Участие Глобального Юга в решении ядерной проблемы Ирана не только означает поддержку Исламской Республики, но и способствует международной дипломатии, глобальной стабильности и безопасности, многосторонности на международной арене, противодействию тактике принуждения, мирному разрешению конфликтов и сохранению международных режимов, включая контроль над вооружениями, пишет Алиреза Нури.
Несмотря на несколько раундов переговоров между Ираном и Соединёнными Штатами по иранской ядерной проблеме, результаты по-прежнему неоднозначны. Высший руководитель Ирана выразил глубокий скептицизм относительно перспектив. С другой стороны, официальные лица США вновь заявили о требовании нулевого обогащения – красной линии для Ирана, тем самым усугубляя тупиковую ситуацию. Сохраняющийся акцент на этой позиции говорит о потенциальном тупике, повышая вероятность недипломатических сценариев. На этом фоне представляется существенным и недостаточно изученным неучастие основных держав Глобального Юга в разрешении вопроса.
Термин «Глобальный Юг» в качестве замены таким терминам, как «третий мир» или «развивающиеся страны», которые имели негативную коннотацию, несёт в себе конструктивное измерение. То есть Глобальный Юг не только критикует несправедливость, неравенство и односторонность в международных отношениях, но и стремится построить более сбалансированную и справедливую глобальную систему. С этой точки зрения он представляет собой новую, активную идентичность, которая считает реформу глобального управления своей миссией.
Россия и Китай, две крупнейшие державы Глобального Юга, больше других подчёркивают эту идентичность и эту миссию. В 2023 году на саммите БРИКС (института Глобального Юга) президент Путин заявил, что страны БРИКС выступают против всех форм «гегемонии» и «неоколониальной политики» и совместно стремятся решать глобальные проблемы на основе принципов равенства и взаимного уважения.
В итоговой декларации саммита БРИКС 2024 года в Казани организация недвусмысленно подтвердила свою приверженность более представительному и справедливому международному порядку и обновлённой и реформированной многосторонней системе. Председатель КНР Си Цзиньпин пообещал солидарность с Россией, заявив, что «в условиях международного противодействия односторонности и гегемонистской травли Китай будет работать с Россией, чтобы взять на себя особую ответственность крупных мировых держав».
Насколько эти заявления о роли Глобального Юга в международной политике реальны, а насколько носят символический характер, можно оценить, изучив его участие в недавних двух крупных международных событиях.
Во-первых, это противостояние между Пакистаном и Индией. Хотя Индия наряду с Китаем и Россией является членом БРИКС, группа не сыграла практически никакой роли в урегулировании этого конфликта, который мог перерасти в крупномасштабную войну, затронувшую бы в случае её начала 1,6 миллиарда человек и повлекшую за собой значительные региональные и международные последствия. Группа просто опубликовала малоэффективное дипломатическое заявление министров иностранных дел с акцентом на мирном разрешении споров.
Ещё более поразителен тот факт, что, хотя и Индия, и Пакистан являются официальными членами Шанхайской организации сотрудничества (ещё один институт Глобального Юга), организация не предприняла никаких действий в ответ на кризис – даже не выступила с заявлением. Учитывая институциональные нормы, ШОС должна была бы вмешаться с посредничеством или, по крайней мере, путём созыва чрезвычайного заседания. Именно в этом вакууме бездействия Соединённые Штаты позиционировали себя как главного посредника и ключевого игрока в процессе примирения между Индией и Пакистаном.
Во-вторых, ядерная программа Ирана. Вполне разумно было бы ожидать, что Глобальный Юг и его институты вмешаются в этот вопрос. С одной стороны, ядерная проблема Ирана носит международный характер и входит в сферу интересов Глобального Юга. С другой стороны, Иран поддерживает тесные отношения с державами Глобального Юга, включая Россию и Китай, и является членом двух институтов Глобального Юга – ШОС и БРИКС. Однако, хотя Соединённые Штаты открыто угрожали применением силы для решения ядерной проблемы Ирана посредством бинарного выбора между навязанным соглашением и бомбардировкой, эффективной реакции в этом отношении со стороны Глобального Юга не последовало.
Как и в конфликте Индии и Пакистана, Глобальный Юг уступил в этом вопросе поле Соединённым Штатам. Это подразумевает принятие формата, предпочитаемого США, а именно «один минус пять» или «один минус все», означающего, что этот вопрос будет решаться только США
Бездействие Глобального Юга по этим двум критическим вопросам фактически равнозначно молчаливой поддержке одностороннего подхода США, который Глобальный Юг постоянно критиковал. При этом, с одной стороны, Глобальный Юг выступает за реформирование глобального управления и против одностороннего подхода, а с другой – его державы, включая Россию и Китай, постоянных членов Совета Безопасности ООН и ключевых участников формата «пять плюс один» СВПД, обладают значительным потенциалом для содействия решению ядерной проблемы Ирана.
