Клуб «Валдай»

Сеул всегда считал японско-корейское военное сотрудничество скорее прагматической необходимостью, чем демонстрацией прочной дружбы, пишет эксперт клуба «Валдай» Кадзусигэ Кобаяси. Для Токио сотрудничество с Южной Кореей в основном рассматривается как инструмент сдерживания северокорейской угрозы, а не как путь к углублению дружеских связей с Сеулом.

В начале августа 2019 года Япония решила лишить Южную Корею предоставленных торговых привилегий. Затем, 22 августа, Южная Корея аннулировала Соглашение об общей безопасности и обмене военной информацией (GSOMIA), подписанное между Японией и Южной Кореей в 2016 году. Наблюдатели задаются вопросом, почему это произошло. Хотя на динамику конфликта могли повлиять возмущение Сеула, вызванное историческими причинами, националистические амбиции Токио и другие факторы, следует подчеркнуть, что общественное мнение и другие демократические механизмы сыграли ключевую роль в увековечивании и эскалации двусторонних споров между двумя странами.

Западные интеллектуалы и политики воспевают тезис так называемого «демократического мира», согласно которому демократические режимы не вступают в войну друг с другом. Хотя этот тезис уже подвергался критике на разных фронтах, западные учёные в целом согласны с тем, что демократические режимы склонны доверять друг другу, потому что они разделяют общие ценности и имеют похожие политические структуры. Тем не менее, когда дело доходит до проблемных отношений между Токио и Сеулом, нормой стала полная противоположность этому тезису. Японским политикам трудно полностью доверять своим южнокорейским коллегам именно потому, что демократический режим Южной Кореи допускает (и фактически поощряет) периодическую ротацию власти, что часто приводит к радикальным сдвигам во внешней политике Сеула.

В 2015 году Токио и Сеул подписали «окончательное и необратимое» соглашение по урегулированию давней проблемы «женщин для утешения», которое повлекло за собой официальные извинения Японии и выплату 1 млрд. иен для создания фонда поддержки оставшихся в живых жертв. Тем временем некоторые японские наблюдатели предупреждали, что Южной Корее нельзя доверять, потому что смена правительства в Сеуле (главным образом посредством президентских выборов) может легко привести к отмене «необратимого» урегулирования. Именно это и случилось. Как только Мун Чжэ Ин пришёл к власти в 2017 году, его администрация предприняла ряд действий, чтобы торпедировать «окончательное» урегулирование, в результате которого администрация Абэ оказалась в весьма неудобном положении, ибо наивно доверяла ненадёжному партнёру. Гражданское общество Южной Кореи также активно оказывало давление на новое правительство, чтобы оно заняло более жёсткую позицию по отношению к Японии, облегчая новой администрации переориентацию внешней политики.

После этих тревожных событий в конце 2018 года возник нынешний спор, когда Верховный суд Южной Кореи постановил, что японская фирма Nippon Steel Corporation должна была выплатить компенсации за принудительный труд во время оккупации Кореи Японской империей. Гражданское общество Южной Кореи приветствовало это беспрецедентное решение как новый шаг на пути к международному правосудию, а активисты призвали граждан подавать аналогичные судебные иски против других крупных японских фирм. Встревоженный таким развитием событий, Токио настаивал на том, что вопрос о компенсациях принудительного труда корейцев уже был «необратимо» урегулирован двусторонним договором от 1965 года (и другими последующими соглашениями). Администрация Муна ответила, что поскольку Южная Корея является «демократической» страной, исполнительная власть не может вмешиваться в независимые решения, принимаемые Верховным судом. И он прав. Хотя большинство японских аналитиков обвиняют президента Муна в эскалации спора, следует признать, что он может позволить себе пойти на смелые шаги именно потому, что многие граждане Южной Кореи (а в данном случае даже Верховный суд) поддерживают его демократическим путём. В свою очередь, Токио не может отступить ещё и потому, что большинство граждан Японии также демократически требуют наказать Южную Корею за отмену «необратимых» соглашений.

В противоположность демократическому миру может понадобиться теория «демократического конфликта», чтобы понять порочный круг вечных споров и эскалации между Токио и Сеулом. На данный момент японские политики не видят никакой возможности урегулирования спора путём подписания нового соглашения. В этом нет никакого смысла, поскольку в Токио теперь считают, что любое «необратимое» урегулирование рано или поздно может быть отменено, когда в Сеуле сменится правительство. Действительно, ирония в том, что двусторонние соглашения между Японией и Китаем стали более стабильными, потому что китайское руководство редко меняется, а когда такое происходит, преемственность (более или менее) обеспечивается гегемонией Коммунистической партии. Это одна из причин, по которой Токио совсем не увлечён перспективой демократизации в Китае, потому что китайская демократизация, вероятно, приведёт к повторению сохраняющихся проблем японско-корейских отношений в ещё более широком масштабе. Например, демократизированный Китай может оказаться более настойчивым в территориальном притязании на контролируемый Японией остров Сенкаку/Дяоюйдао, поскольку подавляющее большинство китайцев считает, что остров по праву принадлежит Китаю.

Хотя мы не должны делать весьма резкий вывод о том, что именно демократия является коренной причиной двустороннего конфликта между Токио и Сеулом, существует множество свидетельств того, что обеим сторонам становится сложнее доверять друг другу и вести переговоры о дипломатическом компромиссе. В течение последних десятилетий Соединённые Штаты периодически вмешивались, чтобы ослабить напряжённость в отношениях между Японией и Южной Кореей, но Вашингтону так и не удалось это сделать. В настоящий момент западные наблюдатели, включая Государственный департамент США, лишь сожалеют о том, что отказ от GSOMIA серьёзно подрывает основанные на доверии союзнические отношения в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Однако реальность такова, что такая проблема возникла именно потому, что в течение последних семи десятилетий у Японии и Южной Кореи не было союзнических отношений, «основанных на доверии». Учитывая, что Японии и Южной Корее потребовалось почти семьдесят лет, чтобы подписать GSOMIA в 2016 году, неудивительно, что это соглашение дезавуировалось через три года. Из-за вызванного историческими причинами возмущения (которое вполне законно, учитывая ужасные преступления Японской империи в войне на Тихом океане) Сеул всегда считал японско-корейское военное сотрудничество скорее прагматической необходимостью, чем демонстрацией прочной дружбы. Для Токио сотрудничество с Южной Кореей в основном рассматривается как инструмент сдерживания северокорейской угрозы, а не как путь к углублению дружеских связей с Сеулом. И эта тревожащая параллельность недоверия будет оставаться неизменной, если мы не найдём способ приручения и управления враждебным общественным мнением с каждой стороны, даже если в ближайшем будущем полный разрыв двусторонних отношений маловероятен.