Призрак возрождения глобального трампизма – это то, что является сейчас для мейнстрима предельно жёсткой красной чертой, заступать за которую не позволено. Именно «ужасом Трампа» объясняется абсолютно нетерпимая реакция неолиберального мейнстрима на любой рост популярности правых сил, даже не вызывающе несистемных, а вполне умеренных, как Джорджа Мелони. Италия – новый акт всё той же драмы, выдержанной в стилистике «культуры отмены» и тотальной нетерпимости, полагает Олег Барабанов, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Парламентские выборы в Италии вызвали достаточно мощный и противоречивый резонанс в Европе и в мире в целом. Победа правой коалиции, ядро которой на этот раз составила партия «Братья Италии» во главе с Джорджей Мелони, хотя и ожидалась по большинству социологических опросов, тем не менее стала неприятным событием для неолиберального мейнстрима. Настолько неприятным, что за несколько дней до выборов даже сама председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен выступила с весьма грозным предупреждением к итальянским избирателям: если не проголосуете, как надо, то Брюссельзадействует рычаги реагирования.
И сразу после выборов заголовки многих газет запестрели алармистскими обвинениями. Что к власти в Италии пришли «фашисты», что они не привержены демократии и могут поставить под удар европейский выбор страны. Эти опасения не развеялись и после того, как уже после подведения итогов голосования и сама Джорджа Мелони, и другие лидеры её предвыборного блока выступили со всеми, какие только возможны, ритуальными успокоительными заявлениями, как о приверженности Италии Европе, так и – на злобу дня – о том, что поддержка Италией Украины никуда не денется.
От первых шагов победившей правой коалиции ждут очень много. Либо они будут подчёркнуто связаны с гиперсоблюдением всех рамок мейнстримной политики, и тогда, как показывает исторический опыт предыдущих правых правительств в Италии за последние три десятилетия, их не перестанут называть «фашистами», что периодически случалось и ранее, но общий хор недовольства станет чуть тише. Либо, если в Брюсселе или в других европейских столицах сочтут, что эти рамки (или лучше сказать, красные флажки) новыми итальянскими властями не соблюдаются, вполне можно ожидать резкой реакции отторжения. Как уже было в практике Европейского союза и ранее, допустим, когда радикально-правая коалиция приходила к власти в Австрии в начале 2000-х годов, или как сейчас происходит в отношении правительства Виктора Орбана в Венгрии.
Против «Братьев» играют лишь призраки исторического генезиса. Известно, что после краха режима Бенито Муссолини, уже в республиканской Италии была создана ностальгирующая по предыдущим временам партия – Итальянское социальное движение. В течение долгих десятилетий это движение было абсолютно маргинально, ему удавалось проводить лишь одного-двух депутатов в парламент. Но в начале 1990-х годов в условиях полного краха предыдущей партийно-политической системы в так называемой Первой республике, фактического сращивания в ней государства и мафии и новой тотальной перезагрузки политического пространства в Италии, ситуация изменилась. Тогда, в 1993–1994 годах, практически все прежние партии страны или распались, или ушли в тень. И на пустом поле стали формироваться совершенно новые политические силы. Именно тогда, к слову, на политическую арену вышел Сильвио Берлускони с его партией «Вперёд, Италия!». И тогда же новое поколение руководителей Итальянского социального движения решило полностью переформатировать свою партию, совершенно отказаться от постфашистской ностальгии и выйти перед избирателями как несвязанная с прошлым системная правая партия. Она получила название «Национальный альянс».
Надо сказать, что эта перестройка удалась. Определённое число избирателей (в среднем 8–10 процентов), главным образом – на юге страны, отдавало ей свои голоса. Как правило, в период 1990–2000-х годов «Национальный альянс» становился одним из партнёров в коалиции Берлускони. И когда она побеждала, входил в правительство. Уже тогда, как мы упоминали выше, периодически кто-нибудь среди зарубежных (не итальянских) политиков и журналистов проходился по «министрам-фашистам» в правительстве Берлускони. Но в целом абсолютному большинству было очевидно, что такой ярлык не соответствует действительности. Партия была вполне себе умеренна, системна, в целом мейнстримна. Другой партнёр в коалиции Берлускони – «Лига Севера» – была гораздо более радикальна и провокационна. А тогдашний лидер «Национального альянса» Джанфранко Фини даже стал одной из ключевых фигур в работе конвента по созданию Конституции ЕС в начале 2000-х годов.
