После свержения Асада Турция стала главным внешним актором в Сирии. Однако бороться с другими силами и игнорировать желания нового Дамаска Турция в одиночку не способна. О том, удастся ли Турции сохранить своё влияние, пишет Камран Гасанов, доктор политологии Университета Зальцбурга, старший преподаватель кафедры теории и истории журналистики филологического факультета РУДН.
С 2011 года, с первых дней протестов в Сирии, власти Турции встали на сторону оппозиции и пытались сместить президента Башара Асада. Из-за вмешательства в гражданскую войну и поддержки «Братьев-мусульман» у Турции временно испортились отношения сначала с Россией, затем с США и даже с арабскими странами. Поддерживая оппозиционные группировки и проводя военные операции, правительство Реджепа Тайипа Эрдогана смогло проецировать свою силу на ряд приграничных районов на севере Сирии от Африна до Рас эль-Айна. Однако из-за расширяющихся подконтрольных Асаду зон, необходимости сохранять партнёрские отношения с США, Россией и Ираном, а также ввиду начавшегося процесса легитимации сирийского президента в Лиге арабских государств Эрдоган примерно с 2022 года (саммита ШОС в Самарканде) начал попытки нормализации отношений с Дамаском. Турецкие и сирийские главы МИД и минобороны провели серию встреч при посредничестве Москвы и Тегерана, готовилась уже встреча первых лиц. Однако переворот 8 декабря 2024 года не только обнулил процесс, но и перевернул вверх дном геополитическую карту Сирии.
После свержения Асада, как минимум на сегодняшний день, Турция стала главным внешним актором в Сирии, хотя ещё два месяца назад довольствовалась статусом третьей-четвёртой державы, уступая в лидерстве тандему России и Ирана и будучи вынужденной считаться с мнением США в курдском вопросе. Из всех внешних сил она пользовалась наибольшим влиянием на силы, захватившие власть в Дамаске 8 декабря. Она опекала Сирийскую национальную армию (СНА), вместе с которой провела три военные операции против ИГИЛ (запрещена в РФ) и курдских Отрядов народной обороны (YPG), и через «Национальный фронт освобождения» имела доступ к контролировавшей Идлиб «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ, запрещена в РФ). Кроме того, Идлиб, откуда началось основное наступление на силы сирийской армии в ноябре, являлся зоной ответственности Анкары в рамках Астанинских соглашений.
Через четыре дня после госпереворота в Дамаске турецкие власти решили доказать своё превосходство через политические инструменты. В сирийскую столицу в качестве первого высокопоставленного иностранного гостя прибыл глава Национальной разведывательной организации (MİT) Ибрагим Калын. 22 декабря туда съездил министр иностранных дел Турции Хакан Фидан. Контакты Дамаска и Анкары активизировались. Турция предложила Сирии помочь в формировании государственных институтов, восстановлении, возврате беженцев и борьбе с внутренними и внешними угрозами в лице YPG и Израиля соответственно. Страны начали обсуждать подписание соглашения о делимитации морских границ по турецко-ливийскому примеру, причём Анкара игнорировала в этом вопросе интересы других прибрежных стран – Кипра, Греции, Египта, Израиля. «По-хозяйски» Турция вела себя и в отношении России. Её СМИ сообщали, что российские военные попросили помощи у своих турецких коллег для эвакуации из САР, а Фидан заявлял, что судьбу российских военных баз в Тартусе и Латакии должны решить сами сирийцы.
Очень скоро после поездок Калына и Фидана монополия Турции в Сирии стала подвергаться проверке. В арабскую страну с конца декабря – начала января один за другим начали прибывать западные и арабские дипломаты и политики, включая представителя Госдепартамента, глав МИД Германии и Франции, и их коллег из Иордании и Катара. 30 января эмир Катара Тамим бин Хамад Аль Тани стал первым иностранным лидером, посетившим Сирию после смещения Асада, а свой первый официальный визит новый сирийский лидер Ахмед аш-Шараа нанёс не в Анкару, а Эр-Рияд. Со стороны Европейского союза начали поступать намёки о возможном снятии экономических санкций, а США отозвали вознаграждение в 10 миллионов долларов за помощь в поимке лидера ХТШ. Бороться с влиянием других сил и игнорировать желания нового Дамаска Турция в одиночку не способна. Аш-Шараа не хотел бы впадать в полную зависимость Анкары и поэтому нацелен на диверсификацию связей за счёт монархий Персидского залива. Он нуждается в финансовых средствах, которые кризисная Турция предоставить не в состоянии, но для их получения из тех же стран ССАГПЗ необходима отмена санкций США и ЕС, поэтому налаживать контакты с Вашингтоном и Брюсселем жизненно важно для Дамаска.
