Диалог Токио и Москвы по вопросам безопасности не только необходим для развития международных отношений, для которых сейчас открываются новые горизонты, но и важен в контексте регионального и глобального баланса сил.
Открытость Москвы в отношении Японии стала следствием поворота России на Восток. Для премьер-министра Синдзо Абэ «дверью» в Россию станет Владивосток. Особенно это верно в 2018 году, когда страны впервые отмечают Год Японии в России и Год России в Японии. Для обсуждения совместной повестки в Москве 31 июля состоялась встреча «2+2» японских и российских министров иностранных дел (Сергей Лавров и Таро Коно) и обороны (Сергей Шойгу и Ицунори Онодэра). Так совпало, что формат «2+2» в Москве имел место впервые, и г-н Онодэра стал фактически первым министром обороны Японии, посетившим страну (хотя в 2006 году в Москву с официальным визитом и приезжал г-н Фукусиро Нукага, он был в должности начальника Управления национальной обороны Японии).
Главным предметом обсуждения были, конечно, Ким Чен Ын и Трамп. После сингапурской декларации 12 июня и саммита в Хельсинки 16 июля перспективы в области безопасности для России и Японии изменились – хотя пока и неясно, в какую сторону. Необходимость срочной встречи между министрами была связана со стремительной переменой климата, а также близостью Восточного экономического форума во Владивостоке (11–13 сентября), куда в качестве гостей приглашены лидеры нескольких восточноазиатских стран: Си Цзиньпин (Китай), Ким Чен Ын (КНДР) и Мун Чжэ Ин (Республика Корея).
В мае президент Путин и премьер-министр Абэ обсуждали мирное соглашение между двумя странами, договорившись встретиться в сентябре во Владивостоке для разработки совместной повестки дня по вопросам экономического сотрудничества, в том числе проектов по спорным территориям. В Санкт-Петербурге Абе сказал, что Японское море становится зоной экономического сотрудничества, тем самым предвосхитив динамические изменения в Корее после сингапурской декларации. Сегодня наблюдаются также изменения геоэкономических показателей евразийских полуостровов от Ямала до Кореи и Камчатки, где Япония и Россия планируют осуществлять совместные проекты по поставкам СПГ.
С другой стороны, от Арктики до Индо-Тихоокеанского региона ситуация в области безопасности меняется так непредсказуемо, что там иногда не действуют даже традиционные вестфальские понятия безопасности. Силы становятся многогранными, а культура и политика – гибридными.
Япония – не страна «высокой политики», но у неё сильная экономика и высоки другие показатели. Она выступает за всеобщую безопасность, на сей раз обращая внимание на ряд «нетрадиционных» угроз, особенно наркоторговлю и исламский экстремизм.
Русские критикуют Японию за её позицию по противоракетной обороне (речь о размещении комплексов Aegis на суше) – особенно с учётом того, что будущее хельсинкских решений остаётся туманным. К японскому министру обороны прислушивались, когда исходящая от КНДР опасность была очевидной, но после сингапурского саммита всё стало куда сложнее.
Консолидация Восточной Азии – трудное дело, но именно эта трудность и делает диалог между Востоком и Западом – «силой суши» и «силой моря» – необходимым. Изначально формат «2+2» в Японии был ограничен только общением с США, но после саммита АТЭС во Владивостоке в 2013-м он был переосмыслен. Россия и Япония в равной мере – вестфальские государства, локализованные в Восточной Азии. Диалог Токио и Москвы по вопросам безопасности не только необходим для развития международных отношений, для которых сейчас открываются новые горизонты, но и важен в контексте регионального и глобального баланса сил.
