Когда 23 сентября 1991 года была опубликована Железноводская декларация, ставшая первой важной посреднической инициативой в карабахском конфликте, один азербайджанский журналист описал её как «свет, увиденный сквозь игольное ушко». Сейчас, по прошествии трёх десятилетий, условия, преобладающие в карабахском конфликте, и перспективы мира по-прежнему выглядят так же, пишет Вали Каледжи, эксперт по Центральной Азии и Кавказу в Тегеране, Иран.
То, что мы видим на практике, – это три неудавшихся десятилетия, где не было перехода от прекращения огня к миру в карабахском конфликте. Возникновение неоднократных приграничных столкновений в районе Карабаха и четырёхдневные войны апреля 2016 года и июля 2020 года, а также четырнадцатидневная война с 27 сентября по 10 октября 2020 года, являются чёткими свидетельствами того, что мир так и не удалось установить. Различные модели двусторонних и многосторонних переговоров приводили к прекращению огня между армянской и азербайджанской сторонами, но мир не был достигнут. Помимо разногласий между Арменией и Азербайджаном, военных, политических и правовых сложностей карабахского конфликта, ещё одной причиной трёх десятилетий неудач в переходе от прекращения огня к миру в этом регионе является невмешательство Ирана и Турции в процесс мирных переговоров по Карабаху. У Кавказа есть три непосредственных сухопутных соседа – Россия, Иран и Турция. Эти три страны не только географически соприкасаются с этим регионом, но также имеют обширные языковые, культурные и исторические связи с тремя республиками Южного Кавказа. Это означает, что ни в одном мирном плане в карабахском споре нельзя игнорировать роль этих трёх стран.
У армянской и азербайджанской сторон есть свои опасения по поводу выполнения любого мирного плана. Процесс восстановления суверенитета Азербайджанской Республики над семью городами вокруг Карабаха, способ возвращения беженцев и мигрантов в эти регионы, способ обеспечения их безопасности, а также то, как Армения получит наземный и воздушный доступ в Карабах, относятся к числу проблем Армении и Азербайджана. У конфликтующих сторон есть уверенность в том, что действенный механизм, который гарантировал бы соглашения, просто отсутствует. В таких условиях и с учётом трёх десятилетий сумятицы партнёрство трёх близких к Кавказу региональных держав, а именно России, Ирана и Турции, может дать более сильные гарантии армянской и азербайджанской сторонам.
Логика присутствия и участия России, Ирана и Турции в процессе урегулирования карабахского конфликта намного сильнее логики их участия в Астанинском процессе по урегулированию сирийского кризиса. Географическая близость, расширенные языковые, культурные и исторические связи связывают три страны с тремя республиками Южного Кавказа. Поэтому, учитывая три десятилетия неудач в переходе от прекращения огня к миру в карабахском конфликте, следует конкретно подумать о создании механизма «3 + 2» (Иран, Турция и Россия с Арменией и Азербайджаном). В этой связи следует обратить внимание на три момента:
Во-первых, такой механизм не следует рассматривать как идеалистический в свете поддержки Турцией Азербайджанской Республики и разрыва отношений между Турцией и Арменией. Достаточно вспомнить очевидные разногласия между Турцией, Ираном и Россией в гражданской войне в Сирии до Астанинского процесса в феврале 2017 года. Между Турцией, Ираном и Россией были глубокие разногласия, ибо Турция встала на сторону США, Франции, Саудовской Аравии, ОАЭ и Катара как главных противников Башара Асада. Однако, когда в феврале 2017 года начался Астанинский процесс, постепенно сформировался механизм с функцией урегулирования напряжённости и разногласий. Хотя «Астана» ещё не добилась прочного мира в сирийском кризисе и такие важные вопросы, как процесс передачи власти, будущее политической системы Сирии, подготовка конституции и возвращение беженцев, остаются нерешёнными, всё же эти три стороны смогли предотвратить усиление напряжённости и кризисов во многих частях Сирии, включая Идлиб и районы проживания курдов.
Напомним, когда 23 и 24 января 2017 года представители двух главных воюющих сторон, правительства Сирии и основных вооружённых оппозиционных группировок, сидели за столом в Астане, столице Республики Казахстан, они всё же первоначально воздержались от прямых переговоров и передавали свои взгляды из разных комнат друг другу через российских и турецких посредников. Также впервые Иран и Россия собрались вместе на фоне вооружённого противостояния Сирии. Это показывает, что Астанинский процесс не был легко сформирован и столкнулся с серьёзными препятствиями. Но, несмотря на все разногласия и соперничество, существовал механизм и переговорные рамки обсуждения различных тем. Таким образом, опыт сотрудничества трёх стран в таком кризисе, как Сирия, намного более труден, чем карабахский спор, с учётом разнообразия связанных с ним вызовов и угроз, присутствия различных террористических и салафитских группировок и участия различных региональных и международных сторон. Всё это показывает, что, несмотря на все разногласия, в том числе между Арменией и Турцией, вполне возможен региональный механизм управления карабахским конфликтом.
