Нефтегазовый сектор привык к политическим рискам, нравится ему это или нет. Но что можно сказать о других частях энергетического комплекса – столкнутся ли они с аналогичными рисками, если приобретут большее значение в глобальной энергетической системе? О политике в энергетике пишет Стивен О’Салливан, старший приглашённый научный сотрудник в Оксфордском институте энергетических исследований.
Энергетические компании по всему миру сталкиваются с широким спектром рисков и вынуждены справляться с ними в своей повседневной деятельности. Эти риски бывают техническими, коммерческими и финансовыми, и компании всегда пытаются их смоделировать, проанализировать и смягчить, прежде чем принимать инвестиционные решения с существенными первоначальными затратами и длительными периодами окупаемости.
Ещё одна важная проблема, – это политические риски. Политика оставалась характерной чертой мировой энергетики с самого её возникновения – чаще всего в нефтегазовом секторе.
Многие отрасли экономики имеют глобальный характер, а международные цепочки поставок опутали весь мир ради повышения эффективности и снижения затрат. Энергетика, несомненно, является одной из самых глобальных отраслей промышленности, а энергетические компании относятся совсем к иной категории, нежели компании, которые просто продают, например, потребительские товары в ряд стран или, возможно, поставляют материалы для производства своей продукции. Энергетика поистине глобальна, поскольку без неё не было бы ни цепочек поставок, ни потребительского спроса, ни производства, – или же все виды подобной деятельности оставались бы на более низком уровне. Можно сказать, что энергетическая безопасность, или энергетическая незащищённость, лежит в основе политических рисков, несмотря на то что в большинстве случаев обе стороны соглашения получают обоюдную выгоду от энергетической безопасности из-за их взаимозависимости.
Поэтому неудивительно, что, учитывая важность энергетики, правительства проявляют гораздо больший интерес к деятельности нефтегазовых компаний как на своей собственной территории, так и в других частях мира. Именно этот интерес – положительный или отрицательный – продолжает создавать политические риски для нефтегазового сектора. По мере продолжения энергетического перехода эти риски станут очевидными, хотя и в различных формах, в других отраслях мировой энергетики.
Наиболее очевидным политическим риском является национализация, когда активы компании изымаются с компенсацией или без таковой или изменяются в одностороннем порядке правительством страны пребывания. Однако изменения в нормативных актах, регулирующих отрасль, пусть даже менее радикальные, могут иметь не менее значимое влияние на отрасль. Наконец, цены на нефть на первый взгляд могут показаться другим вариантом риска, который компаниям следует регулировать с помощью своих коммерческих операций. Но, учитывая склонность крупных производителей нефти к попыткам манипулировать рынком, это тоже, по сути, политический риск.
Существует множество примеров политических рисков, влияющих на деятельность и прибыльность нефтегазовых компаний – и иногда очень серьёзно. Ниже рассматриваются три основных, но и другие риски, такие как терроризм, войны и сепаратизм, также часто становятся серьёзными проблемами.
Национализация – Иран
В 1951 году новое правительство Ирана национализировало концессии Англо-иранской нефтяной компании, которая контролировала основную часть запасов и добычи нефти Ирана, а также считалась «самым крупным зарубежным активом Соединённого Королевства». Неожиданная потеря иранских активов, которые брали своё начало ещё во время концессии Д'Арси в 1901 году, стала серьёзным испытанием как для компании, так и для её основного акционера – британского правительства. Судебное дело не разрешило этот вопрос, поскольку Международный суд определил, что он не обладает соответствующей юрисдикцией. Это показывает, что урегулирование политических рисков, которые время от времени возникают, путём переговоров не всегда возможно.
Спор был разрешён как в военном, так и в политическом плане, когда британский флот блокировал нефтяные порты Ирана, а правительство Великобритании ввело санкции в отношении страны. В 1953 году иранское правительство премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка было свергнуто в результате переворота, и Мохаммед Реза Пехлеви был восстановлен в качестве шаха. В 1954 году Англо-иранская нефтяная компания переименовала себя в British Petroleum. В 1979 году политический риск вновь проявился во всей силе, когда шах Ирана был изгнан и произошла иранская Исламская революция. Впоследствии Иран национализировал активы ВР вместе с активами нескольких других нефтяных компаний.