Осознавая эти возможности, Иран постоянно поддерживал участие Москвы и Пекина в ядерных переговорах. После выхода США из СВПД и кампании максимального давления они не только отвергли этот подход, но и присоединились к Тегерану, подчеркнув, что максимальное давление вызовет негативную реакцию и ещё больше осложнит ситуацию. Чтобы предотвратить такой исход, они поддержали сохранение СВПД на международных форумах и в институтах, включая Совет Безопасности ООН и Международное агентство по атомной энергии. Более того, посредством дипломатии и экономического сотрудничества с Ираном они стремились смягчить давление и сохранить окно для дипломатического урегулирования ядерной проблемы Ирана открытым.
В 2021 году Китай и Иран подписали долгосрочное соглашение, а в 2022 году Россия заключила с Тегераном всеобъемлющее стратегическое партнёрство, которое предполагает укрепление экономических, политических, культурных и других связей в сфере безопасности. Подписав эти соглашения, они продемонстрировали, что, с одной стороны, они выступают против изображения Ирана как «угрозы», а с другой – рассматривают Иран как «нормальный» субъект, с которым возможно сотрудничество в рамках международного права. Что ещё более важно, обе страны поддерживают укрепление отношений Ирана с институтами Глобального Юга, включая ШОС и БРИКС, что отражает противодействие попыткам изолировать Тегеран.
Учитывая чувствительность иранской ядерной проблемы, противодействие России и Китая ультиматуму Трампа и их поддержка сбалансированного соглашения должны принять более практическое измерение. Это означает соглашение, основанное на принципах СВПД, включающее гибкость и взаимные уступки – Иран принимает ограничения на свою ядерную программу в обмен на снятие ограничений на свою международную деятельность (особенно это касается санкций). На данном этапе роль Москвы и Пекина критически важна как минимум по трём причинам:
Незаконные требования США
Подходы официальных лиц США – от Трампа до Уиткоффа и Рубио – изначально содержали некоторые противоречия, однако их единая позиция по нулевому обогащению представляет собой красную линию для Ирана и может привести к тупику в переговорах. Иран считает обогащение своим правом в соответствии с международными договорами и основой своей ядерной программы, без которой эта программа была бы бессмысленной. Роль России и Китая в смягчении этих незаконных и политизированных требований имеет решающее значение.
Возможность худшего сценария
Хотя военные угрозы являются в первую очередь инструментом давления на Иран, их не следует упускать из виду. Иран жёстко отреагирует на любую атаку, что может привести к непредсказуемым последствиям для региона и даже для международной арены. Как и Иран, Китай и Россия решительно выступают против военного варианта, и их позиция в Совете Безопасности и различных региональных и международных институтах может помочь исключить этот вариант из повестки США.
Механизм восстановления санкций (snapback)
Возможная активация этого механизма, который восстановит все санкции Совета Безопасности ООН против Ирана, фактически ознаменует официальный крах СВПД и любого нового соглашения. В таком сценарии Ирану будет нечего терять, что делает закрытие дипломатических путей, радикальные действия и рост напряжённости весьма предсказуемыми. Россия и Китай имеют возможность противостоять этому наихудшему сценарию.
Как уже отмечалось, Иран считает стабильное и сбалансированное ядерное соглашение наиболее желательным для себя результатом и выступает против других сценариев, например активации механизма восстановления санкций. Иран отводит особую роль Глобальному Югу, в частности России и Китаю, в предотвращении неблагоприятных сценариев. Поэтому, в отличие от Вашингтона, который стремится к формату «один минус пять», исключающему Европу, Россию и Китай из переговоров, Тегеран настаивает на формате «пять плюс один» или более широком варианте.
Соответственно, хотя Тегеран прагматично рассматривает прямые переговоры с США как возможность быстрее достичь сбалансированного соглашения и отстоять свои права, это не означает, что он считает США единственным игроком в данном вопросе. Наряду с переговорами с США, Тегеран подчёркивает необходимость поддержания контактов с Москвой и Пекином. Глобальный Юг и его державы, включая Россию и Китай, также должны активизировать свои индивидуальные и институциональные возможности, особенно в рамках ШОС и БРИКС, и играть более активную роль в ядерной проблеме, чтобы не допустить её скатывания к худшему сценарию.
Многосторонний формат может снизить радикальные последствия и напряжённость при любом исходе. В случае соглашения Китай будет играть ключевую роль в гарантировании снятия санкций, в то время как Россия будет иметь решающее значение в обеспечении ядерных прав Ирана. С их участием Иран, скорее всего, согласится на ограничения. В отсутствие соглашения обе страны могли бы способствовать деэскалации напряжённости.
Участие Глобального Юга в решении ядерной проблемы Ирана не только означает поддержку Ирана, но и вносит вклад в международную дипломатию, глобальную стабильность и безопасность, многосторонность на международной арене, противодействие тактике принуждения, мирное урегулирование конфликтов и сохранение международных режимов, включая контроль над вооружениями.
