В отличие от «чёрных лебедей» и «известных неизвестных», таких как изменение климата, факторы риска для человеческого капитала лучше поддаются ослаблению/сдерживанию с помощью согласованной экономической политики и стратегий, ориентированных на устойчивое развитие и долгосрочные потребности мировой экономики, пишет программный директор клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик.
Шок, вызванный пандемией, меняет наши суждения о мире и будущих траекториях его развития. Продолжение пандемии COVID-19, вероятно, усилит эту трансформацию, и важность «зелёной повестки» в этом году является лишь одним из аспектов текущих изменений. Соответственно, аналитические центры и специалисты по исследованиям рынка будут перестраивать временные горизонты и основные темы. Большее внимание, скорее всего, будет уделяться длительным рискам и уязвимостям. В первую очередь речь идёт о факторах риска с сильным воздействием, которые имеют ощутимую вероятность материализации в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Помимо рисков глобального потепления, другие ключевые факторы риска включают растущую нехватку рабочей силы, особенно в областях, связанных с развитием человеческого капитала.
Воздействие пандемии на рынок труда будет иметь долгосрочные последствия с «эффектами гистерезиса», наблюдаемыми как на высококвалифицированном, так и на низкодоходном уровнях рынка труда. Одним из наиболее значительных факторов, влияющих на мировой рынок труда, было сокращение миграционных потоков, что привело к нехватке рабочей силы в основных принимающих мигрантов странах, таких как Россия. Пандемия также нанесла ощутимый удар по таким сферам развития человеческого капитала, как образование и здравоохранение, что, в свою очередь, усугубило дисбаланс и дефицит в этих областях.
В частности, по оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), к 2030 году во всём мире нехватка врачей, медсестёр и акушерок может составить 9,9 миллиона человек. Хотя в Европе количество врачей и медсестёр в целом увеличилось приблизительно на 10% за последние 10 лет, этого увеличения, по-видимому, всё равно недостаточно для удовлетворения потребностей стареющего населения.
В то же время ВОЗ указывает на значительное неравенство в доступности врачей и медсестёр в разных странах – в одних странах врачей в 5 раз больше, чем в других. Ситуация с медсёстрами ещё более острая, поскольку данные показывают, что в одних странах медсестёр в 9 раз меньше, чем в других.
В США также ожидается существенная нехватка рабочей силы в секторе здравоохранения, при этом антикризисные меры не могут преодолеть недостатки национальной системы здравоохранения. В частности, данные, опубликованные Ассоциацией американских медицинских колледжей (AAMC), предполагают, что к 2034 году в Соединённых Штатах может наблюдаться нехватка от 37 800 до 124 000 врачей, включая как первичную, так и специализированную медицинскую помощь.
Удары, нанесённые пандемией глобальному образованию, оказались не менее серьёзными. В первую очередь это коснулось самого молодого поколения земного шара: по данным ЮНЕСКО, «закрытия школ по причине пандемии коронавируса COVID-19 затронули более 1,5 миллиарда учащихся в 165 странах». Помимо отрицательного воздействия на молодое поколение (см. вставку 1), налицо также растущий «дефицит учителей», то есть всемирная нехватка квалифицированных преподавателей. По данным Статистического института ЮНЕСКО (СИЮ), «для обеспечения всеобщего начального и среднего образования к 2030 году необходимо по меньшей мере 69 миллионов новых рабочих мест для учителей во всем мире».
Негативное воздействие пандемии на образование. Список ООН
Помимо более широких факторов уязвимости мировой экономики, связанных с обесцениванием «человеческого капитала», нехватка навыков и квалификации является важным фактором, который может усилить вероятность ключевых долгосрочных рисков. Они могут быть связаны с недостаточным развитием коммуникаций и инфраструктуры, перебоями в подаче электроэнергии/электричества и проблемами с кибербезопасностью.
Барьеры в развитии коммуникаций и расстояния становятся, возможно, ещё более серьёзными в условиях пандемии и безудержного протекционизма. Потребности в инвестициях фактически превышают и без того значительные пробелы в инфраструктуре. Global Infrastructure Hub прогнозирует дефицит глобальной инфраструктуры в размере 15 триллионов долларов к 2040 году, что составляет 16% от общих потребностей. Эти пробелы в глобальных коммуникациях могут ещё больше усилить уязвимость, связанную со сбоями в глобальных и региональных цепочках создания стоимости.
В области кибербезопасности, согласно опросу, проведённому ISC в 2020 году, в США работает 879 000 специалистов и налицо потребность в ещё 359 000 сотрудников, в то время как во всём мире нехватка специалистов по кибербезопасности ещё больше – более 3,1 миллиона незаполненных вакансий. Кроме того, «Бюро статистики труда США прогнозирует, что “аналитик в области информационной безопасности” станет 10-й наиболее быстрорастущей и востребованной профессией в течение следующего десятилетия с темпом роста занятости 31% по сравнению со средним темпом роста 4% для всех профессий».
В заключение можно отметить, что в мировом сообществе растёт осознание надвигающихся долгосрочных уязвимостей глобальной экономики, значительная часть которых связана с высокотехнологичными секторами и сферами развития человеческого капитала. Некоторые из этих рисков вполне могут сочетать элементы сильного воздействия на экономику и в то же время значимой вероятности развития по негативному сценарию. Такого рода сочетание крайне негативного влияния на экономику и нетривиальной степени вероятности таких исходов могут быть характерны для целого ряда глобальных рисков, в том числе изменения климата. В отличие от «чёрных лебедей» и «известных неизвестных», таких как изменение климата, факторы риска для человеческого капитала лучше поддаются ослаблению/сдерживанию с помощью согласованной экономической политики и стратегий, ориентированных на устойчивое развитие и долгосрочные потребности мировой экономики.