Регулирование – Европа
Может показаться, что это не такой уж и большой риск – национализация активов в стране или падение цен после ввода в эксплуатацию крупного проекта с длительным сроком окупаемости, но изменения в правилах, регулирующих деятельность нефтегазовых компаний, стали серьёзной проблемой. Когда страны и народы пересматривают социальную лицензию нефтегазовых компаний на их деятельность, это становится политическим риском для отрасли. И здесь одностороннее изменение соглашений в ущерб определённой нефтегазовой компании может иметь серьёзные неблагоприятные последствия.
В мировой энергетической системе происходят фундаментальные изменения. В рамках энергетического перехода энергоэффективность и возобновляемые источники энергии вышли на первый план во многих странах, при этом Европа является одним из основных регионов, где этот сдвиг реально происходит. Это изменение стало возможным благодаря быстрому развитию технологий в сочетании со снижением затрат. Изменение распространяется не только на электроэнергетику, но и на такие области, как личная мобильность и строительство. Регуляторные инициативы постоянно выдвигаются ради поддержки и, при необходимости, субсидирования возобновляемых источников энергии как способа замены углеродных видов топлива в структуре энергопотребления.
Уголь – очевидная первая цель. Потребление угля в Европе снижалось в течение последних восьми лет по мере того, как континент переключается на другие виды топлива. Аналогичное снижение наблюдается и в США. Снижение потребления нефти и газа в Европе произошло сравнительно недавно и носит неоднородный характер: потребление нефти в Европе снижается в течение как минимум трёх лет, в то время как спрос на газ, похоже, стабилизировался. В США картина несколько иная: потребление нефти выросло за последние восемь лет, потребление газа также выросло, по крайней мере за последние три года. Это две крупные экономики с разными профилями спроса на использование углеродной энергии. Основное различие между ними – нормативно-правовая база, регулирующая энергетическую отрасль, и тот факт, что Европа приняла сознательное решение принять энергетический переход к чистой энергии и способствовать его продвижению, чего не скажешь о США.
Цены – Саудовская Аравия
Политический риск может возникнуть из-за непредвиденных обстоятельств, а не просто из-за национализации активов компании правительством принимающей страны. В 1980-х годах мир страдал от избытка нефти, потому что спрос упал в результате резкого роста цен на нефть в 1979 году, который сам был вызван сочетанием Иранской революции и начала Ирано-иракской войны. Были введены в строй новые источники добычи нефти, неподконтрольные ОПЕК, включая Аляску и Северное море. ОПЕК сокращала добычу ради поддержания цен. Однако решение Саудовской Аравии в 1986 году увеличить добычу и преподать урок своим отказывающимся от сотрудничества партнёрам по ОПЕК привело к быстрому обвалу цен на нефть.
Решение было полностью политическим. В течение некоторого времени Саудовская Аравия производила примерно на 3,5 миллиона баррелей в сутки меньше, чем позволяли её производственные мощности, что в конечном итоге оказалось безуспешной попыткой сбалансировать рынок нефти. Однако тогда, как и сейчас, не все члены ОПЕК присоединились к усилиям, и Королевство потеряло терпение по отношению к так называемым партнёрам. Результатом стала цена на нефть ниже 10 долларов за баррель в 1986 году, а потом цена на нефть не поднималась заметно выше 20 долларов за баррель вплоть до 2000 года.
Саудовская Аравия (а иногда и другие страны) неоднократно вмешивалась в дела рынков, как правило, с целью повышения цен. Самым последним событием стало подписание в начале этого года Соглашения ОПЕК+, направленного на сокращение производства и повышение цен в ответ на пандемию COVID-19, начало которой привело к быстрому и значительному падению спроса. Соглашение было заключено после короткой и разрушительной ценовой войны между Саудовской Аравией и Россией, которая в какой-то момент привела к снижению цен на нефть в США. Эта ценовая война стала политическим решением двух производителей нефти, стремящихся максимизировать свою долю на рынке. Обе страны пришли к осознанию того, что сотрудничество, а не конфронтация скорее приведёт к лучшему исходу во всех отношениях, но ущерб, нанесённый денежным потокам, и рост инвестиционных рисков были опять же политическим выбором.
