Если провести аналогию между мутациями коронавируса и мутациями вируса гриппа, то тогда чисто логически получается, что мир ждёт хроническая пандемия коронавируса. Она будет вспыхивать и затухать, как и эпидемии гриппа, но будет всегда. Поэтому человечество должно научиться жить с этой хронической пандемией, пишет Олег Барабанов, программный директор клуба «Валдай».
С самого начала пандемии коронавируса не было недостатка в прогнозах, когда же она закончится. Большинство из них носило оптимистический характер и имело выраженную особенность, направленную на успокоение общества. Поэтому их социопсихологический и политически детерминированный характер доминировал над медицинским, даже если эти прогнозы делали врачи-эпидемиологи.
Медики тоже не остались в стороне от политической повестки. Зимой и в начале весны 2020 года, когда вирус только начал распространяться из Китая по миру, основная часть заявлений сводилась, как мы помним, к тому, что эпидемия закончится к лету, что вирус, дескать, не сможет жить при высокой температуре. В религиозных кругах доминировала тема, что эпидемия закончится к Пасхе.
Ничего из этого не сбылось. Пасха-2020 прошла, а эпидемия только усиливалась (отчасти и из-за скопления людей на религиозных службах). Лето 2020 года привело к всплеску заболеваний в тропическом и экваториальном поясе: в Бразилии и в Центральной Америке. Поэтому появились новые прогнозы. Теперь, с одной стороны, делали акцент на аналогиях с эпидемиями прошлого, – прежде всего, с пандемией «испанского гриппа» в начале XX века – и говорили, что, как и «испанка», эпидемия коронавируса будет длиться два года. С ростом второй волны заболеваний в Европе и Северной Америке осенью 2020 года такие заявления стали дополняться прогнозами, что в эти два года (но не больше!) эпидемия будет носить сезонный характер. С другой стороны, всё больше стали говорить о коллективном иммунитете, который определяли в 60–70 процентов населения.
Поскольку осенью 2020 года первые вакцины от коронавируса только начали регистрироваться и их массового применения ещё не было, то для достижения этого магического порога коллективного иммунитета оставался один путь, простой и циничный: пока все не переболеют.
Сменился в этой связи и прогнозный дискурс. Ранее, в первую волну, дилемма, что важнее – экономика или здоровье и жизни населения, решалась, как правило, в пользу второго параметра и говорилось, что локдауну нет альтернативы. А начиная со второй волны появилось достаточное количество прогнозов о том, что экономика не выдержит повторного закрытия и потому новый локдаун не нужен. Они сопровождались и медицинскими заявлениями, что врачи уже научились эффективно реагировать на пандемию, что лекарства и методы лечения апробированы, и потому в закрытии экономики нет нужды. Характерно и то, что в ряде стран вопрос о локдауне становился предметом достаточно острой внутриполитической борьбы. Там, где вводился локдаун, оппозиция выступала против его неэффективного применения, а там, где локдауна не было, оппозиция, наоборот, в ряде случаев требовала его введения, несмотря на ощутимое нежелание общества снова подвергаться воздействию карантинных мер.
Апофеозом этого настроя на достижение коллективного иммунитета хотя бы через заболевания стала ситуация в бразильском городе Манаус. Осенью 2020 года были опубликованы научно отрецензированные по всем правилам статьи, где утверждалось, что по анализу антител уровень переболевших в этом городе достиг порога коллективного иммунитета в 60–70 процентов. И потому дальнейшее распространение эпидемии здесь маловероятно. И на какое-то, увы, не очень долгое, время Манаус стал моделью переболевшего города, где пандемия уже не страшна. Но ситуация быстро изменилась. Вирус мутировал. К концу 2020 – началу 2021 года в Бразилии появился новый штамм, старые накопленные антитела у переболевших к тому времени либо исчезали, либо не давали от него должной защиты, и по всей стране, в том числе и в Манаусе, эпидемия развернулась с новой силой. Этот крах модели Манауса на непредвзятый взгляд достаточно чётко показал, что в условиях быстрой мутации вируса ставка на достижение коллективного иммунитета вряд ли оправдана.
Но зимой 2020–2021 годов тема коллективного иммунитета получила новый резкий стимул для прогнозов. В этот раз это было связано с вакцинацией. Появление в мире сразу нескольких вакцин от коронавируса, которые по итогам исследований давали высокую защиту от первоначальных штаммов, привело к кампании массовой вакцинации сначала в странах – производителях вакцин, а затем с теми или иными темпами практически в глобальном масштабе. Это сопровождалось новыми оптимистическими прогнозами (как политическими, так и медицинскими), что теперь-то победа над коронавирусом близка, что человеческий гений и возможности фармаиндустрии велики и что коллективный иммунитет реально достижим. Задача лишь в темпах вакцинации.
Поначалу казалось, что всё это действительно так. И в целом ряде крупных и средних по населению стран количество заболевших с крайне высоких значений конца 2020 года снизилось практически до единичных величин. Наиболее яркие примеры здесь – Великобритания и Израиль. Но и вирус, как оказалось, тоже не стоял на месте. Появился очередной новый штамм, он поначалу распространился в Индии в марте – мае 2021 года. К слову говоря, это время года – самый жаркий сезон в Индии, что представляло собой ещё один ответ на первоначальные медицинские прогнозы, что с ростом температуры вирус будет менее опасен. В итоге же ситуация в Индии в эти месяцы была близка к катастрофической. Более трёхсот тысяч заражений в день по официальной статистике, более тысячи смертей в день, нехватка кислорода для больных, обращение за помощью к мировому сообществу и так далее. Вспышка в Индии стала ответом и на ещё один оптимистический медицинский прогноз начала пандемии, что мутировавший вирус обязательно будет «мягче», «добрее», что ему невыгодно убивать хозяина и так далее.
Ситуация в Индии сопровождалась ещё и полемикой, связанной с политкорректностью в терминологии коронавируса. Мировые СМИ традиционно называли новые штаммы по месту их возникновения – «бразильский», «британский», «южноафриканский», – и, как правило, это не встречало возражения. Когда же в Индии возник новый штамм и мировые СМИ его стали по аналогии с другими называть «индийским», то в Индии стали раздаваться голоса, что это расизм. Трудно сказать, была ли это политически централизованно инспирированная кампания или же это были только взгляды отдельных ультрарадикалов, но так или иначе в силу политкорректности ВОЗ вместо страновых наименований штаммов стала использовать буквы греческого алфавита. Нет ли здесь расизма по отношению к грекам, отдельный вопрос.
В итоге на фоне всех этих несбывшихся оптимистических медицинских прогнозов (как политолог, впрочем, я вполне понимаю их использование для стратегий успокоения общества) у простого немедика возникает соблазн сделать свой собственный прогноз. И если провести аналогию между мутациями коронавируса и мутациями вируса гриппа, то тогда чисто логически надо будет сказать, что мир ждёт хроническая пандемия коронавируса, что эта пандемия будет всегда. Она будет вспыхивать и затухать, как и эпидемии гриппа, но будет всегда. По крайней мере, до того момента, когда какой-нибудь новый вирус не вытеснит COVID-19, как сам COVID уже практически вытеснил вирус гриппа из мировой популяции. А если эпидемия будет всегда, то понятно, что вводить локдауны навсегда, с каждой новой вспышкой два-три раза в году – отнюдь не выход. Поэтому человечество должно научиться жить с этой хронической пандемией. И постоянно (возможно, два-три раза в год) разрабатывать новые вакцины и массово производить их.
