Несмотря на существенные расхождения в позициях, взаимодействие Японии и Республики Корея потенциально возможно при посредничестве Вашингтона. Нельзя исключать разработку трёхстороннего протокола по вопросам противодействия угрозам в сфере безопасности. Однако в США, видимо, делают ставку на милитаризацию Страны восходящего солнца в собственных интересах, не слишком задумываясь, как это воспринимается в регионе, где уже сталкивались с взлелеянным Западом духом Ямато, пишет Андрей Губин, кандидат политических наук, доцент Дальневосточного федерального университета, адъюнкт-профессор Исследовательского центра Северо-Восточной Азии Цзилиньского университета (КНР).
В региональном комплексе безопасности Восточной Азии важное место занимают отношения между Японией и Республикой Корея. Между тем наличие соглашений с США о гарантиях военной безопасности не делает эти страны союзниками друг для друга. Двусторонние контакты неизменно сопровождаются взаимными претензиями. Вероятно, нормализация связей была бы возможна при непосредственном участии Вашингтона. Но приоритеты американцев редко учитывают интересы государств Северо-Восточной Азии и точно не направлены на повышение уровня безопасности в регионе.
Друзья поневоле
В годы холодной войны главным фактором, объединяющим Токио и Сеул, было противостояние коммунистической угрозе, но в последовавшую эру спорного числа полюсов количество поводов для дружбы начало стремительно сокращаться. Вместо «стратегического треугольника» в сфере безопасности фактически около тридцати лет существовали скорее две диады отношений: США – Южная Корея и США – Япония. Помимо исторической памяти, этому способствовала и различная трактовка угроз военного характера, существующих в регионе. Так, корейцы стараются воздерживаться от антикитайской и антироссийской риторики, справедливо предполагая отсутствие у Москвы и Пекина каких-либо агрессивных планов в отношении Корейского полуострова. Японцы же всё дальше отходят от принципа добрососедства, заложенного в Советско-японской совместной декларации 1956 года и Китайско-японском совместном коммюнике 1972 года.
В мае 2021 года на полях встречи министров иностранных дел стран G7 в Лондоне состоялись переговоры глав дипломатии США, Республики Корея и Японии, позже представители Сеула и Токио пообщались и в двустороннем формате. Стороны отметили необходимость развития отношений и договорились о взаимодействии по северокорейской проблематике. Позже также прошли трёхсторонние консультации руководителей разведывательных ведомств. Но практические шаги по сближению трудно оценить однозначно. С одной стороны, корейцы сняли ряд исков к правительству Японии о компенсациях жертвам насильственной трудовой мобилизации и сексуальной эксплуатации. С другой – резко осудили решение японцев возобновить сброс в Тихий океан радиоактивной воды с АЭС «Фукусима», а также выразили протест против наличия на официальной карте Олимпийских игр в Токио островов Лианкур (Токто/Такэсима). В свою очередь японские компании сохраняют ограничения на поставку в Южную Корею сырья и материалов для производства полупроводников.
Интересно, что в июле 2021 года специалисты CSIS представили аргументы как за вмешательство Вашингтона в урегулирование японо-корейских разногласий, так и против него, но сошлись во мнении, что состояние двусторонних отношений даёт не так много поводов для оптимизма. Опыт же взаимодействия Токио и Сеула по поддержке американских сил во время войны во Вьетнаме, к счастью, не применим в современных условиях.
Ракетное измерение
В экспертной среде существует мнение, что, поскольку вопросы исторического наследия и территориального спора пока разрешить нельзя, Сеул и Токио могут активно взаимодействовать через Вашингтон для укрепления мер доверия и недопущения соперничества в военной сфере. Но оценка и ранжирование угроз безопасности у американских союзников существенно различаются.
Японский пятилетний план в сфере обороны, обнародованный в декабре 2022 года, предусматривает выделение около 320 миллиардов долларов на разработку и приобретение вооружений, модернизацию и переоснащение Сил самообороны в целях придания им новых возможностей. Одной из наиболее впечатляющих инноваций являются ракеты большой дальности морского, воздушного и берегового базирования. При этом подчёркивается, что удар таким оружием может быть нанесён в том числе по территории иностранного государства в качестве превентивной меры реагирования на подготовку нападения на Японию. Это первый значительный отход Токио от чисто оборонительной стратегии в рамках курса на широкую трактовку положений конституции.