Затем основная часть «Национального альянса» по тактическим соображениям полностью слилась с партией Берлускони. Но часть активистов не захотела это сделать. Из них, а также из ряда других политических сил и сформировались «Братья Италии». К слову, их название – это первые слова из текста итальянского гимна. То есть вполне символически насыщенный знак.
В течение нескольких избирательных циклов «Братья» проходили в парламент, но создавали там лишь совсем небольшую фракцию и всё это время были на вторых ролях. Почему же они победили сейчас? Думается, ответ прост. Дело в том, что все остальные, и их конкуренты из леволиберального и левоанархистского спектра, и их союзники из правых уже побывали у власти. И всеми ими избиратели остались, мягко говоря, недовольны. Такой подход гражданского протеста против всех уже получил яркое выражение в Италии в ходе выборов 2013 года, когда вновь возникшее «низовое» движение недовольных – «Пять звёзд» – получило четверть голосов избирателей. Но с тех пор и «Пять звезд» тоже побывали во власти и, судя по итогам нынешних выборов, с тем же успехом в глазах избирателей, что и остальные. В результате Джорджа Мелони оказалась практически единственным политиком первого ряда, кто ещё не имел шанса самостоятельно «порулить» страной. Если все остальные провалились, то, может, у этой получится?
Но почему же тогда столь резкая реакция в Европе? Прежде всего,это «призрак Трампа» или, если угодно, «ужас Трампа», который испытал неолиберальный мейнстрим в последние годы. После этого его реакция на любой рост популярности правых сил, даже не вызывающе несистемных, а вполне умеренных, как Мелони, стала абсолютно нетерпимой. Именно в этом причина столь жёсткого давления на ту же Марин Ле Пен, с самыми недопустимыми ярлыками в прессе. В этом – причина шельмования «Альтернативы для Германии».
Но, помимо трампизма и вне всякой связи связи с ним, есть и другой аспект, на который стоит обратить внимание. Италия ведь стала не единственной страной, где в последние месяцы электорального успеха добились правые. Ещё один пример такого рода – это Швеция. Там на выборах в сентябре право-националистическая партия «Шведские демократы» тоже ощутимо усилила свои электоральные позиции. Думается, уже можно осторожно говорить о возрождении правых и ультра-правых в Европе – несмотря на несколько лет яростных попыток неолиберального мейнстрима полностью вытеснить их из политической жизни.
Почему это происходит? На наш взгляд, одной из причин может быть пример Украины. Ясно, что всё то, что говорит официальная Москва по поводу генезиса украинского кризиса, о росте там радикального национализма и неонацизма, полностью отвергается в Европе. Но это не отменяет ни мировоззрения, ни татуировок со свастиками или «чёрным солнцем» у бойцов и командиров полка «Азов» и других подобных военных структур Украины. А среди иностранцев из Европы, приехавших воевать вместе с ними, значительный сегмент составляют люди именно правых, а то и ультра-правых убеждений. Левых пацифистов и зелёных среди них, мягко говоря, немного. И они видят, как их украинские товарищи по ультра-правой борьбе в один миг превратились из изгоев в героев для всей западной медийной машины. И стали вдруг настоящим примером для подражания. Причём в общеевропейском масштабе. Они видят это, возвращаются домой в свои страны и рассказывают об этом. Видят это и простые избиратели в европейских странах – по телевизору и в газетах. И если все последние годы они боялись голосовать за ультра-правых под влиянием «культуры отмены» и тотального медийного изничтожения трампизма, то теперь для многих из них ситуация качественно изменилась. Если пример украинских ультра-правых стал нормативной героикой для всей Европы, то почему этот пример нельзя повторить у себя дома?