Несмотря на все исторические потрясения после распада Советского Союза, Армения и Турция признали друг друга и установили дипломатические отношения, которые продолжались до 1993 года, пока армяне не оккупировали город Шуша. В 2008 и 2009 годах Армения и Турция пытались нормализовать отношения, когда президенты двух стран Серж Саргсян и Абдулла Гюль встретились в формате «футбольной дипломатии», похожей на «пинг-понговую дипломатию» 1970 года между США и Китаем, чтобы посмотреть футбольный матч между своими сборными. Хотя протоколы о нормализации отношений между двумя странами не были реализованы впоследствии из-за противодействия националистических группировок в Турции и давления со стороны армянской диаспоры, на практике это показало, что объединение армянских и турецких лидеров за одним столом не является невозможным и отнюдь не табу. Как отмечалось ранее, лидеры и официальные лица Армении и Азербайджанской Республики собирались вместе на разных форумах в течение последних трёх десятилетий. Таким образом, в случае сохранения политической воли лидеров региона создание механизма «3 + 2», объединяющего Иран, Турцию и Россию с Арменией и Азербайджаном, является вполне выполнимым, что может привести к практическому механизму, гарантирующему условия прекращения огня и мирного процесса в Карабахе, включая размещение миротворческих сил, возвращение перемещённых лиц, проведение референдум о праве на самоопределение, гарантии для карабахских армян и право на доступ к внешнему миру через сухопутные и воздушные маршруты. Любое нарушение сделки и нарушение режима прекращения огня каждой из сторон может рассматриваться в соответствии с этим многосторонним механизмом («3 + 2»).
Во-вторых, механизм «3 + 2» (Иран, Турция, Россия, Армения и Азербайджан) не следует рассматривать как противоречащий другим посредническим инициативам, включая Минскую группу Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это похоже на сирийский кризис, когда мирные переговоры в Астане проводились параллельно мирным переговорам в Женеве при посредничестве Организации Объединённых Наций. Логика и разум подсказывают, что для продвижения мирного процесса в карабахском конфликте следует использовать любой возможный инструмент. В свете опыта последних трёх десятилетий и состава Минской группы, участие соседних стран Кавказа, таких как Иран, Россия и Турция, могло бы стать более серьёзным триггером для мирных переговоров по Карабаху. Это может привести к достижению нереализованных целей Минской группы.
В-третьих, нет необходимости, чтобы механизм «3 + 2» искал иных инициатив, чем те, которые предлагала Минская группа в последние три десятилетия. На многие из этих планов, такие как обеспечение права доступа Армении к Карабаху через Лачинский коридор в обмен на право сухопутного доступа Азербайджанской Республики к Нахичевани, план «5 + 1 + 1», предложенный в ходе переговоров между Робертом Кочаряном и Ильхамом Алиевым в 2005 году, план «Мадридских принципов», предложенный Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе в 2007 году, а также «Казанский план», предложенный Дмитрием Медведевым в отношении урегулирования Карабахского конфликта в 2011 году, было потрачено много времени и сил. Поэтому стоило бы рассмотреть возможность их использовать для урегулирования конфликта. Различные их аспекты обсуждались в ходе переговоров лидерами стран региона. Это говорит о том, что при новом подходе и политической воле в рамках нового состава («3 + 2») некоторые из ранее предложенных планов могут быть возрождены.
Судя по всему, указанные планы так и остались на бумаге в основном из-за отсутствия доверия и необходимых гарантий с обеих сторон. Например, Армению волнует, что Ереван практически получит взамен в случае согласия с возвращением семи городов вокруг Карабаха под суверенитет Азербайджанской Республики. Будут ли открыты восточные границы с Азербайджанской Республикой и западные границы с Арменией и Турцией? Будет ли гарантирован доступ Армении к свободным водам и портам Средиземного моря? Может ли результат референдума о праве на самоопределение гарантировать безопасность жизни и имущества карабахских армян? Через какой механизм будут размещены миротворческие силы для обеспечения безопасности? В свою очередь, азербайджанская сторона хочет гарантировать восстановление своего суверенитета над семью городами вокруг Карабаха, возвращение перемещённых лиц и беженцев в этот регион, безопасность жизни и имущества перемещённых лиц и справедливое проведение референдума о самоопределении Карабаха. Очевидно, что Минская группа и другие модели переговоров не смогли предоставить такие гарантии армянской и азербайджанской сторонам, и поэтому они время от времени выбирали войну. Механизм «3 + 2» (Иран, Турция и Россия с Арменией и Азербайджаном) может дать более практические и осязаемые гарантии армянской и азербайджанской сторонам посредством координации действий между лидерами Ирана, России и Турции, что придаст больше уверенности и доверия воюющим сторонам и позволит перейти от прекращения огня к миру в затяжном споре по Карабаху.