После снятия со стороны США в 2021 году ограничений на развитие ракетных технологий Сеул объявил о намерениях к 2026 году создать ряд систем ударного и оборонительного характера. Главная декларируемая цель – эффективное сдерживание КНДР. Представители Министерства обороны РК в качестве приоритета устанавливают создание гиперзвуковых и баллистических ракет наземного и морского базирования с дальностью свыше 800 километров с возможностью поражения защищённых и заглублённых целей.
Диалог с японской стороной относительно направленности военного строительства в принципе возможен на основе Совместной декларации 1998 года. Тогда президент Ким Дэ Чжун и премьер-министр Кэйдзо Обути договорились о развитии «сбалансированных кооперативных отношений», в том числе в сфере безопасности. Тем не менее Сеул выступает однозначно против возможных ударов со стороны Японии по целям в КНДР, так как формально это будет атакой на территорию, которая хотя и находится под управлением коммунистического режима, но принадлежит корейскому народу. В администрации Юн Сок Ёля настаивают на необходимости одобрения со стороны руководства РК любых действий других государств против КНДР, тогда как в Токио уверены в достаточности аргумента о необходимой самообороне. Хотя на Юге и рассматривают Север в качестве основной военной угрозы, но всё же не теряют надежды на восстановление диалога и развитие сотрудничества в будущем. Для Вашингтона и Токио же Пхеньян не представляет никакой ценности с точки зрения партнёрства, потому и порог принятия решения о проведении военной операции для данных стран гораздо ниже.
Индо-Тихоокеанский не означает антикитайский
В декабре 2022 года правительство Республики Корея опубликовало «Стратегию для свободного, мирного и процветающего Индо-Тихоокеанского региона». Документ констатирует нарастание американо-китайского соперничества, однако в основном сосредоточен на поиске баланса в отношениях с главным военным союзником – Вашингтоном и ведущим экономическим партнёром – Пекином. Примечательно, что южнокорейское руководство, несмотря на провозглашённое на саммите РК – АСЕАН в Пномпене в ноябре 2022 года углубление сотрудничества с США, всячески воздерживается от антикитайской риторики. КНР названа в Стратегии ведущим партнёром, с которым имеются общие интересы, реализуемые на принципах взаимоуважения в соответствии с международными нормами.
Интересно, что в тексте практически не рассматривается КНДР, кроме упоминания об очевидной необходимости совместного решения проблемы распространения ядерного оружия. Вероятно, это свидетельствует о том, что для Сеула межкорейские отношения не нуждаются в широком международном обсуждении и не относятся к повестке дня для ИТР. Кроме того, южнокорейское руководство не уделяет внимания формату AUKUS, более концентрируясь на Четырёхстороннем диалоге по вопросам безопасности (Quad), особенно в сфере обмена информацией о деятельности на море (Indo-Pacific Partnership for Maritime Domain Awareness). Сеул отмечает необходимость дипломатического решения существующих проблем в ИТР. В частности, корейцы выражают готовность внести посильный вклад в мирное урегулирование спора некоторых стран АСЕАН с Китаем относительно принадлежности части акватории Южно-Китайского моря, а также Парасельских островов и архипелага Спратли.
Токио занимает заметно более воинственную позицию. Так, в Стратегии национальной безопасности 2022 года внимание уделяется угрозам, исходящим, по мнению японского руководства, от деятельности Китая, КНДР и России. Главными средствами противодействия определены усиление альянса с США, развитие отношений с «единомышленниками» и перестройка архитектуры обеспечения военной безопасности страны.
Японские подходы к «свободному и открытому ИТР» во многом выстраиваются вокруг американской стратегии. Устремления деловых кругов по восстановлению торгово-экономических и инвестиционных связей с КНР после пандемии COVID-19 не находят понимания у руководства страны. Наибольшую же тревогу вызывает необъяснимое растущее желание Токио защищать остров Тайвань, помимо воли всего китайского народа и вопреки протестам Пекина. Вероятно, японским стратегам стоило бы вспомнить наследие адмирала Альфреда Мэхэна, который прямо призывал США активно использовать союзников для столкновения с конкурентами и причинения наибольшего ущерба, желательно обеим сторонам.
В условиях существенных расхождений между позициями Японии и Республики Корея взаимодействие между двумя странами потенциально возможно при непосредственном участии и посредничестве Вашингтона. Нельзя исключать разработку трёхстороннего протокола по вопросам противодействия угрозам в сфере безопасности. Однако в США, видимо, делают ставку на милитаризацию Страны восходящего солнца в собственных интересах, не слишком задумываясь, как это воспринимается в регионе, где уже сталкивались с взлелеянным Западом духом Ямато.