Очаги политических рисков сегодня
Политические риски остаются проблемой и сегодня. Ясно, что цена на нефть остаётся объектом манипуляций со стороны ОПЕК+, пусть даже иногда мягких. Европа продолжает ужесточать свои экологические нормы и, очевидно, пока ещё не сменила курс из-за воздействия пандемии коронавируса. Остаются традиционные области политического риска. В Ливии, например, где полевые командиры продолжают сражаться за власть, производство нефти упало на 90% по сравнению с прошлым годом. OMV и ENI приобрели активы в стране в результате успешной геологоразведки, в то время как Occidental реализовала часть своих активов. Однако политический риск в стране остаётся очень высоким, и в настоящее время, пока продолжается вооружённый конфликт, дальнейшие инвестиции маловероятны.
Санкции, введённые в отношении России Соединёнными Штатами в соответствии с Законом о государственной обороне, в основном связанные с аннексией частей Украины в 2014 году, создали проблемы вокруг газопровода «Северный поток – 2», по которому планируется транспортировать 55 миллиардов кубометров газа. Предлагаемый закон «Об уточнении закона о защите энергетической безопасности Европы» потенциально расширяет санкции на европейские компании и должностных лиц, работающих над завершением строительства газопровода «Северный поток – 2», хотя этот закон ещё не вступил в силу. Наконец, Закон о противодействии противникам Америки с помощью санкций вступил в силу в 2017 году и активизировал санкции против России, Ирана и Северной Кореи.
Высказывались предположения, что противодействие США газопроводу «Северный поток – 2» связано с желанием продавать американский СПГ в Европу. Хотя ряд европейских стран, включая Германию, выступают против санкций, многие подчёркивают угрозу для поставок за счёт чрезмерной зависимости от какого-либо одного поставщика газа. Тем не менее – какой бы ни была причина существующих и потенциальных санкций, как энергетические компании, так и инженерные подрядчики подвержены растущим политическом рискам в связи с развитием этой инфраструктуры.
Прочие отрасли энергетики
Нефтегазовый сектор привык к политическим рискам, нравится ему это или нет. Но что можно сказать о других частях энергетического комплекса – столкнутся ли они с аналогичными рисками, если приобретут большее значение в глобальной энергетической системе? Если мы посмотрим, например, на ядерный сектор, перерасход средств и задержки могут оказаться главными рисками, с которыми сталкиваются компании и проекты, как видно из проекта реактора на АЭС «Фламанвиль» во Франции, который столкнулся с серьёзными проблемами. Но политический риск остаётся проблемой и в этом секторе, поскольку многие правительства менее заинтересованы в атомной энергетике и возражают против необходимых субсидий (как в Великобритании) для обеспечения достаточной коммерческой привлекательности атомных проектов.
Ветряная и солнечная энергия, по всей видимости, не подвержены политическим рискам, поскольку это в основном внутренние отрасли. Однако проекты, экономика которых слишком сильно зависит от государственных субсидий, могут столкнуться с проблемами точно так же, как с проблемами сталкиваются нефтяные и газовые компании, когда государство меняет нормативно-правовую базу.
Снижение риска
Чтобы снизить вероятность или уменьшить влияние «ползучей национализации» или прямой экспроприации активов, нефтегазовые компании часто заключают контракты, защищающие их или компенсирующие неблагоприятные изменения условий их работы, включающие вмешательство международного права и арбитража.
В более широком смысле компании, планирующие работать в зонах повышенного риска, должны убедиться, что они хорошо понимают законы, культуру, религию, историю принимающей страны, особенно в том, что касается предыдущей энергетической деятельности на её территории, экономики и положения страны, не говоря уже о роли нефтегазового сектора в экономике в целом. Часто местные партнёры весьма полезны или даже необходимы для повышения вероятности успеха, но не менее важно, чтобы любые рекомендации, учитываемые при принятии инвестиционных решений, были реально независимыми и рассматривались как таковые.
Резюме
Для некоторых частей мировой энергетической отрасли политические риски неизбежны. Энергетические компании работают в сферах с различными стилями управления, отношение общества к их деятельности со временем меняется, а важные экономические субъекты стремятся получить максимальную выгоду от участия в энергетической отрасли за счёт других участников. Другие части отрасли более защищены от политических рисков – хотя в действительности, учитывая важность энергетического сектора в глобальном масштабе, никакая энергетическая деятельность не может считаться защищённой от этого целиком и полностью.