Точно так же, как в 2020 году мы подводим итоги большого периода отношений России и Европы, новый 2021 год открывает следующую эпоху международной политики на периметре российских границ. Если США и их союзники стремятся проводить чёткие разделительные линии между «своими» и «чужими», то Россия, за исключением двух случаев, не видит контроль над соседями важнейшим для себя делом. При этом она всё более свободна в выборе модели отношений и собственного присутствия за пределами собственной периферии, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор клуба «Валдай».
Новое качество международной политики неизбежно ведёт к разрушению практически любых постоянных статусов, возникших после холодной войны. В этом отношении не стало исключением пространство, которое исторически имеет для России особое значение – новые суверенные государства, возникшие на основе республик бывшего СССР. Одновременно всё более заметным становится движение России к новой политике в отношении своей периферии. В основе этой политики сочетание безусловной важности отдельных направлений и возможности выстроить новые форматы взаимодействия с большинством соседей. Россия, возможно впервые в своей истории, отходит от принципа прямого силового контроля и ответственности за территории по периметру своих границ. Даже если военно-политическое влияние Москвы остаётся в Центральной Азии или на Южном Кавказе решающим, оно не означает готовности России жертвовать ради этих партнёров своими интересами и ограниченными ресурсами.
Этой эволюции, конечно, способствует ослабление возможностей традиционных противников России на Западе активно вмешиваться в дела т. н. постсоветского пространства. США и Европа находятся в стадии переоценки и концентрации своих силовых ресурсов и отходят на вторые роли практически во всех случаях, кроме Украины. Одновременно с этим Китай, который связывают с Россией весьма дружественные отношения, не готов пока принимать на себя большую ответственность, даже если Москве, как в случае с Центральной Азией, этого бы и хотелось. В результате отдельные слабые государства бывшего СССР, такие как Армения или Киргизия, становятся предоставлены сами себе. Результат – активизация военных противников этих государств или внутренних дестабилизирующих факторов.
По итогам событий 2020 года видно, что ключевыми партнёрами на пространстве бывшего СССР для России остаются Белоруссия и Казахстан. Это обусловлено их геостратегическим значением для безопасности российского государства и его важнейших регионов – Москвы и Западной Сибири. Все остальные страны своей периферии Россия рассматривает как регион дипломатического манёвра той или иной степени интенсивности и того или иного масштаба приложения усилий. При этом в России, видимо, понимают, что лояльность тех или иных партнёров по периметру её границ, даже самых близких формально, зависит только от устойчивости российского государства внутри. В этом отношении не входящий ни в какие условно российские объединения Азербайджан ничем не отличается от Армении, которая состоит и в ОДКБ, и в ЕАЭС.
Одновременно Москва не рассматривает прямой контроль над своими соседями как единственное надёжное средство защитить свои интересы. В этом отношении большой интерес представляет судьба евразийской экономической интеграции. Она изначально создавалась с опорой на европейский опыт и могла рассматриваться в качестве попытки применить «европейский протокол» лечения такой страшной болезни, как национализм на евразийском пространстве. Пока результаты не очень впечатляют, и большинством существующих связей мы обязаны скорее традиционно существовавшим связям, а не новым институтам.
Сам Евразийский союз пока не рассматривается элитами стран-участниц как надёжный и рабочий инструмент для того, чтобы обеспечивать их интересы. С этим связана и недостаточно прочная репутация ЕАЭС в глазах СМИ и лидеров общественного мнения стран-участниц. При этом рядовые граждане интеграцию и открытость, как это видно по опросам, поддерживают. Поэтому пока ЕАЭС остаётся проектом лидеров и народа, но не элит. И любые сложности, с которыми лидеры сталкиваются по не связанным с интеграцией причинам, приводят к тому, что этот проект остаётся на периферии внимания. И одновременно без поддержки со стороны массы заинтересованных предпринимателей, представителей некоммерческого сектора или журналистов. Той, которая, например, всё ещё существует в Европейском союзе и держит его на плаву, несмотря на обвальное снижение качества лидеров стран ЕС. Видимо, начиная с 2021 года эти проблемы будут всё чаще ставить ЕАЭС перед сложными развилками – и полной уверенности, что их можно будет преодолеть, пока нет.