В этом довольно непростом контексте состоялся визит Ахмеда аш-Шараа в Анкару 4 февраля. Конечно, после Эр-Рияда Анкара уже не могла похвастаться статусом первой зарубежной стоянки сирийского лидера, Эрдоган уступил катарскому эмиру статус первого высокопоставленного гостя, тем не менее пока Турция сохраняет серьёзные рычаги влияния на соседнее государство. Конкуренцию извне Анкара, видимо, попытается обратить в свою пользу, но об этом чуть позже.
Кроме того факта, что Турция вошла в первую тройку стран, принявших аш-Шараа, высокий уровень отношений подтверждают заявления самого сирийского лидера. Он поблагодарил Турцию за то, что она «не оставила сирийский народ в одиночестве в трудные дни» (намекая на то, что именно Анкара оставалась главным спонсором вооружённой оппозиции), добавив, что «в освободительной борьбе смешалась сирийская и турецкая кровь». Аш-Шараа подчёркивал «особые братские отношения» между странами, обозначив стремление трансформировать их в «стратегическое сотрудничество», прежде всего в области безопасности.
Составной частью сотрудничества по безопасности являются темы территориальной целостности, борьбы с сепаратизмом и турецкого военного присутствия. В целом по всем этим вопросам позиции сторон совпадают. Аш-Шараа говорит о «важности международного давления для вывода Израиля» из буферной зоны на юге Сирии, Эрдоган в этом его поддерживает. И сирийский, и турецкий лидеры не хотят допустить создания курдской автономии, тем более государственности, на северо-востоке. На следующий день после переговоров Фидан объявил, что сирийские власти сейчас не намерены федерализировать страну или предоставлять автономию курдам. При этом если аш-Шараа пытается решить вопрос дипломатически (курдская делегация уже приезжала в Дамаск), то Эрдоган считает военные меры более эффективными. «Мы обсудили шаги, которые необходимо предпринять против сепаратистской террористической организации и её сторонников, занимающих северо-восток Сирии», – заявил турецкий лидер. Ранее Фидан давал понять, что если Дамаск не сможет договориться с курдами о разоружении и эвакуации YPG, то Турция готова на военные действия против них. Сразу после свержения Асада вооружённые силы Турции уже продемонстрировали свою готовность, выбив курдские формирования из Манбаджа и Тель-Рифаата. Почти на ежедневной основе проводятся вылазки против YPG в зоне «Источник мира». На встрече в Анкаре Эрдоган, можно сказать, пролонгировал неозвученный дедлайн по решению курдского вопроса, но решение вопроса зависит далеко не только от Аш Шараа, но и от позиции Соединённых Штатов, имеющих в Заевфратье военные базы.
По поводу военного присутствия Турции ясности не больше. Из сообщений Reuters известно, что Турция вдобавок к своим 130 военным и разведывательным объектам может создать как минимум две военные базы в центральной части Сирии – аэродром около Пальмиры и авиабазу Т4. Кроме того, по данным портала Mada Mas, Турция работает над созданием систем ПВО и пытается добиться использования сирийского воздушного пространства в своих целях. Al Jazeera также пишет об обсуждении некого «оборонного пакта», а источники Bloomberg упоминают «договор о совместной обороне», закрепляющий развёрнутое в 2016 году военное присутствие Турции. Официально турецкий министр обороны Яшар Гюлер подтвердил, что есть планы создания систем ПВО в центральной Сирии, но о сделке говорить ещё рано. Кроме того, по словам Фидана, Анкара намерена создать механизм борьбы с терроризмом (имея ввиду в первую очередь YPG) с участием Турции, Ирака, Сирии и Иордании.
