В мире так и не сложилось универсального порядка. Американские, китайские и русские концепции борются за последователей. И это скорее мировой беспорядок. COVID-19 наглядно показал, что мы живём в мире конкуренции великих держав. Безусловно, глобализация реальна. В последние десятилетия мир становился всё более взаимосвязанным, а транснациональные проблемы усиливались. Возможно, они должны подталкивать к международному сотрудничеству, но – по крайней мере, для великих держав – важнее всего национальная выгода, пишет Томас Грэм, почётный научный сотрудник Совета по международным отношениям, Нью-Йорк.
Глобальные кризисы, такие как пандемия COVID-19, редки в истории. Их появление неизбежно приводит к размышлениям о последствиях для глобального мироустройства. Некоторые деятели считают такие события поворотными моментами в истории: мир после кризиса выглядит радикально отличающимся от своего докризисного состояния. Дуга истории резко изгибается, чтобы продлиться в новом направлении. Другие видят в этих кризисах преемственность как общее правило. Это прерывания, а отнюдь не революции. Если после них и происходят радикальные изменения, кризисы воспринимаются как катализаторы, ускоряющие темпы уже существующих тенденций, а не как прямые причины.
Ещё слишком рано, чтобы можно было с уверенностью говорить о том, приведёт ли нынешняя пандемия к изменению мира, будет ли она ускорителем или просто неприятным эпизодом, прежде чем мир вернётся к обычному положению дел. Несмотря ни на что, сегодня пандемия COVID-19 уже выполняет важную функцию: она выступает в роли рентгеновского снимка, обнажая ранее скрытое устройство мировых дел, которое зачастую не признаётся, игнорируется или отрицаётся в текущем политическом дискурсе. Чётче всего проявились четыре реалии.
Во-первых, и это самое главное, несмотря на все разговоры о глобализации и появлении мощных наднациональных, транснациональных и субнациональных игроков, национальное государство остаётся основным действующим лицом на мировой арене. Это ключевой ориентир и главный объект преданности для людей во всём мире. По мере распространения вируса люди обращались к своим национальным правительствам за информацией об угрозе и об организации ответных действий. Они ожидали, что их правительства мобилизуют ресурсы для борьбы с вирусом и ослабят сопутствующие экономические проблемы. Только правительства, будь они демократические, авторитарные или какие-то смешанные, имели достаточную легитимность для этого. Граждане также были готовы отдать больше своих свобод национальным правительствам, чтобы они могли эффективно бороться с вирусом.
Неудивительно, что национальные правительства в качестве своей главной ответственности видят благополучие и безопасность собственного населения.
Это похоже на правду. Но пока – и вряд ли ситуация скоро изменится – международное сотрудничество в вопросе борьбы с пандемией было минимальным. Общим девизом стало – «спасайся, кто может». Государства внезапно закрывали свои границы без предупреждения или консультаций с соседями. Они не спешили помогать другим странам с медикаментами и оборудованием, стремясь в первую очередь удовлетворить потребности своего населения. Такова была ситуация даже в Европейском союзе, который гордится совместной ответственностью и сотрудничеством. Германия, как известно, в первые дни пандемии в марте отказалась оказывать Италии медицинскую помощь. Поиск противовирусных препаратов для лечения этой болезни и вакцины против неё теперь в основном осуществляется на национальном уровне или частным сектором. Недавние запоздалые усилия ЕС по сбору средств для этой цели не смогли привлечь ни американское, ни китайское или российское участие.
Международные организации тоже в значительной степени невидимы или игнорируются. Призыв Организации Объединённых Наций к всеобщему прекращению огня на время пандемии не был услышан. Китай отклонил просьбу Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) расследовать причины возникновения пандемии в Ухани на ранних стадиях кризиса. Впоследствии Соединённые Штаты прекратили финансирование ВОЗ, обвинив её в том, что она уступила давлению Китая.
Таким образом, пандемия не предвещает ничего хорошего международному сотрудничеству и в решении других транснациональных проблем. И это не должно удивлять. Пандемия может представлять угрозу для всех стран, но уровень угрозы варьируется от страны к стране. Некоторые государства, благодаря особенностям своей политики, имеющимся ресурсам или социальной сплочённости, лучше, чем другие, подготовлены к тому, чтобы справиться с вирусом. В мире растущей конкуренции, особенно среди великих держав, существует соблазн искать выгоду от так называемых конкурентных преимуществ в борьбе с пандемией. Некоторые страны активно распространяют дезинформацию, чтобы дезориентировать общественность и разжечь инакомыслие и беспорядки во враждебных государствах. То, что верно для COVID-19, верно и для всех других транснациональных проблем, включая изменение климата, которое так волнует сейчас Запад.
Это приводит нас к третьей реалии, раскрытой пандемией – отсутствию настоящих мировых лидеров.
Си скрыл серьёзность кризиса, лишив другие страны запаса времени, критически важного, чтобы подготовиться к натиску пандемии. Путин и Трамп заверяли свои страны, что они контролируют ситуацию, пока не стало очевидно, что это не так.
Предложения помощи, конечно, приветствуются, но они в основном продвигают национальные повестки дня и не предназначены для мобилизации поддержки глобального реагирования. Вместо укрепления сотрудничества США и Китай обострили соперничество, в то время как российско-американские отношения и так остаются конфронтационными.
Короче говоря, COVID-19 наиболее ярко показал, что мы живём в мире конкуренции великих держав. Безусловно, глобализация реальна. В последние десятилетия мир становился всё более взаимосвязанным, а транснациональные проблемы усиливались. Возможно, они должны подталкивать к международному сотрудничеству, но – по крайней мере, для великих держав – важнее всего национальная выгода. Пандемия не сделала ничего, чтобы изменить эту ситуацию; она только сделала её более наглядной.
