На прошлой неделе Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК) сообщило, что Высший руководитель КНДР Ким Чен Ын заявил об обладании страной «водородной бомбой» собственной разработки в целях надежной защиты своего суверенитета и национального достоинства.
Действительно ли северокорейские ученые могли создать водородную бомбу, а точнее говорить о термоядерном оружии, основанном на термоядерной реакции синтеза изотопов водорода – дейтерия и трития?
Несмотря на значительный прогресс, достигнутый учеными из КНДР в ядерной сфере за последние годы, можно с определенной долей уверенности говорить, что у Пхеньяна отсутствует необходимая научно-техническая база для создания термоядерного оружия в ближайшие годы. Неоднозначные результаты проведенных в 2006, 2009 и 2013 гг. ядерных испытаний скорее подтверждают этот тезис, чем дают основания для предположения о скором появления в стране термоядерного оружия. Для сравнения, у Соединенных Штатов при несравнимо более высоких технологических и финансовых возможностях путь от ядерного испытания (августа 1945 г.) до термоядерного (ноябрь 1952 г.) занял более 7 лет. При этом термоядерное взрывное устройство «Майк», испытанное США 1 ноября 1952 г., имело вес свыше 70 т, т.е. не могло быть использовано в конструкции доставляемого боеприпаса ввиду неприемлемых размеров и веса. Другой пример – Индия. Нью Дели, которое десятилетиями раньше КНДР начало работы над своим ядерным потенциалом, имеющее значительно более высокий технологический потенциал и финансовые ресурсы, и не имевшее ограничений на проведение соответствующих работ, налагаемых членством в Договоре о нераспространении ядерного оружия, при проведении серии ядерных испытаний 1998 г. столкнулась с трудностями при первом испытании термоядерного заряда.
Изучение доступных данных о результатах трех проведенных ядерных испытаний КНДР заставляют сделать предположение, что, скорее всего, приоритетной задачей ученых страны в настоящее время является создание относительно компактного и надежного ядерного (а не термоядерного) боезаряда, который может быть размещен на имеющиеся в стране средства доставки. Сегодня, скорее всего, КНДР способна производить и испытывать лишь ядерные взрывные устройства, массогабаритные характеристики которых превышают национальный потенциал в области ракетостроения и возможности имеющейся авиационной техники. Задача «миниатюризации» ядерных взрывных устройств была, в частности, поставлена в докладе Ким Чен Ына на Пленуме Центрального Комитета Трудовой партии Кореи 31 марта 2013 г., состоявшегося вскоре после крайнего на сегодня ядерного испытания.
Тогда возникает второй вопрос – какова природа сделанного заявления?
Здесь можно назвать как минимум три причины. Во-первых, в качестве угрозы национальной безопасности страны номер 1, номер 2 и номер 3 в КНДР рассматриваются США, а обладание ядерным оружием (или даже потенциалом его создания) в качестве единственного надежного инструмента, способного гарантировать суверенитет страны. Действия США и стран-партнеров в Ираке и Ливии лишь убедили руководство Северной Кореи в правильности ядерного выбора, который обрел очертания национальной ядерной программы в конце 1960-х гг. – начале 1970-х гг. Заявления высшего руководства США и действия в регионе Северо-Восточной Азии укрепляет веру Пхеньяна в правильность ядерного выбора. Здесь достаточно упомянуть интервью Барака Обамы интернет-ресурсу YouTube 22 января 2015 г., где он заявил, США «постоянно ищут способы ускорить процесс» падения режима в КНДР, а также совместные учения США и Южной Кореи в непосредственной близости от границ КНДР, предусматривающие учебные бомбометания с использованием стратегических бомбардировщиков и отработку десантных операций по захвату "административных центров" иностранных государств. Таким образом, Пхеньян рассматривает не только свои практические работы в ядерной сфере, но и соответствующие заявления в качестве элемента политики сдерживания от возможных посягательств на суверенитет страны.
Во-вторых, все более очевидной в этих условиях становится политика КНДР, направленная на закрепление за собой в мире статуса де-факто ядерного государства, по аналогии с Израилем, Индией и Пакистаном, важным элементом которой является активная информационная кампания, предусматривающая гипертрофированное представление реального размера ракетно-ядерных возможностей страны. К числу примеров этой кампании можно отнести демонстрацию на военных парадах (впервые в июле 2013 г.) ранцевых (компактных переносных) ядерных боезарядов, якобы имеющихся на вооружении КНДР, заявление о подводном запуске 8 мая 2015 г. опытной баллистической ракеты стратегической подводной лодки (по факту, скорее всего речь шла о так называемых «бросковых» испытаниях прототипа баллистической ракеты подводной лодки, при которых пуск осуществлялся с погруженного в воду неподвижного испытательного стенда), а также недавнее заявление об обладании термоядерным оружием. При всем прогрессе КНДР в ракетно-ядерной сфере расстояние, которое отделяет Пхеньян от технологической реализации заявленных «прорывных» достижений в ракетно-ядерной области, измеряется сроком от 10 лет до десятилетий.
В-третьих, можно говорить о том, что спрос рождает предложение. В последние месяцы, отчасти чтобы привлечь внутри страны внимание к необходимости всерьез и активно заниматься ядерными вопросами на Корейском полуострове, в США были опубликованы сразу несколько объемных исследований, которые в значительной степени преувеличивают ракетно-ядерный потенциал КНДР. В частности, по одному из изложенных сценариев КНДР к 2020 г. может обладать арсеналом в 100 ядерных боезарядов. Очевидно, что в Пхеньяне хотели бы усилить (мультиплицировать) эффект от этих публикаций за счет соответствующих заявлений (серии заявлений) со своей стороны, очевидно, рассматривая это в качестве еще одного элемента по укреплению своей политики в области ядерного сдерживания, как она видится в Пхеньяне.
Очевидно, что описанное развитие ситуации не отвечает интересам национальной безопасности России, т.к. с одной стороны создает предпосылки для дальнейшего расшатывания режима ядерного нераспространения (КНДР наращивает свой ядерный потенциал пусть и не в том объеме, как декларируется, продолжая проведение ядерных испытаний) при параллельном наращивании США военной инфраструктуры в Азиатско-тихоокеанском регионе.
В этом контексте интересам России отвечало бы возобновлением переговорного процесса по рассмотрению ядерной проблематики на Корейском полуострове в более широком контексте безопасности в регионе Северо-Восточной Азии. При этом, необходимо исходить из того, что ситуация на Корейском полуострове имеет больше отличий от кризиса вокруг иранской ядерной программы, чем схожих элементов.