Ещё два вопроса центрального интереса на переговорах в Анкаре – экономика и беженцы. Турция готова помогать в восстановлении разрушенных районов Сирии, и такое намерение Эрдоган подтвердил на встрече с аш-Шараа. Турецкие строительные компании, чьи акции резко выросли после свержения Асада, уже готовы к этому. Однако страдающая от инфляции и кризиса лиры Турция нуждается финансирования извне, и именно поэтому Эрдоган призвал арабский и мусульманский мир оказать финансово-моральную поддержку Дамаску. Власти Турции хотели бы как можно скорее вернуть 3 миллиона беженцев домой, так как из-за нагрузки для бюджета и социальных конфликтов их присутствие негативно сказывается на рейтингах правящей Партии справедливости и развития. Однако без строительства/восстановления дорог, домой, школ и больниц в Сирии сделать это невозможно.
Как было отмечено выше, Турция сталкивается с растущей конкуренцией региональных и внерегиональных игроков. В вопросах экономических конкуренция может пойти на пользу Анкаре. Эрдоган поддержал намерение приостановить санкции ЕС против Сирии в банковской и энергетической сфере. Спустя пару дней после визита аш-Шараа состоялся телефонный разговор Эрдогана с французским президентом Эммануэлем Макроном. Последний обозначил желание укрепить диалог с Турцией и наладить сотрудничество в военно-технической сфере. Ещё недавно Париж и Анкара вели ожесточённую борьбу из-за Ливии и Сирии, поддерживая разные стороны конфликта, но сейчас их интересы сближаются. Турции нужны деньги и снятие санкций с Сирии, а Макрон хочет через Эрдогана продавить создание «инклюзивного» сирийского правительства с уважением всех этнорелигиозных меньшинств.
В вопросах безопасности ситуация более очевидная и рискованная для Турции. Размещённые на северо-востоке 2 тысячи американских военных служат сильным аргументом для курдов. Дональд Трамп хвалит Эрдогана как «умного человека», но его команда настроена достаточно жёстко к турецкому руководству. В 2019 году США и Турции вступили в перепалку из-за операции «Источник мира», и Трамп пообещал уничтожить турецкую экономику, введя высокие тарифы на сталь и алюминий, но в решающий момент операции США свои войска отвели. Удастся ли Трампу и Эрдогану договориться, пока неясно. Если Дамаск сам разберётся с курдами, тогда спорный вопрос между Вашингтоном и Анкарой самоликвидируется. Исключать договорённости двух натовских союзников тоже не следует. 9 февраля турецкая газета Türkiye сообщила, что в рамках договорённостей с США около 10 тысяч боевиков YPG согласились уйти в Ирак, взяв в собой тяжёлое вооружение. В случае полного разоружения/эвакуации курдских боевиков и отказа курдов от какого-либо политического статуса отпадёт необходимость в присутствии американских военных в регионе. В прошлую каденцию Трамп говорил о желании вывести войска из Сирии. 7 февраля министр обороны сирийского правительства переходного периода Мурхаф Абу Касра заявил, что Дамаск обсуждает с Трампом будущее баз США.
Таким образом, можно сказать, что Турция, сохраняя сильные политические, военные и гуманитарные инструменты влияния в Сирии, осознаёт растущую конкуренцию со стороны третьих сил, пытаясь обратить её себе на пользу. Если удастся договориться с США по курдам и с ЕС по вопросам политического устройства в Дамаске, то на первых порах можно допустить определённую монолитность между партнёрами по НАТО в составе США, ключевых стран ЕС и Турции, не умаляя их сохраняющиеся разногласия по другим вопросам, включая сектор Газа, Украину и Африку. Страны НАТО, понимая геополитическое преимущество Турции в Сирии, будут стремиться проецировать своё влияние через каналы своего партнёра по альянсу.
Отдельной темой для размышления остаётся будущее российско-турецких отношений в свете неопределённости судьбы российских военных баз. По информации СМИ, те базы (Тияс и аэродром в Пальмире), которые могут перейти под контроль Турции, ранее использовались Россией. Официально между Анкарой и Москвой признаков конфронтации из-за Сирии пока не наблюдается. Главы МИД находятся в постоянном контакте, и во время телефонного разговора 6 февраля они договорились о координации по сирийскому вопросу. Сирийские власти тоже не демонстрируют какой-то жёсткой позиции с требованием вывода сил России, что говорит, возможно, об отсутствии давления со стороны Анкары на Дамаск. После визита в Сирию замглавы МИД РФ Михаил Богданов заявил, что стороны продолжают консультации о судьбе военного присутствия России. Негативным фактором для России может стать наращивание координации между Турцией и странами НАТО в Сирии ввиду их взаимозависимости.