Поведение России в ходе событий в Белоруссии и на Южном Кавказе показало отличие в подходах к проблемам, имеющим большее или меньшее значение для национальной безопасности. В случае с выступлениями против Александра Лукашенко Россия практически сразу обозначила позицию поддержки легитимного правительства. Любая смена власти под давлением улицы в Белоруссии может привести только к возникновению ещё более опасного, чем на Украине, конфликта. В интересах России было этого не допустить. Даже если конкретный политический деятель вызывает раздражение не только множества собственных граждан, но и главного стратегического союзника. В перспективе – сложный процесс движения Белоруссии к тому, чтобы внутриполитические изменения не сказались на российских стратегических приоритетах. 2021 год станет для Белоруссии временем серьёзной внутренней перестройки и обретения новой международной идентичности.
В случае с вооружённым конфликтом между Азербайджаном и Арменией политика Москвы исходила из одинаковой важности для России обоих государств, многочисленные представители диаспоры которых проживают на её территории. Любой результат этого военного столкновения не играл существенной роли для безопасности России, но в итоге в регионе возник новый баланс сил. В Карабахе и ряде других районов были размещены сроком на 5 лет российские миротворцы. Фактически прекратилась деятельность Минской группы ОБСЕ, где наряду с Россией лидерами были США и Франция, – одного из последствий периода 1990-х годов, когда внешнеполитические возможности Москвы были очень слабыми. Сейчас Россия – это главный гарант мира в регионе, пользующийся доверием не только побеждённой Армении, но и победителей в Баку. Саму же Армению, как и Белоруссию, ждёт переходный к новому качеству период.
Неожиданно в итоге событий 2020 года на Южном Кавказе в орбиту российских интересов оказалась вовлечена Турция. Эта страна несколько десятилетий стремилась вступить в Европейский союз и выполняла ради этого часто достаточно унизительные требования Брюсселя. Конфликт с Европой при президенте Эрдогане в целом отразил политику Турции, направленную на большую самостоятельность по отношению к политическим институтам Запада. Одним из наиболее ярких примеров такой самостоятельности стала покупка Анкарой российских современных систем противовоздушной обороны.
Турция и Россия сталкиваются в нескольких регионах – это Сирия, Ливия и теперь Южный Кавказ. И несмотря на возникающие разногласия, эта страна остаётся, по выражению президента Путина, «приятным и надёжным партнёром». Уходя от институтов Запада, Турция всё больше оказывается вовлечённой в силовые отношения с его главным сейчас антагонистом – Россией. Это, наверное, наиболее фундаментальное изменение во всей региональной политике, которое создаёт для Москвы большие стратегические преимущества. Не говоря уже о том, что после успешной военной операции Азербайджана и российского миротворческого вмешательства геополитическая ситуация в этой части т. н. постсоветского пространства стала намного более простой и управляемой. По меньшей мере Россия располагает там возможностями, связанными с одним их ключевых факторов её силы в международных делах – военным.
Одновременно пример Турции показывает, насколько размытыми становятся сейчас геополитические границы и категории отношений. И точно так же, как в 2020 году мы подводим итоги большого периода отношений России и Европы, новый 2021 год открывает следующую эпоху международной политики на периметре российских границ. Несмотря на то, что США и их союзники стремятся ради своих интересов проводить чёткие разделительные линии между «своими» и «чужими», это возможно только в тех случаях, когда государства прочно интегрированы в западное военно-политическое сообщество и от масштабов такой интеграции зависит их выживание. Россия, за исключением двух случаев, не видит контроль над соседями важнейшим для себя делом. Но одновременно она всё более свободна в выборе модели отношений и собственного присутствия за пределами собственной периферии. По выражению одного выдающегося российского историка философии, «интересы великой державы там, где ей это сейчас интересно». К такому новому качеству российской внешней политики придётся привыкать не только её соседям, но и всем партнёрам по международным делам.
