Раздающиеся со стороны ряда американских политиков и публицистов заявления о том, что в эпидемии виновна «преступная природа режима КПК» и что КНР преднамеренно скрывала жизненно важную информацию и даже способствовала распространению эпидемии, не привносят в международные отношения ничего нового. Они лишь показывают, что мир вернулся в эпоху первых лет холодной войны. Виноват ли Китай на самом деле и в чём, если да? Об этом специально для ru.valdaiclub.com пишет старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Василий Кашин.
Набирающая силу в последние недели политизация ситуации с пандемией коронавируса привела к закономерному и печальному итогу – поиску виновных. Метод его при вспышках заразных заболеваний стар и пошл. На протяжении всей письменной истории человечества редкая эпидемия обходилась без возложения вины за неё на колдунов, ведьм, иноверцев, злобных инородцев, враждебные спецслужбы, а также на коварных врачей и циничных политиков, решающих свои проблемы.
Китай исторически нередко был местом зарождения пандемий – этому способствовали особенности его фауны и климата в сочетании с плотностью населения. Это приводило к периодическим вспышкам антикитайских настроений и проявлениям расизма ещё с XIX века – в западной прессе того времени часто рисовался образ китайцев как людей грязных, распущенных и потому нежелательных.
Но и сам Китай, при поддержке СССР и КНДР, обвинял США в провоцировании разрушительной эпидемии оспы в Северо-Восточной Азии ещё в 1951 году. Предполагалось, что американские бомбардировщики специально разбрасывали заражённых оспой мух над территорией Северной Кореи.
Таким образом, раздающиеся со стороны ряда американских политиков и публицистов заявления о том, что в эпидемии виновна «преступная природа режима КПК» и что КНР преднамеренно скрывала жизненно важную информацию и даже осознанно способствовала распространению эпидемии, не привносят в международные отношения ничего нового.
Они лишь показывают, что практика международных отношений откатилась на семь-восемь десятилетий назад. Манеры опростились и вернулись в эпоху первых лет холодной войны. Весь налёт и лоск, всё кажущееся смягчение нравов, шедшее с 1960-х годов, сдуло как ветром.
Выстраивание линии обвинения в адрес КНР построено на избирательном выдёргивании из последовательности действий и решений, принимавшихся китайским руководством на раннем этапе эпидемии, отдельных фактов при замалчивании других.
Результатом может быть идеологически удобная картина – неэффективный авторитарный режим, неспособный отреагировать на угрозу из-за замалчивания и сокрытия информации, едва ли не специально способствующий распространению болезни и подавляющий героических врачей-разоблачителей, которые пытались предупредить мир об угрозе.
Предоставление информации о болезни ВОЗ началось с 31 декабря. Высшее руководство КНР было осведомлено о вспышке нового заболевания в Ухане в середине первой декады января.
Скорость китайского реагирования на эпидемию определялась, по-видимому, только одним фактором: нежеланием китайских руководителей брать на себя ответственность за болезненные в социальном и экономическом плане меры до получения убедительных и окончательных заключений от учёных.
Это и стало главной причиной рокового промедления примерно в три недели (до 20 января), когда по-настоящему серьёзных мер по борьбе с заболеванием не принималось. Трагичным для Китая и мира обстоятельством стало то, что этот период пришёлся на время перед Праздником Весны, когда мобильность китайцев достигает максимума.
Очевидно, что главным просчётом руководства провинции Хубэй и КНР в целом был отказ от введения решительных мер по борьбе с эпидемией уже на раннем этапе (в последние дни декабря – первые дни января) на основе неполных и фрагментарных данных, которые могли бы в дальнейшем и не подтвердиться.
Решительные меры по блокаде Уханя, ограничению перемещений внутри страны и отмене всех массовых мероприятий могли бы, вероятно, резко снизить ущерб. Однако даже такие ограниченные меры означали ущерб в десятки миллиардов долларов и слом личных планов десятков или сотен миллионов людей. В мире, который существовал до эпидемии COVID-19, для политика или чиновника в любой стране пойти на такие шаги лишь на основе предположений было невозможно.
