в ходе визита короля Салмана бин Абдуль-Азиза Аль Сауда в Москву в начале октября. Кроме того, делегация Саудовской Аравии намеревалась обсудить с высшим руководством России ряд региональных проблем и, очевидно, «сверить часы» по возможным закупкам российского оружия ливанцами на средства, обещанные саудитами в качестве помощи ливанской армии в размере почти 3 млрд долл. Эта программа помощи была «разморожена» в январе 2017 года, о чём было объявлено в ходе визита Мишеля Наима Ауна в Эр-Рияд и переговоров с королём Саудовской Аравии.
Из значительных событий, повлиявших на углубление российско-ливанских отношений, можно отметить серьёзные успехи в августе ливанской армии совместно с отрядами «Хезболлы» по «выдавливанию» с территории страны боевиков-джихадистов (около 300 человек). Успешная операция в северной части долины Бекаа (г. Рас Баальбек) и Эль-Каа позволила ливанским ВС и «Сопротивлению» взять под контроль всю территорию своей страны. По наблюдениям некоторых, в том числе отечественных аналитиков, эти успешные операции по противодействию террору и интервенции продемонстрировали «усталость» «Хезболлы», понесшей колоссальные потери в Сирии, и уступившей первенство государственным силовым структурам. Пожалуй, такие выводы не отражают положения дел в Ливане, где наряду с коренным переформатированием прежних политических блоков полным ходом идёт «милитаризация» государства с очевидным трендом укрепления боеспособности и имиджа ливанской армии и интеграции в неё доказавших свою эффективность подразделений «Хезболлы». Причём эта милитаризация, как представляется, получила свой импульс от Саудовской Аравии, которая словно бы преодолела, наконец, некоторый внешнеполитический барьер для реализации своих далекоидущих планов и региональных амбиций – в противовес не только Ирану, но и другим странам Залива. Военная помощь армии от американцев, британцев и французов широко рекламировалась, но на деле не была существенной (измерялась десятками миллионов долларов, но не миллиардами). Нынешний проект ВТС с Россией может оказаться для Ливана беспрецедентным, но будет зависеть от одобрения его со стороны саудовцев.
Кстати, одобренное правительством страны еще в 2011 году. масштабное соглашение о ВТС с Россией лежит «под сукном» в ливанских парламентских комитетах под предлогом внесения поправок и до сих пор не утверждено. Причиной тому могло стать франко-саудовское соглашение от ноября 2014 г., по которому закупки военной техники и оружия на сумму 3 млрд долл. для армии и еще 1 млрд долл. для сил безопасности, выделенных КСА, должны были осуществляться во Франции. Потом, правда, по политическим мотивам действие соглашения было приостановлено. Вполне возможно, что нынешние контакты поставят рассмотрение вопроса о военно-техническом сотрудничестве с Россией под принципиально другим углом.
За последние месяцы в нашу страну приезжали уже несколько высокопоставленных политиков: это и лидер Прогрессивно-социалистической партии Валид Джумблат, и депутат парламента и бизнесмен Амаль Абу Зейд, и нынешний министр обороны Ливана Якуб Сарраф, который в августе в рамках форума «Армия-2017» встречался со своим российским коллегой Сергеем Шойгу, а также со спецпредставителем Президента России по Ближнему Востоку Михаилом Богдановым и обсуждал возможности поставок военной техники в Ливан. Сразу за визитом Харири с российским руководством последовали рабочие встречи в Москве его личного представителя Жоржа Шаабана, имевшие целью продвинуть достигнутые договорённости.
Немаловажным элементом регионального контекста визита Харири в Россию является расширение американского военного присутствия в Израиле: вдобавок к действующей на юге страны с 2008 года американской радиолокационной станции (РЛС) близ Беэр-Шевы, в середине сентября была открыта новая небольшая военная база материально-технического обеспечения. Ясно, что эта мера направлена в первую очередь против «иранской угрозы», но израильтяне предполагают и возможные действия против Израиля со стороны «Хезболлы». Они осознают, что будущие поставки вооружений Ливану теоретически могут усилить и «Сопротивление», и поэтому внимательно отслеживают перспективы ливано-российского военно-технического сотрудничества.
Можно предположить, что все перечисленные факты каким-то образом располагаются на плечах одних и тех же весов, и эти сложноустроенные ближневосточные весы, похоже, показывают движение к новому балансу. Как всегда, Ливан чутко откликается на их колебания и оказывается полностью вовлечённым во все региональные многофакторные процессы. Их анализ может оказаться в высшей степени плодотворным для России, особенно учитывая её возросшее влияние на Ближнем Востоке, – плодотворным, правда, при условии отказа от упрощенческого подхода, когда события рассматриваются как следствие отдельно геополитического, военного, идеологического или межрелигиозного противостояния в регионе.
